Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

• Название: Секретная миссия Рудольфа Гесса
• Автор: Питер Пэдфилд
• Жанр: Биографии и Мемуары

Рудольфа Гесса — соратника и верного ученика Адольфа Гитлера — современники называли "наци номер два". Представ после разгрома Германии перед судом союзных держав, Гесс стал до конца своей жизни узником берлинской тюрьмы Шпандау и, тем самым, — последнимкрупным нацистом, дожившим до конца 80-х годов XX столетия. Уйдя из жизни в 1987 году, он унес с собой в могилу немало тайн, связанных с Третьим рейхом. О загадочной жизни и судьбе печально знаменитого нацистского лидера, о нравах и закулисных тайнах бесчеловечного гитлеровского режима рассказывается на страницах книги Питера Пэдфилда.

---

"Гесс всегда казался мне фанатиком, но никак не ненормальным. Ни за что не поверю, что он сможет предать фюрера или выдать военные или политические секреты. Предпринятый им миролюбивый шаг представляется из ряда вон выходящим, я никогда не думал, что он на такое способен".

Он считал, что Гесс поступил в духе линии Гитлера относительно мирного урегулирования с Англией, более того, он был уверен, Гесс действовал по согласованию с Гитлером и Риббентропом. Фон Вейцзекер, что симптоматично для нацистской системы, не знал, но одобрял политику своего министра иностранных дел. Эта заметка, как и упомянутая ранее дневниковая запись фон Хасселля, свидетельствует о том, что консервативная оппозиция была также озадачена полетом Гесса, как и остальная часть населения.

В понедельник 19 мая, в тот день, когда фон Вейцзекер изложил свои впечатления, британский посланник в Стокгольме услышал иную историю от военного атташе США в Бонне, находившегося в день старта Гесса в Берлине. Он сказал, что полету предшествовали дни "напряженного ожидания, что не все в порядке". Причины были следующие:

"Было известно, что Гесс порицал просоветскую политику Риббентропа и его ненависть к Англии. Считается, что на последнем совещании руководителей партии, состоявшемся в один из дней между 1 и 4 мая, Гесс высказался против политики Риббентропа, но Гитлер поддержал последнего. Многие заметили, что на совещании в Кролль-Опере [Рейхстаге] 4 мая Гесс практически повернулся к Риббентропу спиной…"

Поскольку постоянному представителю министерства иностранных дел США в Берлине о разногласиях между Гессом и Риббентропом известно не было даже со слухов и поскольку идея раскола из-за политики дружбы с Россией появилась ранее в других, вероятно, инспирированных историях, можно сделать вывод, что американский атташе непроизвольно распространял дезинформацию, жертвой которой пал. Если, как вытекает из сказанного, о предполагаемых разногласиях ему стало известно до полета Гесса, то можно заключить, что дезинформация началась до полета, а сам полет был всего лишь продолжением кампании, проводимой, несомненно, без ведома Гесса. Если так, то своего заместителя Гитлер отправил с миссией не столько в расчете на мирное урегулирование с Англией, сколько с целью обмануть Сталина.

Но это всего лишь предположение. В это время Гардеманн, главный агент Риббентропа, искавший пути установления контакта с Хором, с завидной настойчивостью звонил своему связному в Мадриде, дону Хоакину Боа. Он пытался выяснить, не узнал ли у Хора его связной, Хуан Бейгбедер, об отношении британцев к миссии Гесса. 20 мая Хор прислал Идену меморандум о запросе Гардеманна, сопровождаемый зашифрованным письмом с пометкой "лично и секретно":

"Дорогой Энтони!

…Помня о том, что в прошлом году он проявлял столько интереса в согласовании наших секретных планов, я только что написал короткую записку Уинстону. Я подумал, что ему будет интересно узнать, что за последние две-три недели все обернулось так, как мы и рассчитывали.

Я посылаю любопытную и в высшей степени секретную записку, только что полученную мной от Бейгбедера. Высказываемое в ней предположение удивительным образом напоминает то, что, как мне кажется, говорит Гесс в Англии. Несомненно, ты пожелаешь присовокупить ее к той. информации, которую получишь от Гесса. Уверен, что в любом случае нашим ответом будет твердое нет…"

Встает вопрос, какие секретные планы строили Хор и Иден, получив согласие Черчилля, в 1940 году? Вероятнее всего они касались Испании; однако за "последние две-три недели" ничего примечательного в Испании не произошло, о чем Хор мог бы сказать, что "все обернулось так, как мы рассчитывали". Следует вспомнить, что недели, предшествовавшие этим "последним двум-трем неделям" до 20 мая, когда Хор написал письмо, были полны германской угрозы и сообщений о том, что Франко придется присоединиться к Оси и германские войска пройдут маршем по Испании, чтобы взять Гибралтар.

После выходных 19–20 апреля из различных источников следовало, что Гесс предложил вылететь в Мадрид, чтобы лично вручить Франко ультиматум Гитлера. Возможно, что секретный план состоял в том, чтобы Хор выступил в качестве «миротворца» и отвел бы германскую угрозу от полуострова и, следовательно, от жизненно важной базы Британии Гибралтара? Работал ли Хор в одном направлении с дезинформацией "Комитета двойного креста", суть которой сводилась к тому, что влиятельные силы в Англии хотят мира? Двойной агент Стюарта Мензиса Душко Попов писал в своих мемуарах, что после прибытия Гесса не мог не удивляться, "как наши надуманные сообщения о низком моральном духе британцев могли повлиять на Гесса— или даже Гитлера". Было бы интересно узнать, продолжал он, что "происшествие с Гессом — дело рук британской разведки".

Если секретные планы сводились к этому, не могло ли быть такого, что в выходные 19–20 апреля Гесс все же летал в Мадрид и через бывшего ученика Альбрехта Хаусхофера, Штамера, или Бейгбедера имел контакт с Хором? Но подобным предположениям не достает фактов. Тем не менее кто-то с британской стороны убедил Гесса в том, что в Британии существует мощная оппозиция, стремившаяся сместить Черчилля и заключить мир. Это вытекает из того, что он говорил в Британии. Далее во втором абзаце письма Хора Идену от 20 мая говорится, что записка Бейгбедера к нему (Хору) "удивительным образом напоминает то, что, как мне кажется, говорит Гесс в Англии". Судя по словам, Хор как будто знает, что может говорить Гесс в Англии. Послание Боа, переданное через Бейгбедера, действительно, удивительным образом напоминает то, что говорил Гесс: то есть о неизбежности германской победы; о нежелании Германии наносить вред Британской империи и о намерении выяснить британское отношение к мирным переговорам.

В конце месяца Бейгбедер снова позвонил Хору и сказал, что Гардеманн из Парижа прибыл в Мадрид и поинтересовался у дона Хоакина Боа, не согласился ли он (Бейгбедер) тайно связаться с Хором и не считает ли Хор, что настал подходящий момент для проведения собеседования между британскими и германскими представителями. Боа ответил Гардеманну, что тот может считать свою миссию посредника провалившейся. На что Гардеманн сказал, что сожалеет об этом, поскольку Гитлер действительно не хочет губить Англию и все еще надеется на мирное урегулирование, тем более что это поможет Великобритании освободиться от зависимости от Америки: "Еще он сказал, что англичане и немцы — собратья по крови и способны понять друг друга, но сам он не понимает, как Англия может проявлять такую слепоту, когда с 15 июня по 15 июля она подвергнется атаке. Будут применены новые, более эффективные методы разрушения, столь ужасные и смертоносные, что все, что было прежде, покажется детскими забавами. И что избежать этой жестокости хочет сама Германия, но она вынуждена пойти на это, пока не подоспела помощь США…"

Хотя в послании Гардеманна говорилось о нападении на Британию в период с 15 июня по 15 июля с применением новых смертоносных средств ведения войны — о подобной угрозе Хор должен был сообщить срочной телеграммой — и хотя он просил выслать ему инструкции, касавшиеся его дальнейших действий, немедленно, сам он меморандум Идену отправил только 4 июня, и то дипломатической почтой, которая пришла в Лондон только 20 июня, то есть 5 дней спустя после начала предполагаемой атаки.

С другой стороны, это и другое послание из Мадрида о Гардеманне позволяют предположить, что Риббентроп пытался использовать Хора в своем грандиозном плане обмана Сталина, суть которого сводилась к тому, что в июне Гитлер намеревался напасть на Великобританию с тем, чтобы заставить ее пойти на уступки. Примерно в это время рапорты СД Гейдриха, освещавшие общественное мнение, и записки фон Вейцзекера сообщали, с одной стороны, о массовом распространении слухов о неминуемом заключении договора между Берлином и Москвой, посредством которого Сталин купит мир, и, с другой стороны, о полной уверенности германского милитаризма в том, что военная кампания против России завершится в течение четырех-восьми, "максимум десяти недель". В этом обмане Гитлер принимал личное участие. На встрече с Муссолини 2 июня он сказал дуче по секрету, что Англия из-за морской и воздушной блокады на грани падения; на смену Черчиллю придет Ллойд Джордж. Потом он заговорил о Гессе и заплакал.

К тому моменту, когда его перевезли в Митчетт-Плейс, Гесс понял, что его миссия закончилась провалом. Его повторяющиеся просьбы увидеться с герцогом Гамильтоном оставались без внимания; ему по-прежнему не позволяли читать газеты и слушать радио. Он догадывался, что его держат взаперти, изолированным от мира, секретные службы. Ему казалось, что им ничего не стоит избавиться от него вовсе. Когда утром следующего дня, в среду 21 мая, ему в спальню подали завтрак, он едва прикоснулся к еде, сказав, что она может быть отравлена. Настроение его улучшилось лишь к часу дня, когда его проводили вниз обедать к доктору полковнику Гибсону Грэму. С ними за столом сидели еще трое его «компаньонов». Он извинился перед доктором за утренние подозрения. Но они его окончательно не оставили, наоборот, еще более выросли. В течение последующих дней он дал понять, что доверяет одному доктору. Почему-то он был уверен, что молодые офицеры охраны замышляют убить его. Не ясно, на самом ли деле он боялся этого или Затеял игру, в которой особенно преуспеет в более поздние годы. Такое его поведение позволило бы фюреру в случае, если бы он захотел отмежеваться от него, объявить своего бывшего заместителя больным. Шесть дней спустя он сделал длинное письменное признание, в котором утверждал, что после прибытия в Митчетт-Плейс "получает еду и лекарства с примесью чего-то, что оказывает сильное воздействие на мозг и нервы", которое описал следующим образом: