Энн Райс - Витторио-вампир

• Название: Витторио-вампир
• Автор: Энн Райс
• Издательство: 0b7eb99e-c752-102c-81aa-4a0e69e2345a
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-24881-0

Италия эпохи Возрождения… Золотой век… Богатый меценат Козимо ди Медичи делает все, что в его силах, ради процветания родного города – Флоренции, где создают свои бессмертные произведения лучшие архитекторы и художники. А в это время в горах Северной Тосканы происходят загадочные события, гибнут по непонятным причинам целые семьи… Юный Витторио, наследник благородного рода, пытается понять, что же происходит на его землях, и… оказывается во власти Сил Тьмы.

---

– Это верно, – сказал Рамиэль. – Это совершенно справедливо. Кто мы такие, что мы за хранители, если Филиппо попал в такую беду, превратился в столь вздорного и лживого человека, и почему мы оказались столь беспомощными?

– Мы всего лишь ангелы, Рамиэль, – ответил Сетий. – Послушай, мы не должны осуждать Филиппо. Мы не обвинители, мы – хранители, и ради этого мальчика, который его так любит, не говори о нем вообще.

– Они не имеют права казнить Филиппо! – закричал я. – Кого это он обманул?

– Он причинил вред самому себе, – сказал старик. – Он попался на мошенничестве. Выставил на распродажу картины, и все знают, что один из его учеников слишком многое сделал сам. Его долго пытали, но на самом деле не причинили особого вреда.

– Это ему-то не причинили вреда? Ведь он всего лишь… великолепен! – с горечью сказал я. – Ты говоришь, что его пытали? Как можно найти оправдание такой несусветной глупости, такому оскорблению, ведь это оскорбление самим Медичи.

– Помолчи, дитя мое. Он сам сознался, – сказал младший из двоих смертных. – Дело почти закончено. Если хочешь знать мое мнение, ничего себе монах, этот Фра Филиппо: если не ухлестывает за женщинами, то скандалит.

Мы подошли к Сан-Марко. Мы стояли прямо на площади, у монастырских дверей, расположенных, как и двери большинства флорентийских домов, вровень с тротуаром, как будто река Арно никогда не выходила из берегов. А ведь время от времени такое случалось. Меня переполняла радость. О, как я счастлив снова увидеть этой рай!

Но мой разум неистовствовал. Все воспоминания о демонах и об отвратительном убийстве в церкви исчезли без следа, и случилось это в тот же миг, как я с ужасом услышал, что художник, которого я ценил более всего на свете, должен быть вздернут на дыбу, словно самый обычный преступник.

– Он иногда… да, именно так… – медленно проговорил Рамиэль, – ведет себя как обычный преступник.

– Он выберется оттуда, заплатит штраф, – сказал старик. Он позвонил в колокол, призывая монахов. Тонкой, по-старчески высохшей рукой ободряюще похлопал меня по спине: – Ну же, будет тебе, перестань плакать, дитя, прекрати. Филиппо уже надоел до смерти, всем о нем все известно. Если бы в нем была хоть капля святости Фра Джованни!

Фра Джованни. Ну конечно же, под таким именем они подразумевали великого Фра Анджелико – художника, который в грядущие века пробудит благоговение в людях, и те разве что только не на коленях будут стоять перед его картинами. И именно в этом монастыре жил и творил Фра Джованни, именно здесь расписывал монашеские кельи для Козимо.

Что мог я сказать?

– Да, да, Фра Джованни, но я… я… не люблю его. – Разумеется, я любил его; я почитал и его самого, и его изумительную работу, но это чувство не шло ни в какое сравнение с моей любовью к Филиппо, к художнику, которого мне удалось лишь один раз мельком увидеть. Как можно объяснить эти странности?

Позыв к рвоте заставил меня согнуться вдвое. Я ринулся прочь от своих добрых помощников. С усилиями испустил все содержимое желудка прямо на тротуар – кровавую струю мерзости, которую скормили мне эти демоны. Я видел, как она вырывалась изо рта и струилась по улице. Ощущал зловонный смрад этой гадости и смотрел, как она растекалась в расщелинах между камнями мостовой – смесь полупереваренного вина и крови.

Вся мерзость Двора Рубинового Грааля, казалось, выплеснулась наружу в этот момент. Горестное отчаяние охватило меня, я услышал, как демоны шепчут: «лишенный разума», «презренный», и усомнился в существовании всего, что видел, всего, чем я был, всего, что открылось мне всего несколько мгновений назад.

В волшебной лесной чаще мы с отцом ехали верхом и беседовали о полотнах Филиппо. Я был студентом, юным наследником, и передо мной расстилался весь мир, а привычный с детства сердцу запах лошадей смешивался с лесными ароматами.

«Лишенный разума», «презренный», «глупец», который мог стать бессмертным…

Когда я смог разогнуться снова, то прислонился к монастырской стене. Синий цвет небес был настолько ослепительным, что я невольно прикрыл глаза, но все же блаженствовал, купаясь в тепле. В ожидании, пока угомонится мой несчастный желудок, я пристально смотрел прямо перед собой, стараясь укротить боль, причиненную солнечным светом, полюбить его снова и довериться ему.

Перед глазами, всего в футе от меня, возникло лицо Сетия, и во взгляде его я отчетливо видел выражение глубочайшего беспокойства.

– Боже милостивый, ты снова здесь, – прошептал я.

– Да, – сказал он, – я обещал тебе.

– Так ты не оставляешь меня, правда? – спросил я.

– Нет, – ответил он.

Через его плечо на меня пристально глядел Рами-эль, словно нехотя, но впервые не без интереса. Его более короткие, ничем не стянутые волосы придавали ему моложавый вид, хотя такое отличие для меня не имело особого значения.

– Нет, конечно, никоим образом, – прошептал он и впервые засмеялся.

– Делай так, как говорят тебе эти достойные люди, – сказал Рамиэль. – Позволь им проводить тебя в монастырь, затем как следует выспись, а когда проснешься, мы будем с тобой.

– Ох, но это кошмар какой-то, ужасная история, – прошептал я. – Филиппо никогда не изображал подобные ужасы.

– Мы и сами не нарисованы, – сказал Сетий. – То, что Господь предназначил для нас, мы выясним завтра – ты, Рамиэль и я. А теперь ты должен идти. Монахи уже пришли. Мы оставляем тебя на их попечение, а когда проснешься, мы встретимся вновь.

– Звучит как молитва, – прошептал я.

– О да, истинно так, – подтвердил Рамиэль.

Он поднял руку. Я увидел тень от его пяти пальцев, а затем ощутил нежное прикосновение ладони, которой он смежил мне веки.

Глава 10. Я беседую с непорочными и могущественными сыновьями Божиими

Я уснул, и глубоко, да, так оно и было, но не допоздна. Случилось так, что я оказался в смутной, удивительной стране чудес волшебных покровителей. Меня нес по монастырю Сан-Марко дюжий монах со своими помощниками.

Лучшего места для меня не нашлось бы во всей Флоренции, разве что за исключением собственного дома Козимо, – ведь это был доминиканский монастырь Сан-Марко.

Сейчас мне известно множество исключительных по красоте зданий по всей Флоренции, и притом гораздо более великолепных, но тогда, мальчиком, я не смог бы даже перечислить в уме все богатства, открывшиеся моему взору.

Но, думается, нигде не существует более сурового заточения, чем в монастыре Сан-Марко, лишь недавно обновленном скромнейшим и достойнейшим Микелоццо по повелению Козимо Старшего. Монастырь, известный своей древней и достойной почитания историей во Флоренции, лишь совсем недавно был передан доминиканцам и наделен в некотором смысле высокими полномочиями, которых не имел ни один другой монастырь.

Как было известно всей Флоренции, Козимо потратил на Сан-Марко целое состояние, возможно, для того, чтобы примирить город со своим ростовщичеством, ибо как банкир он в первую очередь оберегал собственный интерес и в первую очередь был ростовщиком, но таковыми были и мы сами, вкладывавшие свои деньги в его банк.

Как бы то ни было, Козимо, главарь нашей «шайки», наш подлинный вождь, любил эту площадь и одарил ее множеством сокровищ, но, полагаю, всему прочему предпочитал ее удивительно соразмерные новые здания.

Его хулители, его противники, те, которые не совершили ничего великого, и подозревали в неблагонадежности все то, что не пребывало в состоянии непрерывного разрушения, – так вот они говорили о нем: «Он украсил своим гербом даже уборные этих монахов».

Между прочим, его герб – щит с пятью выпуклыми ядрами, значения которых получили самые различные толкования, – но то, что враги говорили о нем, заключалось в следующем: Козимо развесил свои яйца над отхожими местами монахов.

Насколько разумнее было бы со стороны этих ненавистников указать на то, что Козимо сам часто проводил целые дни в монастыре в размышлениях и молитве и что бывший настоятель этого монастыря, большой друг и советчик Козимо Фра Антонио, стал теперь архиепископом Флоренции.

Ах, полно рассуждать о невеждах, которые и теперь, спустя пять сотен лет, все еще продолжают клеветать на Козимо.

Проходя через дверь, я думал, что же, во имя Господа, должен я сказать этим людям в Божьем доме?

Как только эта мысль внезапно всплыла в моей сонной голове и, опасаюсь, сорвалась с моего языка, я услышал смех Рамиэля, раздавшийся у меня в ушах.

Я попытался выяснить, находится ли он рядом. Но уже снова ощутил подступающие слезы, слабость и головокружение и смог выяснить лишь то, что мы оказались в умиротворяющей и приятной атмосфере монастырской обители.

Солнце настолько сильно слепило в глаза, что я не смог возблагодарить Господа не только за красоту ухоженного зеленого сада в центре монастыря, но и за то, что с огромным удовольствием и радостью разглядывал прекрасные плавные линии аркады – творение Микелоццо – создавшие строгие, но умиротворяющие светлые своды прямо над моей головой.