Яков Кальницкий - Конец подземного города. Фантастический роман

• Название: Конец подземного города. Фантастический роман
• Автор: Яков Кальницкий
• Издательство: Харьковское кн. изд-во
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1955

Впервые издана на русском языке в 1950 г. Переиздана в 1955 г. после смерти товариша Сталина. Естественно подверглась цензуре.

«Конец подземного города» — острый и гневный памфлет против захватнической политики империалистов, против поджигателей войны. С помощью новейшей техники «светолета» советские полярники освободили узников «подземного города» созданного нацистами во время войны в Арктике.

Цитата из книги издания 1950 года:

…Чтобы выразить признательность стране, пославшей им на помощь эту прекрасную машину, освобожденные старались найти слова, понятные всем, лучшие слова человечества.

— Сталин! Живи, Сталин! Ура Сталину!…

---

Солнцев увеличил проекцию. Стало ясно видно, как маленькие зверьки скользили по леднику, стремясь к берегу. Голова колонны уже ступила на морской лед, а пестрый, серо-желтый ковер все еще висел на стремнине ледника.

В поле зрения объектива попало покинутое эскимосское стойбище, почти не разрушенное. На плешивом холме, наполовину свободном от снега, группировался десяток шалашей, круглых и конических. Кое-где еще сохранились оленьи шкуры, заменявшие наружные стены.

Стойбище было необитаемо: ни человека, ни собаки, ни дыма…

— Следы давно отзвучавшей жизни, — сказал Иринин. — История этих исчезнувших племен — загадка. Немудрено, если сами эскимосы объясняют ее уходом целых племен под землю.

— Действительно, загадка, — отозвался Лев. — Ведь самое характерное то, что в таких поселках люди находят предметы, ценность которых для эскимосов несомненна. Трудно допустить, чтобы эти предметы были брошены. С другой стороны, нет ни трупов, ни могил.

— Я полагаю, — сказал Иринин, — что нам следует осмотреть этот поселок.

Зачем судить о прошлом только по свидетельствам других, когда мы сами можем посмотреть, что тут происходило. Полчаса стоит на это потратить.

Никто не возражал, и Лев посадил «Светолет» несколько в стороне от стойбища.

Не доходя до первого шалаша, они наткнулись на яму, полную бивней.

— Да это бивни мамонта! — воскликнул Иринин. — Когда-то, еще до обледенения, на этих островах, как видно, водились стада этих, ныне вымерших, животных.

Катастрофическое похолодание лишило их пищи. Инстинкт гнал мамонтов туда, где им мерещилось спасение. Таким образом возникли огромные кладбища во льду, своего рода склады скелетов… Эскимосы, должно быть, собирают их и сдают купцам, иногда посещающим эти места.

— Я уверен, что если хорошенько поискать, — возразил Лев, — то мы найдем во льду не только скелеты, но и целые туши животных, погибших тысячи лет назад.

Мясо их вполне годно для корма собакам.

— В этой яме, — сказал Иринин, — находится клад, научной ценности которого сразу и не определишь.

Они вошли в первый шалаш. Рыбников, как всегда, был осторожен:

— Товарищи, как бы тут не было какой-нибудь заразы. Кто его знает, что происходило здесь…

— Никакого риска, Устин Петрович, — ответил Лев. — Полярная зима — это такая дезинфекция, что никакие микробы не выдержат. Но главное — сотни лет прошло с того времени, как здесь в последний раз были люди.

— Не думаю, — вдруг уверенно заявила Надя. — Вот совершенно свежие следы.

Все увидели на снегу широкие, бесформенные следы, которые по первому впечатлению могли быть приписаны с одинаковым успехом и человеку, и зверю.

Следы привели путешественников к шалашу, сохранившемуся лучше других. Он был укрыт двойным меховым покрывалом. Внутри было сравнительно светло. У входа лежал свежеубитый олень, из шеи которого торчала оперенная стрела. Тут же валялись стрелы, к стене был прислонен лук. По-видимому, кто-то начал свежевать добычу, но, вспугнутый появлением «Светолета», спрятался. Далеко уйти он не мог.

Путешественники пошли по следам дальше. Вскоре в том месте, где снег растаял, следы исчезли. Стали звать на всех языках, какие знали, но никто не откликался.

И снова наблюдательная Надя первая заметила, что груда хлама на месте развалившегося шалаша слегка шевельнулась. Через несколько секунд на зов Нади из-под хлама выполз человек небольшого роста, закутанный в обрывки меха. Он не решался подойти. Рыбников сказал ему по-русски:

— Иди, иди сюда, друг, не бойся.

Незнакомец бросился к ним со всех ног.

— Вы русские? Какое счастье! — крикнул он по-английски.

Гарри схватил его на руки, подбросил как младенца, поймал, прижал к груди.

— Гип! Гип! Ура! Профессор Паульсен!

Лев вспомнил: Паульсен — это норвежец из Подземного города, который одно время был вместе с Гарри.

Паульсена отвели в теплую кабину «Светолета», освободили от лохмотьев, сделали спиртовое обтирание, одели во все чистое. Надя принялась его кормить.

Лев с нетерпением ждал, когда можно будет приступить к расспросам: если профессор каким-то образом покинул Подземный город, значит, выход оттуда на поверхность острова существует!

Лев поднял «Светолет» за облака и на самой незначительной скорости заставил его кружиться над островом. Паульсен сел за стол.

Надя убрала посуду и устроилась сбоку, готовясь записывать рассказ норвежца.

Паульсен поведал о подготовке восстания, о своей встрече с русским, которого называли Раш, о том, как он снабдил Раша планом Подземного города, как по просьбе русского был погашен свет… Рассказал о начале восстания, о первых его успехах и о том, как Конноли взорвал подводный выход…

Фашисты, видно, о чем-то догадывались, а может быть, хотели сохранить нужного им ученого — во всяком случае, когда началось восстание, Паульсена взяли на административный горизонт и заключили не то в тюрьму, не то в какой-то тайник.

Сколько он пробыл в заключении — неизвестно. Он считал себя навеки погребенным в каменной толще острова. И вдруг он почувствовал дуновение холодного ветра. Стены тюрьмы оказались вовсе не такими уж непроницаемыми.

Профессор нащупал щель, из которой дуло. Пробовал расшатать камни. Он нечаянно нажал какой-то бугорок; каменный блок повернулся вокруг своей оси и отодвинулся. Паульсен очутился в низком тесном коридоре. Шел, бежал… Потом ступеньки вверх, опять коридор. И, наконец, обширная пещера. Солнечный свет указал выход на волю.

Ослепленный, замерзший, полураздетый, профессор очутился на льду, покрывавшем остров. Казалось, гибель была неминуема. Но Паульсен решил бороться! Прежде всего необходимо связаться с повстанцами, помочь им. Ведь он знает выход. Но как проникнуть на нижние горизонты?

Профессор Паульсен стал замерзать. Голод тоже давал себя чувствовать. Тогда он спустился к морю. Он чувствовал себя таким маленьким, таким одиноким перед лицом жестокой, неприступной полярной природы, что ничего не мог предпринять. Он бесцельно, наполовину бессознательно поплелся на запад, брел, еле переставляя ноги. И вдруг увидел поселок. Профессор побежал, но в поселке было пусто. Он нашел в большом шалаше лук и стрелы. Оружие хорошо сохранилось. Оно придало Паульсену силы и смелости. Он спрятался среди льдин и вскоре убил оленя. Тогда в нем проснулась воля к жизни, к борьбе. Он выбрал из хлама лучшие шкуры, сделал из щепок подобие пуговиц и вот — нарядился… Никогда раньше ему не приходилось свежевать животного. Он занялся этим делом, но вдруг увидел необычайную машину. Как мог он предположить, что это русские друзья? Он спрятался. Теперь он счастлив. Он готов вести своих новых, друзей в Подземный город. Нет, он не ошибется! Хоть он и был почти невменяем, но запомнил все: выход из подземелья был в высокой остроконечной скале над фиордом. Другой такой скалы вблизи нет, ошибиться нельзя. И это совсем недалеко. Он не знает, сколько шел. Но не мог же он уйти далеко!

Лев откупорил бутылку цинандали. Наполнили бокалы.

— За счастливую встречу! — сказал Лев, чокаясь с профессором.

— За успех! — ответил тот, отпивая из бокала.

Лев ушел в рубку управления, и через полминуты на экране показался одинокий «чертов палец», поднимавшийся высоко над фиордом.

Последнее средство действует

Конноли сжал зубы, нагнулся и схватил гранату. Он хотел так же быстро выпрямиться, но — проклятый радикулит! — пришлось швырнуть гранату не разгибаясь, и она на самую малость не достигла края щита. Одну ничтожную долю секунды казалось, что граната все же перелетит через щит. Но она свалилась обратно и, еще не коснувшись земли, взорвалась…

Люди успели прижаться к стенам. Их было слишком много: лишь некоторые отделались испугом, остальные были ранены, а пулеметчики — убиты.

Конноли лежал на трупах и, сдерживая стоны, повторял:

— Спокойно… спокойно…

Пулемет был опрокинут, шахтерская лампа исчезла. И если бы нападавшие вздумали штурмовать пост, никто не помешал бы им захватить штольню. Но — странно — граната взорвалась, и на этом все кончилось. Тишина и мрак…

Раненые пришли в себя, почувствовали боль и застонали.

Конноли все еще бормотал:

— Спокойно… спокойно…

Долговязый Штумпф, личный доверенный коменданта, исполнитель его кровавых приговоров не по принуждению, а по призванию, сообразил, что надо навести порядок. Он вытащил из кармана электрический фонарик, осветил обезумевшую толпу и воскликнул:

— Дорогой патрон! Вы ранены?

— Боюсь, что смертельно! — отозвался Конноли. — У меня холодеют ноги. Ниже колен я их не чувствую…

— О, мы вас вылечим, дорогой шеф! Вылечим…

Штумпф отобрал полдесятка людей для защиты позиции, другим приказал убрать убитых, а легкораненых заставил нести коменданта. Он поддерживал носилки, всячески стараясь избавить патрона от толчков и тряски.