Яков Кальницкий - Конец подземного города. Фантастический роман

• Название: Конец подземного города. Фантастический роман
• Автор: Яков Кальницкий
• Издательство: Харьковское кн. изд-во
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1955

Впервые издана на русском языке в 1950 г. Переиздана в 1955 г. после смерти товариша Сталина. Естественно подверглась цензуре.

«Конец подземного города» — острый и гневный памфлет против захватнической политики империалистов, против поджигателей войны. С помощью новейшей техники «светолета» советские полярники освободили узников «подземного города» созданного нацистами во время войны в Арктике.

Цитата из книги издания 1950 года:

…Чтобы выразить признательность стране, пославшей им на помощь эту прекрасную машину, освобожденные старались найти слова, понятные всем, лучшие слова человечества.

— Сталин! Живи, Сталин! Ура Сталину!…

---

Стоит большая кухня, и каждый рабочий получает миску супа. Это возвышенное зрелище: те, кому много дано, делятся с неимущими.

— Прекрасно живут на Западе, — в тон ему сказал Лев.

Во время этой речи «отшельника» он успел написать договор и расписку, подписал все, что нужно, и вытер руки носовым платком.

— Ну, больше нас ничто не задерживает? Отправляемся!

— О, да. Отправляемся, — повторил Робинзон, пряча бумаги в сейф. — Теперь я могу вам сказать: я сделал сегодня хорошее дельце. Очень, весьма хорошее. О, да. Это, — он указал на сейф, — будут денежки, настоящие долларчики. Кто вам поверит, что вы еще сегодня привезете меня обратно?! Итак, в дорогу, господа! — Он повесил через плечо винтовку, рюкзак, взял в руки толстую суковатую палку, на руку — доху. — В добрый час! — И перекрестился на галерею икон, висевших в углу над сейфом.

Джонни устраивает свои дела

Батюшка-солнце — очень хитрый батюшка: заглянул в становище, видит — все спят, и скорей побежал на край неба по своим делам. Но Хомеунги-Умка-Наяньги много хитрее батюшки-солнца; он только прикинулся спящим. Когда батюшка-солнце отвернулся, Хомеунги поднял племя, велел запрягать, и собаки легко потащили сани по затвердевшему насту.

Джонни лежал на санях вождя. Ему было тепло и мягко на оленьих шкурах. А Хомеунги, уставший и не выспавшийся, бежал рядом с упряжкой. Но вождь был доволен. Он спас белого путешественника. Белые за это дадут ему много денег.

Он купит настоящее ружье, настоящую кумачовую рубаху и две больших бутылки огненной воды. Он один выпьет всю огненную воду. Впрочем, немного нальет Ченьги-Ченьги. Но если угостить Ченьги-Ченьги, то придется поднести и Пальчи-Нокья. Нет, он купит не две, а три… пять бутылок… Вот тогда будет настоящий пир, и все будут пьяны, а он больше всех.

Одно беспокоило Хомеунги: до сих пор спасенный неподвижно лежит на мехах, смотрит в небо и молчит. Когда взгляд его упирается в лицо Хомеунги и тот начинает угодливо улыбаться и кланяться, кажется, что спасенный смотрит сквозь Хомеунги, точно вождь стал тонкой ледяной пластинкой. А поговорить с ним нельзя — Хомеунги не знает его языка. С белыми умеет объясняться только Симху-Упач. Но доверять шаману не следует: кто знает, что наговорит белому коварный шаман. Он, чего доброго, постарается захватить большую долю награды, если не всю… Нет, шамана нужно держать от белого подальше.

Во всю прыть летят собаки. Потрескивает под полозьями синеватый молодой ледок. Неутомимый вождь бежит рядом со своей упряжкой. А далеко сзади, на двух упряжках, замыкает цепочку каравана великий шаман Симху-Упач. У него на санях много добра. Сушеные морские черти, напоминающие новорожденных младенцев, черепа и кости, клыки и зубы животных и людей. Все уложено в обширные канадские мешки, затянутые английским шпагатом. Огромный барабан, грохочущий на парадных камланиях, громоздится рядом со своим меньшим братом — военным барабаном. В горшках у Симху-Упача хранится китовый, моржовый, тюлений и рыбий жир, а в самом большом горшке он везет олений помет, смолотый в порошок. В крепкой клетке дремлет большая полярная сова, белая, с хохолком, в нее вселился дух Берды-Дурды — славного героя, взятого в Долину счастливой охоты много веков тому назад.

Великий шаман, богатый шаман Симху-Упач! У него на голове рога овцебыка — вождя стада. На его поясе двадцать четыре клыка — двенадцать медвежьих жизней. Клыки способны открывать тайны…

Так думают о шамане наивные соплеменники. Но кто же, как не сам шаман, внушил им уважение не только к своей священной особе, но и к каждой вещи своего обихода!

Сегодня шаман не доволен. То и дело он вытягивает шею, жадно следя за передними санями. Когда караван поднимается в гору, он видит лежащего на них белого, видит длинную фигуру вождя, бегущего рядом с собаками. О надутый гордец Хомеунги-Умка-Наяньги! Он пуст, как большой барабан — много шума, мало дела. Он оттеснил его, великого шамана, от золотого клада на двух ногах. О глупый-глупый вождь безголового стада! Посмотрим, что ты запоешь, когда чужеземец выпустит когти!

Собаки весело бежали, покусывая друг друга и задрав кренделем хвосты.

Хомеунги мог сесть на сани, но он не смел коснуться белого, глядящего на него с таким видом, точно он, Хомеунги, не вождь и даже не человек. Чем ниже он кланялся, чем угодливей улыбался, тем выразительнее спасенный подчеркивал свое презрение.

Джонни, наконец, надоело лежать, он свесил с саней ноги. Хомеунги на ходу нагнулся и попытался устроить ступни господина на полозьях, чтобы они не пахали снег: ведь при этом бег собак затрудняется и — да не попустят боги! — легко можно ушибить ногу. Но Джонни оттолкнул его ногой и нарочно стал так зарывать носки своих башмаков, что получались глубокие борозды. А красный, потный, задыхающийся Хомеунги все бежал рядом, стараясь не выпасть из поля зрения своего гостя, и кланялся чуть ли не на каждом шагу.

Тем временем солнце стало быстро карабкаться на небосклон. Увидев, что эскимосы его обманули, батюшка-солнце выпустил на землю пук своих раскаленных стрел. Зажурчали ручьи, затрещал лед, осел наст. Собаки то и дело обдирали кожу на ногах. Санный след покрылся красными пятнами крови.

Поглядел незадачливый вождь на небо и прослезился: сердитый батюшка больно ударил по глазам — крепко, видно, озлился.

Делать было нечего — нужно остановиться. Окинув унылым взглядом местность, вождь увидел сбоку большую льдину и погнал туда собак. Они надрывались, таща сани по размякшему снегу. Хомеунги чуть не лопнул от натуги, помогая собакам, а Джонни и не подумал встать. Он снова разлегся, подложив руки под голову и насвистывая любимую песенку: «Долли, Долли, успокой мои нервы».

Наконец, Хомеунги вытащил сани на льдину. Здесь будет шалаш вождя.

Хомеунги начал распрягать. Это послужило сигналом для остальных.

Джонни безучастно глядел на суету, но, сообразив, что племя становится на дневку, схватил Хомеунги за грудь и так начал трясти его, что голова вождя задергалась.

— Ехать! Ехать, черт возьми! — свободной рукой Джонни указывал на север. — Ехать!

Хомеунги понял, чего хочет гость. Но как объяснить ему, что ехать нельзя.

Собаки надорвутся, а без них погибнет все племя. Нужно подождать, пока батюшка побежит по своим делам. Тогда его опять можно будет обмануть.

Джонни ни слова не понял из лепета Хомеунги.

— Ехать! Ехать, проклятая обезьяна!

Голова вождя болталась, а с посиневших губ слетали невнятные звуки.

Какое дело Джонни до соображений этого чумазого вожака?! Ему нужно как можно скорей попасть в Подземный город! И так уже черт знает сколько времени потеряно. Джонни схватился за автомат:

— Ехать!

Делать нечего, пришлось Хомеунги обратиться к посредничеству шамана:

Симху-Упач объяснит иностранцу на его языке, почему нельзя ехать.

Шаман не заставил себя долго просить. Снисходительно потрепав Хомеунги по плечу, он сказал:

— Никогда, великий вождь, не надо зазнаваться, вместе мы — сила. Порознь нас и сова съест.

Между шаманом и Джонни началась беседа мудрых. Оба курили. Джонни горячился, а Симху-Упач степенно и терпеливо втолковывал ему свое.

Наконец, Джонни надоели разговоры с шаманом, он поднял автомат — и пули засвистели над головами эскимосов. Каждый услышал голос смерти. В страхе все повалились на снег. Хомеунги прижал руки к груди и упал перед чужестранцем на колени, униженно пытаясь обнять ноги строгого гостя. Он готов был целовать его пимы. Но Джонни ударил его ногой в лицо. А шаман, сочувствуя Хомеунги, но опасаясь за свою шкуру, закричал:

— Господин велит ехать! Ему некогда! Надо ехать, вождь. Не то будет совсем худо.

— Но, великий шаман, — молил Хомеунги, размазывая кровь по лицу, — ты видишь своими ясными глазами: дороги нет. Погубим псов — что будем делать?

Джонни как будто понял последние слова Хомеунги.

— Выкинуть к чертям всю кладь! — скомандовал он.

Симху-Упач перевел:

— Он велит ехать порожняком.

— Всем идти пешком! — продолжал распоряжаться Джонни.

— А люди пусть идут: и старые, и малые, — перевел шаман.

— Объясни этой обезьяне, — продолжал Джонни, — что я за все плачу. Чеком на любой банк. Можно золотом по прибытии в Подземный город. Никто не будет в убытке.

Симху поднял Хомеунги и отвел в сторону. Убедившись, что никто не подслушивает, шаман сказал:

— Не падай духом, вождь. Не пристало великому водителю племени медведей-воинов терять голову. Я, твой советчик и друг, шаман Симху-Упач, возвещаю начало твоей второй судьбы. Тебя ждет иная жизнь, полная света и радостей. Ты будешь пить сладкую огненную воду, вкус которой не с чем сравнить. Ты будешь ездить в железных домах, которые не нуждаются ни в собаках, ни в лошадях для быстрого движения. Золото само лезет в наши руки.