Александр Панарин - Стратегическая нестабильность ХХI века

• Название: Стратегическая нестабильность ХХI века
• Автор: Александр Панарин
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07599-2

Александр Сергеевич Панарин (1940 — 2003 гг.) — пионер российской политической глобалистики. Он трактует глобализацию как деконструкцию суверенных национальных государств и национальных сообществ, открывающую возможность выхода элит из системы национального контроля. Глобализация по Панирину — вызов демократическому суверенитету народа, которому все чаще приходится подчиняться наднациональным инстанциям. Выход — не только в "альтернативном глобализме", интернационализации демократических институтов, способных обуздать глобальный экономический тоталитаризм, но и в верном следовании долгу.

---

Постиндустриальное общество нового постпроизводительного — спекулятивно-ростовщического типа состоится лишь в той мере, в какой его адептам удастся убедить мир в том, что носители теневых и спекулятивных практик в самом деле являются суперменами, а носители трудового начала — недочеловеками, призванными своими костями выстилать им путь в светлое будущее для избранных.

Ясно, что наиболее неприемлемыми оппонентами этого нового «постиндустриального» порядка являются те, кто продолжает верить в христианское обетование нищих духом, в действие принципа социальной и моральной справедливости в горизонте большой истории. Адепты спекулятивно-ростовщического, паразитарного постиндустриализма, наделяющие чертами антропологической избранности шайку распоясавшихся негодяев, хотели бы навсегда обескуражить тот тип сознания, который продолжает верить в христианские парадоксы в истории. Их одномерное мышление, в котором "принцип силы" никак не корректируется "принципом правды", не допускает, чтобы потерпевшие и незащищенные имели какое бы то ни было моральное или социально-историческое алиби. И те, кто сохраняет приверженность такому алиби, новыми господами мира оцениваются как опаснейшие «традиционалисты».

Современные наследники православной традиции и русской идеи относятся к таким традиционалистам в первую очередь. Здесь — причина того, что современный социал-дарвинизм и расизм принял в первую очередь форму оголтелой русофобии. Моральная революция новейших либералов социал-дарвинистского толка имеет своей целью окончательное изгнание со сцены носителей христиански впечатлительного, солидаристского и сочувствующего сознания и вытеснение их адептами новой языческой «телесности». В этом — секрет новой "парадигмы тела", насаждаемой вместо старой христианской "парадигмы духа". Дело в том, что христианский дух скорбит как раз в тех ситуациях, в которых языческая телесность видит поводы для бурлящей радости.

Скорбь этого духа при виде новых «реформаторских» огораживаний пространства, призванных вытеснить неприспособленное большинство в резервации, не только отравляет победителям радость победы, но и намекает на историческую альтернативу, которая, по их мнению, должна быть исключена в ситуации "конца истории".

Не менее целенаправленно — в антироссийском духе — сегодня выступает и геополитическая революция атлантистов. И здесь мы подходим к новой теме.

§ 5. Геополитическое одиночество, или Россия в роли Израиля

Стратегическая цель американского гегемонизма состоит не только в том, чтобы плодить компрадорские элиты, не имеющие поддержки в собственном народе и потому готовые служить США в обмен на предоставляемые ими «гарантии», но и создавать из целых стран своеобразных геополитических компрадоров, враждебных близлежащему окружению и потому нуждающихся в заокеанской поддержке. Как известно, именно такую роль в американских планах на Ближнем Востоке играет Израиль. Его непримиримость к ближнему арабскому окружению делает его долговременным заложником американской политики в этом стратегическом регионе. В рамках американского глобального проекта по-своему сочетаются и сталкиваются два вида сионизма: сионизм моральный, относящийся к статусу евреев как внутренних эмигрантов в государственной системе других наций, и сионизм геополитический, питающий государство Израиль. Евреям, продолжающим жить (тяготея там, где это возможно, к системе двойного гражданства) среди других наций, предназначено быть моральными сионистами, занимающими «остраненную» позицию в отношении традиций и интересов туземного населения. Евреям, перекочевавшим в Израиль, предназначена, с одной стороны, роль милитаристских фанатиков еврейской государственности, с другой — фанатичных приверженцев американской глобальной миссии, в рамках которой обеспечиваются внешние гарантии существования Израиля. Эта модель государства-заложника навязывается американцами не только Израилю. Таким заложником в свое время выступала ФРГ, с одной стороны, продолжающая вызывать опасения своих традиционных европейских соседей, с другой — подвергающаяся давлению СССР с его доктриной "двух Германий". Сегодня роль американского заложника навязывается Южной Корее. США последовательно саботируют объединительный процесс на корейском полуострове. Сохранившееся межкорейское противостояние не только оправдывает присутствие американских войск и баз на полуострове, но и предотвращает превращение Кореи в объединенное сильное, способное проводить действительно независимую политику государство.

Но в наиболее чистом виде эту модель государства-заложника, конечно, осуществляет Израиль. Мы здесь имеем ту злосчастную ситуацию взаимного стимулирования агрессивности, которая органически связана с этой моделью. Навязывая непримиримый курс по отношению к ближайшим соседям и поощряя нелегитимные территориальные вылазки и захваты, США обрекают Израиль на геополитическое одиночество в регионе. В свою очередь встревоженный этим одиночеством Израиль ревниво следит за тем, чтобы американцы воздерживались от двойной игры за его спиной, сохраняли непримиримость в отношении всех актуальных и потенциальных оппонентов Израиля. Здесь мы видим, как сионизм моральный, связанный с тревожным одиночеством евреев-американофилов, живущих в других странах, но ценностно ориентированных на Израиль и его американского покровителя, питает те же политические страсти и мифы, что и сионизм геополитический, вдохновляющий региональную экспансию государства Израиль.

Думаю, что мы приоткроем завесу над одной из самых больших стратегических тайн заправил однополярного мира, если осознаем тот факт, что сегодня роль страны-заложника — своего рода евразийского Израиля — отведена России. Та самая двойственная стратегия, которая сочетает сионизм моральный и сионизм геополитический, сегодня вовсю навязывается российскому сознанию. С одной стороны, нас, русских, хотят отлучить от нашего евразийского отечества и превратить в диссидентов Евразии, считающих себя европейцами в неевропейском регионе. Долго чувствующие себя внутренними эмигрантами, русские западники под влиянием американо-еврейского реформаторского проекта решились превратить всю новую Россию во внутреннего эмигранта Евразии, чуждого местной ("азиатской") традиции. Правящие реформаторы усиленно формируют новую идентичность РФ как многолетнего пленника Азии, наконец-таки из этого плена вырывающегося и возвращающегося в европейский дом.

В этих целях подвергается ревизии и отбору все наше культурно-историческое наследство, причем дело не обходится без грубых передергиваний и «ампутаций». Все то, что традиционно составляло славу России — отпор, данный Александром Невским тевтонскому ордену, изгнание польских интервентов в Смутное время, преодоление бироновщины и семибоярщины, даже победа над гитлеровской Германией, — подвергается идеологической ревизии в виду "конечной исторической перспективы" — вхождения в европейский дом. И напротив, все то, что уже осуждено нашим национальным сознанием: бегство Курбского и боярская дума, этнический сепаратизм, униатство, все проявления рабского подражательства и капитулянтства перед Западом — преподносится в качестве обнадеживающих свидетельств собственного, русского либерализма.

Более всего при этом достается российскому государственному централизму и «империализму». И никому из наших либералов не приходит в голову, что настоящее предназначение "имперской идеи" в России — не оправдание колониальных захватов, а преодоление феодального сепаратизма и усобиц. Идея централизованной империи выстрадана в России в ходе трагического опыта усобиц, разрывающих единое народное тело и препятствующих нормальной цивилизованной жизни. Централизованное Московское государство, а затем петровская империя — это ответ на трагедию киевского периода, сгубившего многообещающие начинания русского духа в мировой истории средневековья. Реальной альтернативой русской империи является не модель "маленькой демократической Швейцарии", а современная Чечня, стократно умноженная. Если нам не удастся на языке современных идей реабилитировать исторический опыт большой российской государственности, если мы капитулируем перед новейшими либеральными экспериментаторами, дни России в самом деле будут сочтены.

Главный парадокс российских западников состоит, может быть, в том, что им суждено благоденствовать в щадящих нишах российского государственного пространства именно до тех пор, пока в результате их собственных экспериментов государственные опоры цивилизованного порядка не окажутся разрушенными. Либералы настойчиво сетуют на утопизм российской мессианской государственности. Но ожидаемый ими "реванш реальности" на деле обернется не торжеством либерально-правового порядка, а неслыханными эксцессами высвобожденных сил хаоса.