Олег Авраменко - Конноры и Хранители

• Название: Конноры и Хранители
• Автор: Олег Авраменко
• Издательство: Фактор
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003

…Природа не стоит на месте, и человек, какой он есть, не венец её творения. Однажды эволюция сделала очередной скачок и породила людей, способных управлять фундаментальными силами мироздания. Этих людей в народе называли колдунами, их не любили и побаивались, а церковь и власть имущие видели в них угрозу своему благополучию.

Но были у колдунов и более грозные враги, которые именовали себя Хранителями. Они считали, что никому нельзя обладать таким огромным могуществом, и поставили своей целью искоренить магию среди людей. Хранители были почти всесильны, и в конце концов им удалось свершить задуманное. На управление силами был наложен Запрет, потомки колдунов рождались обычными людьми, лишёнными способностей своих предков, постепенно в магию перестали верить, и из жизни она перекочевала на страницы художественных книг. Хранители торжествовали победу…

---

Сэр Генри наконец закурил и неторопливо произнёс:

— Между прочим, Алиса в последнее время тоже неплохо помогает мне.

— Я лишь умею снимать боль, — скромно возразила Алиса, не преувеличивая своих возможностей. — Но препятствовать развитию болезни я ещё не научилась.

— Научишься, — сказал сэр Генри. — И этому, и многому другому. — Не удержавшись, он вздохнул. — Если бы ты знала, как я тебе завидую, внучка. Воистину, ты родилась под счастливой звездой…

В этот момент правый крайний «рейнджеров» пушечным ударом из угла штрафной забил шестой безответный гол в ворота соперника; зазевавшийся вратарь проводил летевший в «девятку» мяч растерянным взглядом. Сэр Генри ненадолго умолк, чтобы посмотреть повтор, затем одобрительно хмыкнул и вновь заговорил:

— И всё же я тревожусь за тебя, Алиса. Что бы там ни говорила Марика, нельзя исключить, что в нашем мире присутствуют какие-то неведомые силы, которые нивелируют магический дар — быть может, не у его носителя, но в потомстве. Ведь не зря же Коннор МакКой бежал отсюда в другой мир и даже собственным детям не обмолвился ни единым словом о своём происхождении. Думаю, это неспроста. И мать Марики считала так же.

— Тем не менее, — отозвалась Марика, — она, как и я, не обнаружила ни малейших признаков этих враждебных сил. Возможно, они когда-то были, но, сделав своё дело, исчезли без следа.

Сэр Генри покачал головой:

— Отнюдь не без следа, дочка. Один из таких следов во мне — мой мёртвый дар. И я не хочу, чтобы подобная участь постигла Алису или её детей.

Эту тему он затрагивал не впервые, но если раньше такие разговоры носили чисто академический характер — что же всё-таки произошло с колдовским даром клана МакКоев, одной из ветвей которого был род МакАлистеров? — то после появления Алисы, чей дар был живой, полноценный, вопрос приобрёл практический смысл. В течение последних двух лет сэр Генри под тем или иным предлогом приглашал к себе в гости своих кровных родственников по мужской линии, которых только мог отыскать, но ни у кого из них Марика не обнаружила живого дара. Алиса была единственным исключением из правила, она действительно родилась под счастливой звездой.

— Так что же ты предлагаешь? — спросила Марика, догадываясь, чтó у отца на уме. Они с Алисой уже обсуждали это, но как-то робко, не углубляясь в детали, будто речь шла об очень отдалённой перспективе.

— Я полагаю, Алиса, — сказал сэр Генри с тщательно скрываемой, но не до конца скрытой грустью, — что твоё место не здесь, а в мире Марики, в мире Конноров — среди людей таких же, как ты.

Чёрные глаза Алисы сверкнули искренним негодованием.

— И ты всерьёз думаешь, — произнесла она, — что я брошу тебя, а сама…

— Ну-ну, — мягко перебил её сэр Генри. — Зачем же так категорично? Ты можешь жить в обоих мирах, навещать меня, когда тебе вздумается. Но, в конце концов, я не вечен, а ты, по мере развития своих способностей, всё больше и больше будешь тянуться к себе подобным, и рано ли, поздно ли наступит тот день, когда ты не сможешь помыслить себя вне их сообщества. Поэтому не теряй времени даром: овладевая колдовством, постепенно привыкай к миру Конноров, активнее вживайся в новую среду, пусть Марика научит тебя свободно пользоваться порталами…

— Уже научила, — сказала Алиса. — И даже настроила меня на оба свои портала. Вчера ночью я без малейшей её помощи переместилась в Мышковар, а потом сама вернулась обратно.

— И ещё, — добавила Марика, — мы решили соорудить портал в спальне или кабинете Алисы. Правда, дело это хлопотное и займёт много времени.

Сэр Генри кивнул с одобрением:

— Хорошая мысль. Незаметно исчезнуть в жилых комнатах гораздо легче. Надо сказать, твои частые посещения старинной библиотеки кое-кого озадачивают. В отличие от времён Коннора МакКоя, нынче нет никакой нужды прятать портал в потайной комнате. Странный узор на стене теперь ни у кого не вызовет ассоциаций с дьяволопоклонничеством или чернокнижием. Его сочтут всего лишь причудой эксцентричного жильца — тем более, если речь идёт о такой эксцентричной особе, как наша милая Алиса. Среди всего того творческого беспорядка, который царит в её кабинете, портал останется незаметным.

Марика и Алиса рассмеялись. Глядя на их лучившиеся весельем прелестные юные лица, сэр Генри добродушно улыбался. На телевизионном экране «рейнджеры» с довольным видом похлопывали друг друга по плечу, покидая поле после финального свистка арбитра.

Следующий час Марика, Алиса и сэр Генри провели почти не разговаривая, в той непринуждённой, чисто семейной обстановке, когда каждый занят своим делом и не испытывает ни малейшей неловкости от молчания присутствующих. Такое бывает возможным лишь между очень близкими людьми, которые не нисколько тяготятся обществом друг друга, а наоборот — чувствуют себя свободно, раскованно и уютно.

Сэр Генри дремал в своём кресле, но время от времени раскрывал глаза и украдкой поглядывал то на Марику, то на Алису; при этом на его губах мелькала счастливая улыбка. До недавних пор он был очень одиноким человеком. Его жена умерла почти сорок лет назад, через год после их свадьбы; а во второй раз он так и не женился, ибо на свою радость и на свою беду повстречал женщину из иного мира, в которую влюбился без памяти и целых семнадцать лет жил редкими и короткими встречами с ней. А потом, когда она внезапно исчезла, оставив на полу возле портала наспех нацарапанную записку: «Прощай навсегда. Люблю. Целую», он жил воспоминаниями о своём горьком счастье и мучился неизвестностью.

День ото дня, год за годом сэр Генри часами просиживал в старинной фамильной библиотеке, надеясь на несбыточное, в ожидании чуда — и оно произошло! Однажды вечером, почти шесть лет назад, раздался столь долгожданный скрип ржавых петель, он опрометью бросился к зеркалу-двери, открыл… но увидел не Илону, а её дочь. Их дочь! Он сразу узнал Марику, хотя видел её лишь несколько раз, да и то ребёнком. С того самого дня его жизнь, прежде казавшаяся ему пустой и бесцельной, вновь обрела смысл.

А позже в жизни сэра Генри появилась Алиса — его внучка, пусть и не родная, двоюродная. Сэр Генри никогда не ладил со своей сестрой Элеонорой, а окончательно они рассорились при дележе наследства. Элеонора считала (кстати сказать, совершенно безосновательно), что брат обобрал её, и сумела внушить своему сыну Уильяму глубокую неприязнь к дяде. По счастью, Уильям не обладал столь сильным даром убеждения, и из бесед с ним о родственниках Алиса усвоила лишь то, что где-то на юге Шотландии живёт «мерзкий, скупой старикашка, которого покарал Бог», и рано или поздно его поместье станет собственностью семьи Монтгомери. Однако при первой же встрече с сэром Генри двадцатилетняя Алиса убедилась, что он вовсе не мерзкий и не скупой, а очень милый и душевный человек, и почти сразу привязалась к нему. Несмотря на сопротивление родни со стороны матери, она решила остаться в Шотландии — отчасти из-за дяди, отчасти из-за Марики, которая обнаружила у неё живой дар, — вот так нежданно-негаданно для себя, одинокий и несчастный в личной жизни сэр Генри на склоне лет стал счастливым отцом семейства…

Марика сидела за письменным столом сэра Генри и просматривала только вчера полученные свежие выпуски медицинских журналов. В основном её внимание привлекали статьи по онкологии. Чем больше она узнавала о природе рака, тем успешнее была её борьба с недугом отца. Хотя методы Марики были далеки от традиционных (со стороны это выглядело как пресловутое наложение рук), понимание происходящих в организме процессов позволяло ей более эффективно использовать свои колдовские способности, направлять их в нужное русло. Марика сражалась с болезнью долго и упорно, не раз заходила в тупик и впадала в отчаяние, однако сдаваться не собиралась. В конце концов, ей удалось существенно замедлить развитие болезни, потом — остановить рост опухоли и распространение метастаз, а совсем недавно, каких-нибудь два здешних месяца назад, в этой невидимой войне настал переломный момент, и Марика, образно говоря, от обороны перешла в наступление — медленное, но неумолимое. Она ещё не сообщила о своих последних успехах отцу и Алисе, решив для подстраховки дождаться более ощутимых результатов, чем незначительное уменьшение опухоли. Впрочем, Марика уже предвкушала победу: теперь она стояла на верном пути, знала, что нужно делать, и исцеление отца было лишь вопросом времени — того самого времени, с которым так некстати возникли проблемы.

«Ну, нетушки, Стэн! — мысленно обратилась Марика к брату. — Никуда я с тобой не поеду. Думай обо мне, что хочешь, мне всё равно…»

Алиса, лёжа на диване, читала рукописный фолиант под названием «Хроники царствования Ладомира Великого», который изъяла из кабинета Марики во время своего последнего посещения Мышковара. Тем самым она убивала сразу двух зайцев — изучала историю другого мира, нравы и обычаи живущих в нём людей, а заодно углубляла свои познания в славонском языке. Алиса обладала феноменальной памятью, абсолютным музыкальным слухом и гибким умом, что отчасти компенсировало её врождённую леность и неодолимое стремление к праздному образу жизни. За короткий срок и без чрезмерных усилий, общаясь с одной лишь Марикой, она осилила разговорную речь в объёме, достаточном для повседневных нужд, а её южногаальское произношение было просто безукоризненным, точно у настоящей уроженки Мышковича. Марика по-доброму завидовала успехам кузины, вспоминая, как сама в поте лица изучала основы английского, и даже вынуждена была прибегнуть к столь нежелательному и далеко не безвредному приёму, как самовнушение. Конечно, спору нет, английский язык гораздо сложнее славонского, но тем не менее…