Энн Райс - Скрипка

• Название: Скрипка
• Автор: Энн Райс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31786-8

Трагические события в жизни Трианы приводят ее на грань безумия. И только музыка, всегда сопровождавшая ее по жизни, и на этот раз служит утешением, не позволяя молодой женщине окончательно утратить рассудок.

Однако внезапно все меняется. Неизвестно откуда появившийся призрак – скрипач Стефан Стефановский – становится для Трианы добрым гением и одновременно самым жестоким критиком ее таланта. Манипулируя чувствами и разумом Трианы, он переносит ее в Вену XIX века.

---

– Вполне возможно, мне понадобится лучший ангел в вашем лице, ибо тот ангел, по-моему, плох, – сказала я.

– Как ты можешь так лгать. Ты крадешь мое сокровище. Ты разбиваешь мое сердце. Ты примкнула к тем, кто заставил меня так страдать.

И снова губы призрака не шевельнулись, и ленивая поза не переменилась, одно сплошное бессилие и потерянная смелость.

– Стефан, я не знаю, что для тебя сделать. Если бы я только могла совершить что-то тебе на благо…

– Воровка.

В комнате зашептались.

– Фрау Беккер, – произнесла женщина, – этот господин – граф Соколовский. Простите, что сразу не представила его вам как полагается. Он очень давно живет в нашем отеле и чрезвычайно рад, что теперь вы с нами. Эти комнаты редко открыты для публики, мы храним их как раз для такого случая.

– Какого именно?

– Дорогая, – вмешался граф, перебив женщину, но очень нежно, со спокойной добротой старого возраста. – Вы не сыграете для меня? Не слишком ли это дерзкая просьба с моей стороны?

Нет! Всего лишь пустая и бесполезная!

– Не сейчас, конечно, – поспешил добавить граф, – когда вы больны, нуждаетесь в покое и ждете, что за вами приедут ваши друзья. Но когда вы почувствуете, что окрепли, и если захотите… всего лишь небольшой отрывок для меня, из того, что вы тогда играли. Ту музыку.

– А как бы вы ее описали, граф? – поинтересовалась я.

Да-да, скажите, ей ведь так это нужно знать!

– Тихо! – Я сердито посмотрела на Стефана. – Если это твоя скрипка, то тогда почему у тебя нет сил забрать ее? Почему она у меня? Не обращайте внимания, прошу прощения за все. Простите эту манеру говорить вслух с воображаемыми образами и грезить наяву…

– Все в порядке, – сказал граф. – Мы не задаем вопросы одаренным людям.

– Неужели я настолько одарена? Что вы слышали?

Стефан презрительно фыркнул.

– Я знаю, что слышала я, когда играла, но прошу вас сказать, что слышали вы.

Граф задумался.

– Нечто изумительное, – сказал он. – Ни на что не похожее.

Я не стала его перебивать.

– Нечто прощающее, – продолжал он. – Нечто полное экстаза и горького терпения… – Он долго молчал, после чего снова заговорил: – Словно Барток и Чайковский вместе проникли в вашу душу и слились воедино в сладостную и трагическую музыку, в которой выразился целый мир… знакомый мне мир далекого прошлого, еще довоенного… я тогда был мальчишкой, слишком юным, чтобы хоть что-то запомнить, какие-то детали. Только я помню тот мир. Помню.

Я вытерла лицо.

– Ну же, скажи ему, что, скорее всего, не сможешь так сыграть еще раз. Я знаю. Не сможешь.

– Кто это утверждает? – строго поинтересовалась я у Стефана.

Он выпрямился, сложив руки на груди, и в своем гневе вернул себе на секунду былую яркость.

– Как всегда, главную роль играет гнев, не так ли, жалкий или великий? Посмотри на себя, как ты сейчас пылаешь! Теперь, когда посеял во мне сомнения! А что, если сам твой вызов придал мне силы?

– Тебе ничто не может придать силы. Ты теперь вне моей власти, а то, что ты держишь в руках, не более чем кусок деревяшки, это высушенная древесина, древний инструмент, на котором ты не умеешь играть.

– Фрау Вебер, – сказала я.

Она удивленно уставилась на меня, потом бросила встревоженный взгляд в якобы пустой угол, но тут же снова посмотрела на меня, кивком принося извинения.

– Слушаю вас, фрау Беккер.

– У вас не найдется какого-нибудь приличного широкого халата для меня? Я бы хотела сейчас сыграть. Руки уже согрелись.

– Наверное, еще слишком рано, – заметил граф, однако тяжело оперся о трость и зашарил в поисках руки Мелникера, одновременно пытаясь подняться. Он весь сиял от радостного предчувствия.

– Разумеется, мадам, – сказала фрау Вебер и подала мне простой широкий халат из белой шерсти, лежавший в изножье кровати.

Я спустила ноги с кровати. Голые ступни оказались на теплом деревянном полу, ночная сорочка свисала ниже щиколоток. Я взглянула на потолок, на всю эту великолепную лепнину, прелестное убранство королевских апартаментов.

Скрипка по-прежнему была у меня в руках.

Я поднялась. Фрау Вебер надела на меня халат, я осторожно продела правую руку в широкий длинный рукав, затем, переложив скрипку со смычком, скользнула в левый рукав. Тапочек рядом не было, но они мне были не нужны. Пол под ногами был шелковистый.

Я направилась к открытым дверям. Мне почему-то казалось неудобным играть в спальне и встретить там либо победу, либо поражение.

Войдя в огромную гостиную, я поразилась, увидев гигантский портрет великой императрицы Марии-Терезии. Роскошный стол, стулья, кушетки. И цветы. Смотри. Все эти свежие цветы, как на похоронах. Я уставилась на них.

– От ваших сестер, мадам. Карточки я не читала, но звонила ваша сестра Розалинда. И еще звонила ваша сестра Катринка. Это они велели давать вам горячий шоколад.

Я улыбнулась, потом тихо рассмеялась.

– Какие-нибудь еще звонки? – спросила я. – Не помните других имен? Например, Фей?

– Нет, мадам.

Я подошла к центральному столу, где стояла большая ваза с цветами, и принялась разглядывать пышный букет, в котором не знала названия ни одного цветочка, ни одного растения, даже обычных розовых бутонов с толстыми, покрытыми пыльцой усиками.

Старый граф с помощью юноши доковылял до дивана. Я обернулась и увидела, что Стефан стоит в дверях спальни.

– Давай, играй! Я хочу увидеть твой провал. Я хочу увидеть твой позор!

Я поднесла правую руку к губам.

– Господи, – сказала я более почтительно, чем французы произносят «mon Dieu». Моя мольба была искренней. – С чего начинать? Есть ли какие-то правила? Как мне справиться с тем, о чем я даже не подозреваю?

Тут вмешался другой голос:

– Начинай играть, и все тут!

Стефан обернулся в потрясении. Я прочла в его лице яростный гнев. Я принялась вертеться во все стороны. Увидела пораженного графа, смущенную фрау Вебер, робкого Мелникера, а затем увидела приближающегося призрака, который как раз в эту минуту открывал двери в холл. Я поняла, что и другие видят эти открывающиеся двери, но не видят призрака. Вероятно, они решили, что это сквозняк.

Призрак вошел, широко шагая, держа руки за спиной, как имел обыкновение делать при жизни, по свидетельствам очевидцев. Вид у него был неопрятный, словно он только что сошел со смертного одра, оборванное запятнанное кружево, к лицу прилипли кусочки гипса от посмертной маски.

Дверь в коридор так и осталась открытой. Я увидела, что в коридоре собираются постояльцы.

Маэстро. Сердце у Стефана разбилось, из глаз полились слезы. Мне было очень жаль Стефана, но Маэстро не знал жалости, хотя голос его звучал снисходительно.

– Стефан, ты меня утомляешь, заставляя все это терпеть! – сказал он. – Зачем ты вызвал меня в это время! Триана, сыграй для меня. Просто возьми скрипку и сыграй.

Я смотрела, как на моих глазах упрямец невысокого роста пересек комнату.

– Восхитительное сумасшествие, как мне кажется, – сказала я. – Или, может быть, это просто вдохновение.

Призрак опустился на стул, сердито поглядывая на меня.

– Вы в самом деле услышите музыку? – спросила я.

– О Господи, Триана, – сказал он, коротко махнув рукой. – Я не глух в смерти! Я не отправился в ад. Иначе меня бы здесь не было. – Он громко скрипуче рассмеялся. – Я был глух при жизни. Теперь я не живу, иначе и быть не могло. А теперь сыграй. Давай, давай, пусть у них мурашки побегут! Пусть они заплатят за каждое недоброе слово, когда-либо сказанное тебе, за каждую провинность. Или пусть заплатят за то, что ты сама пожелаешь. Причина, в конце концов, не так уж важна. Представь боль или любовь. Обратись к Богу или к тому хорошему, что есть в тебе самой. Но вырази это в музыке.

Стефан плакал. Я переводила взгляд с одного на другого. Мне было наплевать на людей в комнате. В ту минуту я подумала, что теперь мне всегда будет на них наплевать.

Но потом я поняла, что именно для них я должна сыграть эту музыку.

– Смелее, играй, – чуть более участливо сказал Бетховен. – Я не хотел, чтобы это прозвучало грубо. Правда, не хотел. Стефан, ты мой единственный ученик.

Стефан отвернулся, обратив лицо к дверному косяку, и подпер голову рукой. Озадаченные смертные зрители ждали.

Я внимательно рассмотрела каждого, пытаясь не видеть призраков, а только смертных. Я взглянула на тех, кто ждал в коридоре. Господин Мелникер пошел, чтобы закрыть дверь.

– Нет, оставьте дверь открытой.

Я начала. Скрипка оставалась прежней, легким, источающим аромат священным инструментом, изготовленным тем, кто даже не подозревал, какое чудо творит из ветвей деревьев, кто даже не мог мечтать, что выпустит такую силу из прогретой древесины, согнутой в нужную форму.

«Позволь мне вернуться в часовню, мама. Позволь мне вернуться к Вечной помощи Божьей Матери. Позволь мне опуститься рядом с тобой на колени в том невинном мраке, когда я еще не знала боли. Позволь мне взять тебя за руку и сказать – не как мне жаль, что ты умерла, а просто, что я люблю тебя, я теперь люблю тебя. Я дарю тебе свою любовь в этой песне, вроде тех, что мы всегда распевали во время весенней процессии, тех песен, которые ты любила, и Фей, Фей вернется домой, Фей каким-то образом узнает о твоей любви, обязательно узнает, я верю в это, я чувствую это всей душой.