Фиделис Морган - Тщеславная мачеха

• Название: Тщеславная мачеха
• Автор: Фиделис Морган
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035051-1

Предложение подыскать для юной английской богачки подходящего мужа в Париже выглядит слишком заманчивым, чтобы графиня Эшби могла его отвергнуть… но приятный вояж неожиданно оборачивается делом о СЕРИИ загадочных убийств!

На первый взгляд между жертвами нет НИЧЕГО общего… На взгляд второй связь присутствует… но убийц как минимум ДВОЕ!

Графиня Эшби и мисс Элпью подозревают: преступления связаны с изощренными интригами английского двора в изгнании…

Расследование НАЧИНАЕТСЯ!

---

– Королевы Марии Английской. Жены Якова. – Он поднес кольцо к пламени свечи, и рубин налился кроваво-красным светом. – Как это будет по-вашему: украдено?

– Почему вы привезли нас сюда? – воскликнула графиня с истерической ноткой в голосе. – Мы ничего не крали.

Мужчина загадочно посмотрел на нее и вышел из комнаты.

Элпью провели вверх по винтовой лестнице и втолкнули в камеру. Дверь захлопнулась. Элпью хотела забарабанить в дверь, но услышала, как повернулся ключ и задвинулись несколько засовов. Она не сдастся. В тюрьму Элпью уже попадала, причем при более серьезных обстоятельствах, чем сейчас. Сначала нужно выяснить характер местности, познакомиться с правилами и распорядком данного заведения, а уж потом всеми правдами и неправдами выйти отсюда, прихватив с собой графиню. Элпью подбоченилась и повернулась, чтобы осмотреть камеру. К ее удивлению, даже в серых предрассветных сумерках помещение выглядело довольно светлым и просторным – восьмиугольная комната с двумя удобными на вид кроватями и большим столом. Гораздо лучше тех условий, с которыми пришлось мириться в комнате для слуг в Сен-Жермене.

На каменных стенах мелом были нарисованы разнообразные символы: многочисленные солнца, луны, пентаграммы, глаза… Когда же Элпью присела на край продавленной кровати, ей стало ясно, кто позаботился об украшении интерьера.

Ее сокамерница, женщина с длинными седыми волосами, в серебристом плаще, сидела на стуле у окна, видимо пребывая в трансе. Вокруг нее лежали карты, ветки и странные тотемы – маленькие статуэтки и фарфоровые глаза, разложенные в ряд и злобно таращившиеся на Элпью.

Элпью обратилась к женщине, но в ответ удостоилась лишь резкого крика. Она посмотрела в незарешеченное окно, увидела пролетевшую мимо птицу и тотчас поняла, что этот способ побега исключается. Элпью бросилась на кровать и уставилась в беленый потолок. Она не сдастся. Так или иначе она выберется отсюда и благополучно доберется до Англии.

Графиню доставили в темную комнату; громко хлопнула тяжелая дверь. Леди Анастасия тоже обозрела свое нынешнее обиталище.

К ее удивлению, эта тюремная камера не походила ни на одну из тех, что она видела. Это была чистая обустроенная комната, восьмиугольная, с хорошей мебелью. На большом дубовом столе стоял подсвечник, рядом со столом – два красивых резных кресла с парчовыми сиденьями и подушками.

Было еще слишком темно, чтобы как следует разглядеть обстановку, но сквозь шелковые шторы пробивался рассвет. Графиня подошла к окну и раздвинула шторы, наполнив комнату тусклым светом.

В огромном, в человеческий рост, камине стояли книги в дорогих переплетах.

Каменный пол устилали турецкие ковры отменного качества. Здесь же размещались две кровати: небольшая складная с атласной подушкой и внушительное ложе под балдахином и с пологом из той же ткани, что и шторы и обивка кресел. Складная кровать пустовала. На второй бормотал кто-то, укрытый прекрасным шерстяным одеялом.

– Fous l'camp! – взвизгнул скрипучий голос. – Salope! [48]

Графиня поморщилась. По опыту своего неоднократного пребывания в заключении она знала, что главное правило тюремной жизни – не сердить своих сокамерников в первый же день. Не слишком хорошо понимая по-французски, она догадывалась, что товарка по несчастью отнюдь не предложила ей располагаться и чувствовать себя как дома. Интересно, как там Элпью и почему их обеих привезли в Бастилию. В убийстве Аурелии их, разумеется, никто не подозревал. Но вероятно, леди Прюд все же донесла на них, после того как застала вместе в злосчастной столовой.

И как оказалось в ее сумке кольцо королевы? Графиня вздохнула.

Сокамерница села в постели и сбросила на пол одеяло; ее морковно-рыжие волосы стояли дыбом, по губам размазалась кроваво-красная помада.

– Merde! – завопила она, протирая глаза и не сводя взгляда с графини. – Zut alors! C'est un reve! [49]

– Господи помилуй! – воскликнула графиня, в ту же секунду узнав свою дорогую подругу – Олимпию Афину Монтелимар, герцогиню де Пигаль.

– Эшби, догогая, неужели ты здесь, в Бастилии?! – картавя, воскликнула Пигаль. Прищурившись, она посмотрела на графиню и протерла глаза. – Или мне снится пгичудливый сон?

– Да, Олимпия, это я.

– Но как? Почему ты здесь, во фганцузской тюгьме, а не дома, в Лондоне?

– Это ужасно, Пигаль. Я понятия не имею, почему нас сюда бросили. Но похоже, мы с Элпью замешаны в мошенничестве, краже и, возможно, убийстве. Элпью увели неизвестно куда и…

Пигаль спрыгнула с кровати и, приложив палец к губам, подошла к двери. С минуту она прислушивалась, потом направилась к камину, сдвинула в сторону часть книг и вынула из стенки несколько кирпичей.

Графиня последовала за ней, наблюдая, как герцогиня обращается к кому-то в черный от сажи дымоход. Пигаль быстро переговорила по-французски с мужчиной, находившимся совсем рядом, потом к беседе подключилась женщина из более отдаленной камеры.

– Merci! – крикнула Пигаль, возвращая кирпичи наместо. – Abientot. Элпью на самом вегху башни Бегтодьег, в одной комнате с колдуньей. – Пигаль села к столу. – И это хогошо. Мы ского увидим ее. – Она сдвинула в сторону какие-то бумаги. – С минуты на минуту нам пгинесут завтгак.

– Завтрак?

– Когмят здесь великолепно.

– О, Пигаль, но почему я сюда попала?

– Здесь всегда далеко не сгазу сообщают, почему тебе вгучили личное письмо от коголя Фганции с гекомендацией на заключение в Бастилию. Думаю, они хотят, чтобы человек сам все сказал, и зачастую попутно всплывают и некотогые дгугие пгеступления. Часть узников Бастилии попадают сюда по пгосьбе годных – сумасшедшие или одегжимые плотскими недугами. Часть заключенных сидят за то, что они пгедали его величество, и за подобные пгеступления. Может, вы написали какую-то скандальную статью, non? Что-нибудь, оскогбившее коголя Фганции?

– Нет, – в отчаянии ответила графиня. – Ничего подобного. – Немного поколебавшись, она затронула деликатный вопрос о том, почему сама Пигаль сидит в тюрьме.

– Я назвала фавогитку коголя мадам де Ментенон жигной, угодливой, нелепой, важничающей шлюхой. – Пигаль задумчиво посмотрела в потолок. – Или за то, что налила чегнил в святую воду в купели, а в наше ханжеское вгемя это гасценивается как святотатство. – Она засмеялась, обнажив длинные желтые зубы. – Ну, за то или за это, но я своего добилась. Попала в Бастилию. Вот она я, живое доказательство.

– Ты хочешь здесь находиться? – Графиня изумилась; сама она провела значительную часть своей жизни, делая все возможное, чтобы выбраться из тюрьмы. И никогда не встречала никого, кто стремился бы туда.

– D'accord. Посмотги вокгуг. У меня здесь моя мебель и вещи. Еда чудесная, а кгоме того, ты получаешь солидный пенсион…

– Пенсион?

– Oui! Пока нас дегжат здесь по воле его величества, он платит нам в соответствии с нашим статусом. Некотогые довольствуются лишь едой. Я, как гегцогиня, получаю тгидцать ливгов, а тебе, как писательнице, положат десять.

– Десять?!

– Я вижу, ты погажена. Но возможно, тепегь ты понимаешь, почему я здесь. Зимой в Бастилии очень тепло, а познакомившись с внутгенним распогядком, ты начинаешь наслаждаться блестящим местным обществом. Тут сидят некотогые из самых интегесных людей Фганции. Это потгясающее пгиключение.

Отодвинулись засовы, и горбатый надзиратель внес в комнату поднос, на котором стояли тонкие фаянсовые тарелки с кушаньями и кружки с дымящимся кофе. Надзиратель поставил поднос на стол и перебросился несколькими словами с Пигаль, после чего та подала ему книгу из камина.

– Pour la sorciere. [50] – Она изобразила, что плюет в сторону графини, и тюремщик ушел. – Лучше дегжать их в полном неведении. Они не любят, когда дгузья сидят в одной камеге. – Схватив ложку, герцогиня начала уписывать принесенную еду. – Он думает, что я пгезигаю тебя – une putain anglaise. [51] – Пигаль разразилась резким смехом и сделала большой глоток кофе. – О-ла-ла! Как чудесно. Моя догогая Эшби тоже здесь. Это изумительно, похоже на замечательную вечегинку.

На столе лежала колода карт, и Элпью, быстро перетасовав их, сыграла партию сама с собой, витая мыслями где-то далеко.

Колдунья, пританцовывая, обошла стол, немного поверещала при виде еды, а потом вернулась к своему, как видно, бесконечному бдению у окна, периодически вырывая из своих косм седой волос и хихикая при взгляде на Элпью.

Когда старуха унялась, Элпью на цыпочках прошла к стулу и тихо села. От событий последних дней голова у нее шла кругом. Почему их с графиней арестовали? И откуда мужчина в черном узнал, что они среди ночи пойдут по парижской дороге? А деньги? Каким таким таинственным образом они появились в ее ботинке в Сен-Жермене? Тюремный страж забрал их, когда обыскивал, и если данное заведение похоже на английские тюрьмы, то вряд ли она снова увидит свои денежки. Но все же как они вернулись к ней и почему? Очевидно, с помощью какой-то уловки их забрала Вирджиния. Но когда Элпью отдавала кошелек, девушка сидела в лесу под дулом пистолета. А взявший деньги мужчина тут же вскочил на коня и ускакал. Едва ли какой-нибудь незнакомец подобрал их на обочине и передал по назначению. На кошельке не было ни имени, ни адреса, и ограбили их за добрую сотню миль от Сен-Жермена. И однако же вчера вечером деньги появились в ее ботинке, стоявшем в комнате для слуг при дворе короля Якова.