Автор неизвестен - Торикаэбая моногатари, или Путаница

• Название: Торикаэбая моногатари, или Путаница
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Прочая старинная литература

«Путаница» («Торикаэбая моногатари») — японский роман XII века из жизни аристократического общества. Завязкой романа является появление на свет похожих как две капли воды брата и сестры, по мере взросления которых оказывается, что мальчик воспринимает себя девочкой, а девочка считает себя мальчиком. Что, кроме путаницы, может получиться из этого? Что чувствовала женщина, став мужчиной, и что заставило ее снова стать женщиной? Как сумел мужчина побороть природную застенчивость? Это роман о понимании и нежелании понять, о сострадании и жестокости, о глубокой и преданной любви. Утонченность и поэзия, трагедия и фарс.

---

За последнее время Садайдзин успел заказать множество молитв в столичных и горных храмах, но поскольку молитвы ничем не помогли, он пришел в отчаяние. Но вот ночью явился ему во сне высокочтимый и чистый душой монах. Он сказал:

— Не печалься! Твои дети в безопасности, завтра на рассвете тебе сообщат об этом. Их судьбу определили их прежние жизни, за их прежние грехи тэнгу[20] переделал мужчину в женщину, а женщину сделал подобной мужчине, и об этом постоянно печалилось твое сердце. Тэнгу сотворил злое дело, но ты неустанно шел путем Будды, нескончаемо возносил молитвы, и теперь все вернулось на свои места, мужчина стал мужчиной, женщина стала женщиной — как ты того и желал, теперь их ждет благоденствие, знай, что твои волнения лишь малая толика возможного воздаяния.

Садайдзин сказал жене, матери Вакагими:

— Долгие месяцы я не мог прийти в себя. Я давно не видел Вакагими, но сейчас мне привиделось, будто он стал мужчиной.

Жена была поражена и поведала ему о том, что случилось с Вакагими в последнее время. Отец обрадовался: сон обещал быть вещим.

— А я ведь даже не знал, что Вакагими ушла, — удивленно сказал он.

Рассвело, явился посыльный, и что-то прошептал матери. В удивлении она произнесла: «Тот монах, привидевшийся мужу во сне, сказал правду!»

- 28 -

В доме еще спали.

— Сюда, сюда! — позвал Садайдзин.

Химэгими с детства привыкла к мужскому обществу и у нее была прекрасная внешность. Но ведь слабый и не показывавшийся на людях Вакагими, если постарается, тоже может стать сильным.

Вакагими вошел, отец поднес лампу к его лицу — будто благоуханный Химэгими отразился в нем. Вакагими был повыше и выглядел обворожительно. Химэгими брала молодостью, но по сравнению с окружавшими ее мужчинами ей немного не хватало роста, и это несколько портило ее, зато во внешности рослого Вакагими не было изъянов. Пристально разглядывая Вакагими, Садайдзин чувствовал себя как во сне. Он не мог выносить, что ничего не знает о Химэгими и всхлипывал в голос. Успокоившись, он спросил:

— Ну что, где он? Говори же!

— Теперь он стал женщиной. Она сказала: «Меня так печалило, что я не такая, как другие, вот и стала тем, кем должна быть, я скрылась — узнать, что из этого выйдет. Но пока не отрастут волосы, я не покажусь на глаза людям». Поэтому я вернулся один, так она хотела, — сказал Вакагими.

— Пусть будет так, пусть будет так, — произнес отец и прекратил расспросы.

Все было точно так, как обещал ему монах во сне. Садайдзин заплакал от радости.

— Вот и хорошо, мы сделаем так, будто она и есть Распорядительница женских покоев, а ты займешь место Советника, — сказал отец.

— Я провел многие годы взаперти и мне будет непросто войти в общество. К тому же нужно, чтобы и Химэгими согласилась. Подождем какое-то время. Сначала я увижусь с Химэгими, а уж потом… — сказал Вакагими. Он ушел на рассвете.

Теперь печаль отпустила Садайдзина, сердце его наполнила радость. На завтрак он съел немного рисовой каши. Жена спросила:

— Когда Вакагими снова отправится в Удзи?

- 29 -

Встреча с Вакагими принесла Химэгими радость. Это было, как сон. И теперь она решила, что оставаться здесь невозможно. Однако взять с собой мальчика было бы странно, а оставить его — горько. Химэгими мучилась этой мыслью. «Связь матери и ребенка не может прерваться, наверное, мы сможем встречаться время от времени. У меня было такое высокое положение, хотя ребенка и жалко, но остаться здесь, в этом безлюдном месте, жить горькими ожиданиями, что Сайсё посетит меня…» — думала она. Итак, все еще помня свою мужскую жизнь, она приняла трудное решение. Без всякой жалости она сожгла могущие вызвать подозрения бумаги, и теперь не отрываясь смотрела на мальчика, он был так очарователен, он что-то гулил, чувствуя себя защищенным, улыбался… Видя это, ей стало очень его жаль.

- 30 -

Приехал Сайсё. Было понятно, что и на этот раз надолго он не задержится. Полагая, что это их последняя встреча, Химэгими не хотела показать свое недовольство, она приоделась и выглядела бесподобно. Четыре нижних платья были красными, пятое, на зеленой подкладке — желтым, поверх них — бордовая на желто-зеленой подкладке накидка. Еще совсем недавно ее лицо выглядело изможденным, но теперь она уже оправилась, она источала благоуханное сияние, ее волосы сверкали — будто бы солнце отражалось в них. Когда она сидела, они чуть-чуть не доставали пола, их концы были рассыпаны веером по одежде, и это выглядело даже лучше, чем если бы они были в два раза длиннее. В ее чертах, во всем ее облике не было ни малейшего изъяна. Сайсё восхищался ее красотой. Позабыв про горести, он взволнованно произнес:

— Правду говорят: женщина расцветает, когда у нее появляется ребенок. Как ты хороша! И как я мог думать, что лучше не бывает, когда ты была мужчиной? Нет, сейчас ты много прекраснее. Попадись ты людям на глаза сейчас — всякий влюбится, — в безграничном восхищении он провел рукой по ее волосам. В этот миг он уже не помнил про свои тревоги, связанные с Ённокими. А ведь он любил ее так, что был готов поменяться с ней местами. Забыв про нее, он улегся рядом с Химэгими. Но тут снова пришел посыльный от Ённокими:

— Она выглядит так, будто это конец, она умирает.

Для Сайсё было невозможно покинуть Химэгими, но и не пойти к Ённокими было тоже нельзя. Сайсё страшно расстроился и не мог решить, что ему делать.

— Если она станет рожать, доложите, — распорядился он.

Посыльный тут же со всех ног побежал обратно, все это было так ужасно.

— Все же мне придется отлучиться — до тех пор, пока не наступит ясность. Она вряд ли проживет долго, и я не должен быть с ней жесток. Ты ведь понимаешь: у нас с тобой все так хорошо, и ты не станешь, конечно, сердиться, ты будешь веселой и радостной, не правда ли? Я побуду с ней, подожду, пока все не разрешится, а потом ты сама убедишься, как я тебя люблю, и уж тогда можешь сердиться, — сказал он, роняя слезы. Он явно не знал, как ему быть.

«Я ведь уже решила, что так продолжаться не может, зачем мне грустить? Он и раньше не любил меня, так получилось, хотя мое сердце не лежало к нему, просто в том положении мне показалось: чем полагаться на чужих людей, пусть это лучше будет он, но нельзя себе и вообразить, чтобы такая жизнь была радостной и счастливой», — думала Химэгими. Что ей оставалось делать? Она улыбнулась:

— Каждый раз у тебя находится какая-нибудь причина, чтобы отправиться к ней, не хочу о ней больше слышать. Уж лучше мне ничего не знать.

Улыбка Химэгими испугала его еще больше, чем если бы она разозлилась и наговорила колкостей, он не мог решиться оставить ее.

— Если бы ты сказала: «Иди скорее!» — я бы тут же отправился.

— Иди скорее, мне слишком трудно все это выносить.

Покидая Химэгими и находясь в расстроенных чувствах, Сайсё обернулся, но Химэгими не позволила ему увидеть, как она горюет — она напустила на себя безразличный вид, а когда Сайсё ушел, обняла младенца, и всю ночь не сомкнула глаз.

- 31 -

Наутро Сайсё написал:

«Глубокой ночью Ённокими, наконец, разрешилась от бремени. Но она еще не оправилась. Я останусь ненадолго, посмотрю, как она, и сразу вернусь».

«Получила твое письмо. Кажется, все оказалось проще, чем ты говорил. Вспомни ее первые роды», — ответила Химэгими.

Считая, что настал подходящий момент, она послала весточку принцу, а потом весь день прижимала к себе ребенка и потихоньку плакала.

Вечером того же дня пришло известие, что Вакагими находится в том же самом месте, где был в прошлый раз, — неподалеку от усадьбы Сайсё. Позже он прошел в комнату кормилицы. Пока Химэгими дожидалась, когда все улягутся, и станет тихо, ее душа была неспокойна и сердце билось, но она не показала этого даже кормилице. Она, не отрываясь, смотрела на мальчика, ее скорбь и тоску не передать словами. Как и в прошлый раз, когда стемнело и в доме заснули, в комнате Химэгими появился брат. Сердце Химэгими никак не могло успокоиться.

— Подержи ребенка, — сказала она, протягивая младенца кормилице, тот проснулся и заплакал. Химэгими смотрела на него и у нее было такое чувство, будто она расстается с частью самой себя.

Она вышла, думая лишь о ребенке. Казалось, сейчас она вернется, но все-таки она решилась уйти — видно, в ней осталась твердость, которую она приобрела, будучи мужчиной.

Вакагими сказал: «Поразмыслив, я решил, что нам не следует сразу отправляться в столицу, я сказал отцу, что мы побудем в Ёсино».

С ними была дочь кормилицы Вакагими и еще трое надежных женщин. Ярко светила луна, прячась в тени, они скрытно удалились, лицо младенца стояло перед глазами Химэгими, ей так хотелось вернуться, но они уже сели в экипаж. Все вокруг стало каким-то другим.

Ночь прошла, рассвело, и на следующий день они прибыли в Ёсино.