Майкл Муркок - Крепость Жемчужины

• Название: Крепость Жемчужины
• Автор: Майкл Муркок
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24776-9

Майкл Муркок – создатель первого «антигероя» в традиционной героической фэнтези. Его Элрик, император Мелнибонэ, островного государства, когда-то повелевавшего всеми народами земли, по популярности не уступает таким знаменитым литературным героям, как Конан-варвар из Киммерии, принц Корвин из «Хроник Амбера» Роджера Желязны и дон Румата Эсторский из повести братьев Стругацких «Трудно быть богом».

---

Скоро к нему присоединилась Оуне, тоже демонстрировавшая немалое искусство владения оружием. Он восхищался изяществом ее техники, уверенностью ее движений, когда она отражала удары и сама наносила их. Дралась она с колоссальной эффективностью, и, невзирая на всю экономичность ее движений (она напоминала кошку в крысиной норе), вокруг нее росла гора поверженных тел.

Элрик позволил себе усмехнуться, бросив на нее взгляд Через плечо.

– Для человека, который только что воспевал преимущества слова против меча, ты слишком уж хорошо владеешь оружием, моя госпожа!

– Прежде чем сделать выбор, нужно получить опыт и в том и в другом, – ответила она, пронзая мечом очередного нападающего. – И должна признать, что бывают ситуации, принц Элрик, когда добрый кусок стали имеет определенные преимущества перед лихо закрученной фразой!

Они сражались рука об руку, как два старых товарища. Их приемы дополняли друг друга, хотя и несхожими назвать их было нельзя. Оба дрались, как дерутся лучшие воины, – без жестокости и без кровожадного азарта, но с намерением победить как можно быстрее, не причиняя при этом противнику чрезмерной боли.

Однако противник, казалось, вообще не испытывал никакой боли, просто все поверженные умирали с одинаковым тревожным и мучительным воплем, а кровь, сочившаяся из их ран, была воистину странной.

Наконец мужчина и женщина покончили с противником и встали, опираясь на свои позаимствованные мечи. Они тяжело дышали и пытались сдержать тошноту, которая нередко является спутником сражения.

И тут на глазах Элрика тела вокруг них стали постепенно исчезать, и наконец от них осталось лишь несколько мечей. Исчезла и кровь. Теперь ничто не свидетельствовало о схватке, только что происходившей в этой огромной пещере.

– Куда они делись?

Оуне подобрала ножны и вложила в них свой меч. Что бы она ни говорила, но двигаться дальше без оружия она явно не собиралась. Она засунула за пояс два кинжала.

– Делись? – Она помедлила, потом добавила: – В ту самую лужу полуживой эктоплазмы, из которой они и появились. – Она покачала головой. – Они были почти что призраками, но не совсем. Они были тем, что оставили после себя наемники-колдуны.

– Ты хочешь сказать, что часть их вернулась в наш мир, как вернулась и часть Алнака?

– Именно. – Она глубоко вздохнула и сделала движение, словно собираясь продолжить путь.

– Так почему бы нам не найти здесь Алнака? Живого?

– Потому что мы не ищем его, – сказала она. Говорила она с прежней своей решимостью, и у Элрика почти пропало желание углубляться в этот предмет.

– Впрочем, мы, возможно, и не найдем его здесь, в отличие от наемников-колдунов, которые оказались в земле Утраченной Веры, – тихо сказал альбинос.

– Верно, – сказала она.

И тут Элрик обнял ее, и несколько мгновений они стояли, прижавшись друг к другу, а потом направились дальше в поисках врат Селадора.

Позднее, когда Элрик помогал своей спутнице перебраться через другой естественный мост, под которым текла серовато-бурая река, Оуне сказала ему:

– Для меня это вовсе не обычное предприятие, Элрик. Поэтому-то мне и понадобился ты.

Элрик не ответил. Слова Оуне привели его в замешательство: зачем ей понадобилось говорить то, что оба они принимали как само собой разумеющееся.

Когда появились вооруженные пиками и сетями женщины со звериными рылами и напали на них, Элрик и Оуне быстро отогнали этих трусливых существ. Не очень их обеспокоили и лисоподобные существа, которые прыгали на задних лапах и имели когти, как у птиц. Они даже обменивались шутками, быстро разделавшись со стайкой щелкавших зубами зверей, по форме напоминавших лошадей, а по размерам – собак. Эти даже знали несколько слов на человеческом языке, хотя и произносили их без всякого смысла.

Наконец они приблизились к границе Паранора и увидели впереди неясные громады двух башен, вырезанных в скале: у них были маленькие балкончики и окошки, террасы и стены с зубцами. Все это было покрыто ползучими растениями, на ветвях которых висели ярко-желтые плоды.

– Это врата Селадора, – сказала Оуне. Казалось, она с неохотой приближается к этому месту. Рука ее лежала на рукояти меча, а другую она переплела с рукой Элрика. Она остановилась и медленно вдохнула всей грудью. – Земля лесов.

– Ты называла ее землей Забытой Любви, – сказал Элрик.

– Да, такое название дали ей похитители снов. – Она невесело рассмеялась.

Элрик, не поняв ее настроения, промолчал, чтобы не выглядеть назойливым, и перевел взгляд с Оуне на врата, а Потом – снова на Оуне.

Она протянула руку к его белому, как кость, лицу. Ее собственная шелковистая кожа была золотистой, насыщенной жизнью. Она заглянула ему в лицо, потом, вздохнув, отвернулась и, взяв его за руку, сделала шаг в направлении врат.

Они прошли между двумя башнями, и ноздри Элрика сразу же наполнились крепкими запахами листьев и трав. Вокруг них стояли огромные дубы, клены, березы и другие деревья, но все они, хотя и образовывали нечто вроде полога, росли не под сводом открытого неба, а под сводами странно мерцающих пород в потолке пещеры. Раньше Элрик думал, что деревья не могут расти под землей, и теперь он задумался о жизнеспособности, обыденности, обо всем, и поэтому не без удивления увидел, как из леса появилось какое-то существо и твердо заступило им дорогу.

– Стойте! Я должен знать, что вас сюда привело!

Лицо его было покрыто коричневой шерстью, а зубы так странно выпячены, уши были такими большими, глаза – такими крупными и нечеловеческими, что он напоминал здоровенного кролика, хотя и был в видавших виды медных доспехах, на голове – медный шлем, а оружие (меч и пика), хотя и изготовленное из хорошей стали, тоже было отделано медью.

– Нам всего лишь нужно пройти через эту землю, и мы никому не желаем вреда и сами хотим остаться невредимыми, – сказала Оуне.

Воин-кролик покачал головой.

– Это слишком расплывчато, – сказал он и, внезапно подняв свою пику, погрузил ее в дупло дуба. Дуб издал звук боли.

– Вот что он мне сказал. И многие другие тоже.

– Так эти деревья были путниками?

– Как тебя зовут, мой господин?

– Меня зовут Элрик из Мелнибонэ, а ее – госпожа Оуне. Мы не хотим никаких неприятностей. Мы направляемся в Имадор.

– Я не знаю никаких Элриков и никаких Оуне. Я граф Магнес-Доара, и эта земля принадлежит мне. По праву меча. По праву наследования. Вы должны вернуться через врата туда, откуда пришли.

– Мы не можем, – сказала Оуне. – Отступление означает для нас гибель.

– А движение вперед, моя госпожа, будет означать для вас то же самое. Ну что? Хотите навсегда остаться у входа?

– Нет, мой господин, – сказала она и взялась за рукоять меча. – Если потребуется, мы проложим себе путь через этот лес силой оружия. У нас неотложное дело, и мы не позволим, чтобы нас задерживали.

Воин-кролик вытащил пику из дуба, и тот умолк. Но воин-кролик вонзил свое оружие в другой дуб, и тот тоже принялся кричать и стонать, и наконец даже граф Магнес-Доара раздраженно потряс головой и вытащил оружие из ствола.

– Думаю, вам придется драться со мной, – сказал он.

В этот момент они услышали крик из-за правой башни, и оттуда появилось что-то белое. Это был еще один всадник в доспехах из кости, черепашьего панциря и перламутра, его жуткие глаза горели ненавистью, копыта лошади били по барьеру, которого не было, когда во врата входили Элрик и Оуне.

Потом барьер упал, и воин атаковал их.

Альбинос и похитительница снов приготовились защищаться, но в этот момент вперед вышел граф Магнес-Доара и направил свою пику в тело воина. Однако сталь была отражена доспехом, который оказался прочнее, чем выглядел, после этого взметнулся меч и чуть ли не с презрением обрушился на медный шлем, разрубил его пополам и вонзился в череп воина-кролика, который, бросив меч и копье, попятился, обхватив голову руками. Его карие глаза словно стали еще больше, и он начал жалобно скулить. Потом принялся медленно вращаться вокруг своей оси и упал на колени.

Элрик и Оуне отступили за ствол одного из дубов и приготовились защищаться.

Лошадь снова встала на дыбы, храпя с прежней безумной яростью. Элрик тем временем стрелой метнулся из своего укрытия, поднял пику и вонзил ее между нагрудником и латным воротником воина – точно в горло.

Послышался хрип, перешедший вскоре в знакомое похохатывание, потом всадник развернул коня и поехал по тропинке через лес. Тело его дергалось и раскачивалось, словно в предсмертной агонии, но все еще оставалось в седле. Потом всадник и конь исчезли.

Элрика трясло.

– Если бы я не видел, как он умер на мосту из Саданора, я бы поклялся, что это тот же, кто напал на меня там. Уж слишком знакомая повадка.

– Ты не видел, как он умер, – сказала Оуне. – Ты видел, как он свалился в реку.

– Ну, теперь, после такого удара, я думаю, он мертв. Я Почти отделил ему голову от туловища.