Николай Гуданец - 30 контейнеров для господина Зет

• Название: 30 контейнеров для господина Зет
• Автор: Николай Гуданец
• Жанр: Боевая фантастика

НИКОЛАЙ ЛЕОНАРДОВИЧ ГУДАНЕЦ родился в г. Риге в 1957 году, окончил филологический факультет ЛГУ им. П. Стучки; работал учителем, редактором; публиковался в газете «Советская молодежь», в журналах «Даугава», «Наука и техника», «Спутник» (издание АПН), в коллективных сборниках «Вдохновение» (Москва), "Серебряная корзина» (Рига); авторские сборники: «Автобиография» (стихи, Р.: Лиесма, 1980), «Субботние поцелуи» (рассказы, Р.: Лиесма, 1984); дебютировал в фантастике в сборнике «Платиновый обруч». В 1990 году в Риге вышел фантастический роман «Покинутые во Вселенной».

Герой романа «30 контейнеров для господина Зет» — профессиональный разведчик, разжалованный во вторые пилоты, — на грузовом корабле обнаруживает контрабандный груз топливо для космических кораблей. Богатый опыт разведчика подсказывает ему, что это не заурядная коммерческая афера, а самый настоящий заговор с целью захвата власти на множестве заселенных планет.

---

— Я хотел бы уточнить жанр нашей беседы, — прервал его размышления Зет. — На дружескую болтовню это непохоже, не те у нас отношения. Если это миссионерская проповедь, то вы переоценили себя и к тому же избрали неподходящий объект. А если это допрос, то извольте держаться ближе к сути. Без психологических выкрутасов.

— Вы правы, — признал Улье. — Давайте и правда ближе к делу. Насколько я понимаю, Хиск и Тод — уроженцы другой планеты? Какой?

— Они с Золотой Канавы.

— А, знакомое местечко. С какими еще планетами вы сотрудничаете?

— Ни с какими. Исполнителей для наших целей мы намечаем и изымаем тайно. Гарантируем им неприкосновенность, свободу выбора и предлагаем добровольно сотрудничать с нами. Поскольку они внедряются к вам и получают агеронтон, не было случая, чтобы кто-то отказался.

— Вы сказали: «сотрудничают с нами», «мы»… Нельзя ли конкретнее, кто это — вы?

— Мы — тайная организация, которую возглавляю я, а до меня возглавляли мои предшественники.

— Сколько человек она насчитывает? Какова ее структура? Кого вы можете назвать поименно?

— В такие подробности я не углублялся. Мой покойный наставник до поры до времени посвятил меня лишь в основные детали. Он скончался внезапно. Мне известны связные, но и вы их уже знаете.

— Хиск, Тод, Эди и компания.

— Совершенно верно.

— А кто направляет и координирует деятельность ваших людей в космосе?

— Наш полномочный эмиссар. Собственно, мы с ним властвуем на равных. Я тем более мало знаю, что свои секреты он не доверяет никому. Это крайне осторожный и в высшей степени мудрый человек. На него мы полагаемся всецело.

— Кто же этот ваш эмиссар? — спросил Улье, холодея оттого, что ответ ему известен наперед.

— Главный диспетчер первого Космопорта.

Глава 4 «МЫ ДЛЯ ВАС ОРОНГИ»

Значит, Старик.

Да, все-таки он. И никакой ошибки быть не может. Зету незачем лгать. А даже если бы он вздумал возводить напраслину, выдвигать подставную версию, вряд ли он имел представление и цепи косвенных улик, которые превращали подозрения Ульса в почти стопроцентную уверенность.

Все сходится.

Но зачем, почему? Это уму непостижимо. Отречься от дела всей своей жизни — во имя чего? Вступить в тайный сговор с заклятыми врагами — какова цель? Поставить под угрозу свое доброе имя, славу, высокое положение и почет, в случае неудачи обрекая себя на клеймо предателя и вечное изгнание? Выбор поистине безрассудный. Не приобрести ничего сверх того, что уже имеешь, либо лишиться агеронтона и влачить остаток дней своих на задворках ойкумены, под надзором? Что должно было произойти, чтобы Старик — великий Старик! — стал отступником?!

Однако теперь не остается места для малейших сомнений.

— Значит, все-таки Старик, — повторил вслух Улье.

— Простите?

— Я сказал, Старик. В разведке до сих пор так кличут главного диспетчера.

— Мне неизвестен этот его псевдоним.

— Разумеется.

Повисло тягостное молчание.

— Что еще вы хотели узнать? — спросил Зет.

— Один маленький вопрос. Не докладывали ли вам на днях о ночных кражах на ферме? А если да, то какова судьба пойманного?

— Если кто-то в курсе такой чепухи, так это господин F. Если угодно, я задам ему этот вопрос по возвращении. Надеюсь, оно произойдет достаточно быстро?

— Сразу после того, как вы подтвердите на очной ставке, что вашим эмиссаром был главный диспетчер.

— Вряд ли он прибегнет к запирательству. Игра окончена. Нельзя ли вернуть меня в Башню безотлагательно?

— Нет. Я не могу упускать время.

— Но там, в Башне, за пультом сидит мой преемник, — начал Зет, и в его голосе почудились умоляющие нотки. — Он еще подросток. Сможет ли он отстоять равнину от оронгов?

— Будем надеяться.

— Вы понимаете, что можете стать виновником гибели всех лохов до единого?

— Они чуть не погибли в стартовом пламени. А заодно с ними и вся ойкумена. Так что не надо взывать к моей совести. Что касается излучателя, с ним способен справиться даже ребенок.

Они снова замолчали, не глядя друг на друга.

— Но почему, зачем?! Как он мог решиться на такое? — не выдержал Улье.

— Вы имеете в виду диспетчера?

— Если вы можете ответить…

— Охотно. Разгадка проста до предела. Она в том, что главный диспетчер, по-видимому, больше сочувствует нам, нежели вам.

— Одного сочувствия здесь мало. Ведь он готовил верную гибель для всей ойкумены. Он посягнул на Принцип Гуманности, вот что невероятно.

— Позвольте узнать, что это за Принцип?

— Неужели вам не известно?

— Я имею в виду, как его понимаете лично вы?

— Наверно, так же, как и миллиарды других людей, — ответил разведчик. — В первом Космопорте стоит самый большой в Галактике монумент. Памятник всем жертвам. На его постаменте начертано: «Он — это ты». Вот Принцип Гуманности в его чистейшем виде.

— Да, но в каком виде его исповедуете вы?

— Я не причиняю по своей инициативе другому человеку ничего такого, чего не хотел бы себе.

— Нет, не вы сам, а все вы, обрекшие нас на вечное изгнание?

Улье пожал плечами.

— Но ведь это случилось в темном веке, — сказал он. — Еще при империи. Теперь Галактическая Лига ищет выход из положения, для того и создана разведка. А ваше обвинение лишено реальной почвы. Как вы понимаете, ни я, ни кто-либо из ныне живущих людей не отправлял звездолеты в вечную ссылку.

Зет отшвырнул злосчастный выдавленный тюбик, который вертел в пальцах, и вскочил.

— А я не преступал законов! — взвизгнул он. — Их нарушил сотни лет назад мой предок! За что же наказан я? Именно я?! Я и все остальные несчастные на двухстах карантинных планетах?

— Будем точны, их сто девяносто восемь, — возразил разведчик. — С шести планет карантин снят. Они включены в состав Лиги, пользуются всеми достижениями и правами человечества, потому что их население естественным ходом пришло к тому, что Принцип Гуманности господствует в их среде безоговорочно.

— Безоговорочно!!! — страшным голосом закричал юноша. Его лицо побагровело и исказилось. — О какой безоговорочности вы толкуете?! О какой гуманности? Мы для вас — оронги! Это вы затоптали нас, бросили во тьму, вынудили нас, как мутантов в кормовом отсеке, пожирать друг друга! Но кто вы такие, чем кичитесь и намного ли вы человечнее нас? Вы, разведка, разве отличаетесь от тех же штемпов? Разница лишь в том, что ваши лопаты не убивают, они технически совершенны и действуют бескровно!

— Прекратите истерику, — велел Улье.

— Вы ставите нам, Хранителям, в вину то, что мы паразитируем на лохах! А вы паразитируете на всех нас! Да, паразитируете — тем, что за наш счет создали свой великолепный, холеный, оранжевый мир! И пока вы блаженствуете, питаясь агеронтоном, мы обречены жрать человечину!

— О да! Только вам потребовалось расширить меню на всю Галактику…

— А что нам остается делать? Ждать, пока вы признаете нас братьями, каким бы опасным и абсурдным это ни казалось? Дайте нам агеронтон! Дайте знания! Технику! Дайте возможность вырваться из кровавого кошмара! Протяните нам руку — наши ладони в язвах от урановой смолки! Что?! Боязно?!

— Пока что ваши руки в чужой крови.

— Но где же ваш хваленый Принцип? Который безоговорочен? Ведь я — тот самый «он», я — это вы! Кровью лохов забрызганы ваши руки, ничьи другие' Потому что вы отреклись от нас! Мы — ваши братья, покинутые вами во Вселенной! Мы стали дикарями, чудовищами — согласен! Да! Тысячу раз — да! Но — только по вашей милости!..

Юноша захлебнулся внезапным кашлем. Скорчившись, зажав рот рукой, он сотрясался, точно его легкие были деревянными и кто-то разрубал их изнутри топором. Откашлявшись, он провел ладонью по мантии, оставляя влажный алый след.

— В Башне нет ни одного здорового человека, — проговорил он. — Мы хиреем. Либо сердце, либо легкие, либо и то и другое чахнет. Слишком много вложено в Корабль, и слишком мало осталось на медицину.

— Сочувствую.

— А, бросьте. Сорванной гайки не стоит ваше сочувствие. Вы говорили о гуманности. Но ведь она не бывает частичной, избирательной, ограниченно пригодной. Либо она есть, либо ее нет. Она одна для всех, и в том ее суть. А вы даже не сознаете, до чего вы гнусны со своей куцей, боязливой гуманностью. Сами вы не убиваете, нет. Но преспокойно позволяете другим погибать в колонии — от недоедания, нищеты, войн. Вы не поможете, вы будете спокойно наблюдать своих разведботов, как мы гнием заживо.

— А что вы предлагаете?

— Ну конечно. Вы же рациональны до мозга костей. По-вашему, полное торжество человечности достижимо лишь тогда, когда вы станете поистине всемогущи, а мы научимся быть святыми среди голода, невежества, грязи. Но ведь это циничная пародия на гуманизм — ваша боязливая, с оглядкой, выверенная и взвешенная доброта…