А. Веста - Звезда волхвов

• Название: Звезда волхвов
• Автор: А. Веста
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-0110

Его имя — Егор Севергин. Его род — от Сварога, Бога Творца. Его мужество отмечено огнем и чистотой. И от Судьбы ему не уйти…

Во внутренних владениях монастыря, куда вход строжайше запрещен, обнаружена убитая девушка. Убийство с «загадкой» в канун монастырских торжеств может служить черной меткой… В подвалах монастыря и его окрестностях появляются загадочные знаки, похожие на тайный пароль древней секты. Наследники русского язычества требуют возвращения святынь, и еретические настроения проникают сквозь стены обители. Церковные иерархи при этом хранят молчание…

Следователь Егор Севергин ведет дело, но встречает на своем пути противодействие, и в поисках истины вынужден действовать не только как представитель Закона.

Роман написан на основе реальных уголовных дел.

---

Иоиль молчал, не решаясь возражать владыке.

— Ты все понял? — со строгой печалью в голосе спросил владыка Валерий у Тита, едва Иоиль вышел из горницы. Тит кивнул мрачно и значительно.

Владыка и келейник и вправду понимали друг друга без слов, и Тит был рад опережать мысли и желания владыки.

Двадцать лет назад к отцу Валерию, тогда еще настоятелю маленького прихода, привели юного уродца, брошенного цыганами. Паренек не принадлежал к «фараонову» племени и, по всей видимости, был куплен табором для сбора милостыни. Но цыгане ошиблись. Наружность маленького Квазимодо не располагала к жалости и чаще вызывала страх и отвращение. Сборщик не мог прокормить даже себя самого, и цыганская труппа поспешила расстаться с неудачным приобретением. «Смирись, сын мой, — с легким содроганием оглядев отрока, сказал ему отец Валерий. — У твоего уродства есть одно неоспоримое достоинство перед красотой. Оно — вечно… Будь благодарен ему. Это страдание сохранит тебя от еще больших страданий».

Говоря о больших страданиях, владыка имел в виду мирские искушения. Но искушения, тем не менее, соблазняли самого Тита, однако он был настолько скрытен, что не открывал душу свою даже на исповеди и среди спесивого окружения владыки слыл убогим. На самом деле трудно было найти натуру более сметливую, страстную и жадную до ощущений, чем Тит, но он умел довольствоваться малым. Он терпеливо и смиренно чистил обувь и сдувал пылинки с облачения благодетеля, ожидая своего заветного часа. Но его мечта была известна только его Ангелу-хранителю, хотя сам Тит чаще общался со смердящим демоном обжорства и чесоточным бесом тайного блуда.

Глава 17 Наговорный кистень

Есть на земле еще старушки

С душою светлою, как луч.

Н. Рубцов

Очутившись дома, Егор встал под ледяной душ и впервые с испугом ощутил, что снова хочет увидеть Флору, словно ее черный локон успел обвиться вокруг его запястья и тянул к себе, как ведьмин науз. Уже за полночь он позвонил Квиту. Тот оказался бодр и даже игрив, как всякий ночной хищник.

— Ну что тебе сказать, «скубент»? Пока ты там по Москве шарился, мы обшарили соляные копи, видели твои отметки на стенах, но ничего так и не нашли. Может, ты газа наглотался, в старых выработках чего не бывает? Ну да ладно, не кисни, дуй сюда. Твои лесные отшельники явно что-то знают. Еще день, и мы расколем этих «любимцев богов».

— Вызвал столичных костоломов?

— Ни-ни. Сейчас с этим строго, но на детекторе успел проверить всех.

— И что же?

— Будимир явно имеет отношение к пропаже девушки, но молчит, как партизан, а на твоем участке и того хлыще дела творятся.

* * *

На следующий день сразу после сабантуя по поводу последнего экзамена Севергин рванул в Сосенцы.

— Да, крестничек, «тихий» тебе участок попался! Что ни ночь, то новое приключение. Ну да ничего, так даже лучше, чтобы служба медом не казалась. Приказ о твоем назначении уже прошел, так что принимай дела!

Полковник Панин, возглавлявший почти боевое подразделение, наружность имел самую мирную. Плотный, кругленький, он был похож на румяный, только что испеченный каравай, и был так же мягок и упруго отходчив.

— Что стряслось-то, Степан Никодимыч? Опять сельмаг грабанули?

— Если бы… Читай! — Панин протянул Егору исписанное мелким почерком заявление.

Оно было написано со слов Прасковьи Тряпкиной, заслуженной колхозной пенсионерки.

«…А вчерась на огородах опеть его встречаю.

— Цить, — говорит, — бабка. Узнала меня? Я — Степан Разин. — И саблю показыват. — Никого не бойся, ноне я твой защитник. Оставляй мне вечор на этом самом месте пестерь пирогов и жбан самогона и можешь спать спокойно…»

— Ну, как тебе это явление исторического призрака? — осторожно поинтересовался Панин. — Бродит по округе, саблей машет, грозится поднять народ…

— …Пересмотреть итоги приватизации или с «гостями» разобраться? — невесело пошутил Севергин. — Что и говорить, настоящему-то Стеньке было бы интересно погулять по нынешней Руси, а не старух по ночам мутить. Ладно, крестный, займусь я этим призраком.

— Заявление от съемочной группы читал?

— Да, ознакомился.

— Что думаешь? Где девка?

— Будем искать. Следаки из Москвы еще не отбыли?

— Здесь пока. Не делают ни хрена, только командировочные пропивают.

Простившись с крестным, Севергин отправился домой. Чтобы загрузить мысли работой, он по пути завернул в киногруппу и остолбенел. По тропинке навстречу к нему шла Флора. Длинная вышитая льняная рубаха сквозила на солнце, венок из лилий прижимал пышные волосы цвета воронова крыла.

— Это вы! Как хорошо! — Она ласково оглядела его. — Вот, приехала поговорить с режиссером, а тут радостная новость — Лада нашлась!

— Не может быть! — пробормотал Севергин.

Доверчиво улыбаясь, Флора протянула ему свой мобильник с «письмом»:

«Я в порядке выручи сестренка».

— Я звонила в театр, ее труппа на гастролях. Может быть, ее срочно вызвали на замену? С Ладой никогда ничего не знаешь заранее.

— А что значит «выручи»? Заплати неустойку?

— Нет, Версинецкий предложил мне доиграть ее роль. Героиня становится чуть более возрастной. Мы с Ладой очень похожи, только я — ночь, а она — день, вернее розовое утро.

— А вы уверены, что это пишет Лада?

— А кто же еще? Кстати, сегодня ночь на Ивана Купалу, будет съемка языческих игрищ.

— Что за игрища?

Папоротник в чаще ночью расцветет,
Огонек дрожащий всех с пути собьет, —

пропела Флора своим колдовским голосом, от которого у Севергина сладко заныло внутри.

— А вдруг именно вам повезет найти Перунов цвет! Кто успеет сорвать его, будет богат.

— Да я и так не беден. Что-то рановато вы Купалу празднуете, до седьмого июня еще десять дней.

— Языческие праздники всегда в полнолуние. Так ровно в полночь! — крикнула вдогонку Флора.

Проезжая по селу, Егор остановился на месте обычного сельского схода, у магазина. Рядом на автобусной остановке ожидали транспорта местные жители. На завалинке «колоколили» нарядные старухи в белых праздничных платочках. Севергин вышел из машины, поздоровался и присел рядом, прислушиваясь к разговору. Председательствовала внезапно ставшая знаменитой бабка Пераскея, по паспорту Прасковья Тяпкина:

— Бают, клад у него в Утесе зарыт, вот он и ходит кругом. А как Царев луг разрыли, так и вовсе ему покоя не стало, кажну ночь ходит и вздыхат, а кровища-то с сабли так и капат, и капат…

А этой ночь снова во двор вызыват:

«Схороню, — говорит, — бабка, в твоем погребе наговорный кистень. Огнем будут тебя жечь, лютой пыткой мытарить, никому не открывай место, где спрятано. В этом наговорном кистене — сила могучая и силе той нет конца! За тем кистенем я к тебе опосля нагряну. Ужотко погуляет он по Руси!»

А уж собой хорош, чисто сокол.

«Была б ты помоложе, бабка, умыкнул бы я тебя, а так — спи, отдыхай, я на карауле буду». Так и сказал.

— Словят твоего сокола, бабушка, беспременно словят, — подал голос Севергин.

— Дак я же не затем рассказываю, чтобы его словили.

— Значит, по простоте душевной милицию работой грузишь?

— Я затем говорю, чтобы готовились. Скоро он войско соберет и как встарь пойдет Москву воевать! Вона в городе как шумят, бьются насмерть!

Бабка говорила правду. Уже с неделю в городе было неспокойно. В ночь на воскресенье сгорел местный рынок. Кавказцы передвигались по городку только в колонне. Почти все магазины были наглухо закрыты, и лишь тогда горожане вполне осознали масштабы бедствия. Вся торговля в городке, вплоть до последней лавчонки или распивочной точки, оказалась в руках у приезжих. Голодные и трезвые жители быстро крепли умом и жаждали действий. Тем временем ушлые китайцы заперлись в бараке и не желали выходить на работу. По ночам вокруг общежития кружил страшный призрак. Китайцы опознали в нем Хан-Чан-Чуна, Бога войны. Озаренный луной Бог войны грозно сверкал очами и грозил китайцам саблей. Теперь рабочие требовали доставить их на родину, увеличив ввиду стремительной инфляции дорожные расходы, а также оплатить всей «пятой колонне» моральный ущерб. В случае невыполнения их условий, «ходи» угрожали засорить барачными нечистотами кристально-чистую, ни в чем не повинную Забыть.

В жарком мареве плавился и дрожал деревянный резной конек на крыше усадьбы, но в мыслях Севергин все еще был у Забыти. Выпитый до дна внезапной встречей с Флорой, он шагнул под родимые сосны. Белка с сердитым цоканьем отпрыгнула от его протянутой руки. Глухо заворчал Анчар, исподлобья глядя строгими янтарными глазами, и почему-то не прыгнул навстречу, не закрутился вихрем на месте, а остался лежать, положив на лапы тяжелую умную голову.