Вадим Роговин - Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы)

• Название: Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы)
• Автор: Вадим Роговин
• Жанр: Политика

---

В документах левой оппозиции отмечалось, что «совершенно недопустимо отодвигание на второй план вопроса об улучшении положения рабочих, пренебрежительно трактуемое подчас, как удовлетворение «цеховых интересов» рабочего класса. Культурный, живущий в человеческих условиях рабочий является столь же необходимым условием пролетарской диктатуры, как и развитие государственной промышленности. Забвение этого влечет за собой противопоставление им себя государству, усиление влияния на него мелкобуржуазного окружения и пассивное отношение к строительству социализма»[707].

Наиболее чёткая характеристика задач политики партии в области повышения материального и культурного уровня рабочего класса была дана в «Платформе большевиков-ленинцев», где подчёркивалось, что «решающими для оценки продвижения нашей страны вперёд по пути социалистического строительства являются рост производительных сил и перевес социалистических элементов над капиталистическими — в тесной связи с улучшением всех условий существования рабочего класса… Стремление отодвинуть насущные интересы рабочих на задний план и под подозрительным именем «цеховщины» противопоставлять их общеисторическим интересам класса, представляется теоретически несостоятельным и политически опасным»[708].

В «Платформе» отмечалось, что присвоение прибавочной стоимости пролетарским государством в принципе нельзя считать эксплуатацией. «Но, во-первых, у нас рабочее государство с бюрократическими извращениями. Разбухший и привилегированный управленческий аппарат проедает очень значительную часть прибавочной стоимости. Во-вторых, растущая буржуазия через торговлю, через ножниц цен, присваивает себе часть прибавочной стоимости, создаваемой в государственной промышленности»[709].

Формулируя задачи политики в области заработной платы, оппозиция исходила из того, что на данной стадии развития промышленности повышение заработной платы, хотя бы и скромное, должно быть предпосылкой повышения производительности труда. При этом оппозиция требовала чётко разграничивать рост производительности труда как результат технического прогресса, рационализаторства, изобретательства и т. д. и рост интенсивности труда как следствие усиления «нажима на мускулы и нервы рабочего». Она доказывала, что правящая фракция ставит повышение заработной платы в зависимость от роста именно интенсивности труда, а это приводит к прямому истощению и инвалидности рабочих.

Приводя убедительные статистические данные и расчёты, оппозиция доказывала, что рост зарплаты рабочих отстает от роста производительности труда. Если до осени 1925 года происходило довольно быстрое повышение доходов рабочих, то затем произошло снижение их реальной зарплаты. Прибавив к этому рост безработицы и удары по бюджету рабочей семьи, которые наносило быстро растущее потребление спиртных напитков, можно сделать вывод о явном снижении жизненного уровня рабочего класса.

Рассматривая взаимное положение различных классов и социальных групп, оппозиция отмечала, что «реальная зарплата в 1927 году стоит в лучшем случае на том же уровне, что осенью 1925 года. Между тем, несомненно, что за эти два года страна богатела, общий народный доход повышался, кулацкая верхушка деревни увеличивала свои запасы с громадной быстротой, накопления частного капиталиста, торговца, спекулянта чрезвычайно возросли. Ясно, что доля рабочего класса в общем доходе страны падала, в то время, как доля других классов росла. Это факт важнейший для оценки всего положения»[710].

Рассматривая жилищный вопрос, оппозиция доказывала, что средняя обеспеченность жилой площадью рабочих семей, особенно в крупных городах, значительно ниже, чем у всего городского населения. В подтверждение этого приводились данные обследований о распределении жилой площади по социальным группам: на одного рабочего приходилось 5,6 кв. м жилой площади; на служащего — 6,9; на кустаря — 7,6; на лицо свободной профессии — 10,9 кв. м.

В результате медленного темпа индустриализации росла безработица, которая захватывала и коренные кадры промышленного пролетариата. Официальное число зарегистрированных безработных на апрель 1927 года составляло 1478 тыс. человек, действительная же численность безработных приближалась к 2 млн. причём она росла значительно быстрее, чем численность занятых рабочих.

Характеризуя ухудшение внутреннего режима на предприятиях, оппозиция отмечала, что «администрация всё больше стремится к установлению своей неограниченной власти на предприятиях. Приём и увольнение рабочих на деле в руках одной администрации. Между мастерами и рабочими устанавливаются нередко отношения дореволюционного порядка»[711]. В условиях растущей бюрократизации профсоюзов «самодеятельность профессионально-организованных рабочих масс заменяется соглашением секретаря ячейки, директора завода и председателя фабзавкома»[712]. В составе выборных руководящих органов производственных профсоюзов доля рабочих с производства и беспартийных рабочих-активистов ничтожна мала (12 — 13 процентов). Громадное большинство делегатов профсоюзных съездов — люди, уже оторвавшиеся от производства.

Отмечая, что никогда ещё после Октябрьской революции профсоюзы и рабочие массы не стояли так далеко от управления промышленностью, как теперь, оппозиция указывала, что «недовольство рабочего, не находя выхода в профсоюзах, загоняется вглубь». В подтверждение приводились типичные заявления рабочих: «Нам нельзя быть особенно активными; если хочешь кусок хлеба, то поменьше говори»[713].

Ставя эти факты в связь с ужесточением партийного режима и с подавлением ведущей политической роли рабочего класса, Троцкий в июне 1927 года говорил: «…точно так же как в жилищном вопросе, так и в быту, в литературе, в театре, в политике: нерабочие классы расширяются, раздвигают локти, а пролетариат свёртывается, сжимается… точно так же и в политике: пролетариат в целом сейчас сжимается, в наш партийный режим усиливает классовое свёртывание пролетариата»[714].

В ответ на все заявления оппозиции о безразличии бюрократии к вопросам улучшения повседневной жизни рабочего класса и усиления его политической роли лидеры правящей фракции отвечали демагогическими тезисами о том, что рабочий класс обладает государственной властью, а партия осуществляет власть от имени рабочего класса. Ещё перед XIV съездом Молотов, отвечая на требования «новой оппозиции» приблизить рабочий класс к государству, т. е. повысить его роль в управлении страной, говорил: «Наше государство — рабочее государство… Но вот нам преподносят формулу, что наиболее правильным было бы сказать так: приблизить рабочий класс к нашему государству ещё ближе… как это так? Мы должны поставить перед собой задачу приближать рабочих к нашему государству, а государство-то наше какое, — чье оно? Не рабочих, что ли? Государство не пролетариат разве? Как же можно приблизить к государству, т. е. самих же рабочих приближать к рабочему классу, стоящему у власти и управляющему государством?»[715].

Эти схоластически-апологетические рассуждения Молотова Троцкий в 1927 году характеризовал как бюрократический фетишизм, самую тупоумную критику «ленинского понимания данного рабочего государства, которое может стать подлинно и до конца рабочим лишь при гигантской работе критики, исправления, улучшения… Наша критика должна быть направленной на то, чтобы пробудить в сознании пролетариата внимание к надвигающейся опасности, чтобы он не думал, будто власть завоевана раз и навсегда, и при всяких условиях, будто советское государство есть некий абсолют, который является рабочим государством всегда и при всех условиях. Нужно, чтобы пролетариат понял, что в известный исторический период, особенно при ложной политике руководства, советское государство может стать аппаратом, через который власть будет сдвинута с пролетарской базы…»[716]

Заостряя внимание на том, что такой сдвиг в своём логическом завершении может привести к бонапартизму, Троцкий характеризовал ту классовую базу, на которую опирается правящая фракция в проведении своей ложной линии: «Нынешний партийный курс представляет собой главную опасность. Он душит революционный отпор. В чем ваш курс? Вы делаете ставку на крепкого крестьянина, а не на батрака, не на бедняка. Вы держите курс на бюрократа, на чиновника, а не на массу. Слишком много веры в аппарат. В аппарате — огромная внутренняя поддержка друг другу, взаимная страховка, — вот почему Орджоникидзе (в то время председателю ЦКК — РКИ. — В. Р.) не удаётся даже сокращать штаты. Независимость от массы создаёт систему взаимного укрывательства. И всё это считается главной опорой власти»[717].

Левая оппозиция постоянно напоминала о характеристике Лениным Советского государства как рабочего государства с бюрократическим извращением. Ленин считал необходимым вести борьбу «с бюрократическими извращениями этого государства, с его ошибками и слабостями» и признавал возможность применения «стачечной борьбы в государстве с пролетарской госвластью», которое «может быть объяснено и оправдано исключительно бюрократическими извращениями пролетарского государства»[718].