Эдна О`Брайен - Деревенские девчонки

• Название: Деревенские девчонки
• Автор: Эдна О`Брайен
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-314-Х

Героини романов популярной писательницы – обычные ирландские девчонки, школьницы старших классов. Неожиданно настает пора взросления, и на них обрушиваются новые, неведомые доселе чувства – любви, ревности, их тянет в загадочный мир взрослых. С сожалением расстаются они с детством – впереди у них нелегкая жизнь. Кто-то из них пойдет в услужение, кто-то эмигрирует из нищей полуголодной страны в поисках счастья, которое бродит совсем рядом…

---

– Ты считаешь, что это смешно? – спросила она. Она открыла дверь и жестом предложила мне заглянуть внутрь. За дверью оказался туалет. Я не смогла сдержать улыбку.

– Извините меня, сестра, – сказала я.

– Ты настоящее порождение дьявола, – сказала она. Её глаза сверлили меня, она была так зла на меня, что, когда она говорила, из её рта вылетели несколько капелек слюны и попали мне в лицо.

– Извините меня, сестра, – повторила я.

Я представила себе на минуту, что монахини весь вечер не могли попасть в туалет, и чем больше думала об этом, тем веселее мне становилось. Но я боялась сестры Маргарет и тряслась как осиновый лист.

– Ты оскорбила своих сестёр по вере и опозорила имя нашей школы, – изрекла она.

– Это всего лишь случайность, – кротко ответствовала я.

– Ты простоишь на коленях три часа перед статуей Пресвятой Девы в часовне, а потом принесёшь извинения нашей настоятельнице.

После того как я простояла три часа в часовне и извинилась перед настоятельницей монастыря, я спускалась по лестнице, вытирая слезы рукой, когда меня окликнула Бэйба. У неё в руке был листок бумаги, на котором было написано: «У меня есть план, как нам добиться исключения».

Предполагалось, что в качестве отрешения от всего мирского мы все храним молчание, так что нам надо было уединиться, чтобы всё обсудить. Я пошла за ней по переходу к нашей школе, а потом мы поднялись по боковой лестнице в один из наших туалетов.

Зная, что мы не можем здесь долго задерживаться, она сразу же выпалила:

– Мы оставим в часовне мерзкую записку, как будто она выпала из одного из наших молитвенников.

Она при этом тряслась всем телом.

– О, Боже, это невозможно, – сказала я.

Меня тоже трясло – после общения с настоятельницей. Эта сцена всё ещё стояла у меня перед глазами. Как я постучалась в дверь и вошла в большую холодную залу. Настоятельница сидела на возвышении, читая официальные бумаги. Она опустила свои очки на кончик носа и вонзила в меня взгляд холодных, синих, пронизывающих глаз.

– Так это ты и есть то гнилое яблоко? – сказала она. Её голос был негромок, но чрезвычайно язвителен.

– Извините меня, сестра, – сказала я. Мне надо было обращаться к ней «Матушка», но я была в таком состоянии, что всё перепутала.

– Извините меня, матушка, – повторила я.

– Ты в самом деле раскаиваешься? – спросила она. Вопрос этот разнесся по всему пространству холодной залы, его, казалось, повторили и высокий сводчатый потолок, и старинные часы с маятником, и все вещи в комнате повторяли его, пока я не превратилась в камень, Зала была совершенно безжизненная, похоже было, что никто никогда не выпил ни чашки чая за большим овальным столом на толстых мощных ножках. Я ждала, когда же начнётся настоящий разговор, но она не произнесла больше ни слова, и тогда я поняла, что наше объяснение окончено. Я смущенно направилась к выходу и, тихонько закрывая за собой дверь, увидела, что она смотрит мне вслед.

– Это невозможно, – сказала я Бэйбе. – Подумай только, что сразу начнётся.

Всё, чего я хотела, было, чтобы меня оставили в покое.

– И что там будет такого написано? – спросила я.

– Вот что.

Она тихонько прошептала это мне на ухо. Даже она была немного смущена, чтобы произнести такие слова вслух.

– О, Боже! – Я зажала ладошкой рот, чтобы даже случайно не повторить их.

– Никакого «О, Боже» не будет. Три или четыре дня будет сущий ад, а потом нас выгонят. И мы получим свободу.

– Нас просто убьют.

– Не убьют. Марта не будет против, твой предок просто напьётся, а мой побегает по стенкам и успокоится.

Она достала из кармана перьевую авторучку и хорошенькую картинку на библейскую тему. Она изображала Пресвятую Деву, спускающуюся с облаков в развевающейся голубой мантии.

– Пиши ты, – сказала я.

– Но здесь должны быть оба наших имени, – сказала она, наклоняясь. Потом она написала приготовленную фразу печатными буквами, положив картинку на сиденье унитаза. Я была тогда в ужасе от этих слов и продолжаю стыдиться их. Я не хотела бы, чтобы кому-нибудь эти слова попались на глаза. Тем не менее мы обе подписались под ними.

Хотя я закрыла глаза и изо всех сил старалась не повторять эти слова, отвратительная фраза продолжала звучать в моих ушах, и мне было стыдно перед сестрой Мэри, которую я больше всего любила. Потому что то, что мы написали, было про неё и отца Тома.

Отец Том был капелланом, а сестра Мэри – монахиней, которой было поручено убирать алтарь и служить мессу. Она была хорошенькой розовощёкой монахиней, с неисчезающей улыбкой на устах, словно она знала какой-то секрет в жизни, которого не знали все окружающие. Улыбкой не самодовольной, но восторженной. Пока Бэйба писала, дверная ручка повернулась, нажатая снаружи. Два или три раза, каждый раз всё более нетерпеливо.

– Может быть, это она, – произнесла я сдавленным шёпотом. Бэйба отпёрла дверь и вышла, покраснев. Снаружи стояла одна из младших воспитанниц. Когда она увидела нас обеих, она осенила себя крестом и поспешно удалилась. Бог весть, что она подумала, но назавтра, в день нашего позора, она оповестила всех и каждого, что мы вместе выходили из туалета.

Всё время, оставшееся до отхода ко сну, каждый раз, когда я видела, что сестра Маргарет заходит в аудиторию, мои ноги и колени начинали трястись, и я чувствовала на себе её жестокий взгляд.

Чтобы избавиться от этого чувства, я рано легла спать, пользуясь тем, что в период уединения и отрешения от мирской жизни нам позволяли ложиться спать на час раньше, в девять вечера. Когда я проснулась, в спальне никого не было, стояла мёртвая тишина. Я застилала кровать, когда услышала на лестнице бегущие шаги.

– Боже, Кэт, где же ты? – позвала меня Бэйба.

– Кшш, – сказала я, потому что сестра Маргарет имела обыкновение подслушивать.

– Да она на полдороге в психушку, – сказала Бэйба. Её глаза блестели от восторга, она была так возбуждена, что едва могла говорить.

– Нашли? – спросила я.

– Нашли! Знает уже вся школа. Косоглазая Пегги Дарси подняла её на полу комнаты отдыха и протянула сестре Маргарет, а та, видно, решила, что это молитва, и принялась читать её вслух.

Я почувствовала, что у меня покраснела даже шея, а руки вспотели.

– Представь себе, – продолжала Бэйба, – она прочитала вслух, что «отец Том шурует своей длинной кочергой», а потом до неё дошло, что это такое, она стала малинового цвета и рассвирепела. Окружившим её девочкам досталось от неё чётками, а потом она заорала:

«Где они, эти дети Сатаны!» – Бэйба наслаждалась каждой подробностью происшествия.

– Продолжай, – попросила я её.

– Она так размахивала картинкой, что в конце концов она улетела в гардероб и попала в чей-то ящик. Все девочки при виде этого тоже подняли крик, хотя добрая половина и не понимала, в чём дело; в конце концов она впала в истерику, что старосте пришлось позвать другую монахиню, и её увели в келью.

– А что теперь будет с нами? – спросила я.

Если бы мы только могли как можно быстрее смотаться отсюда!

– Нас уже разыскивают. Только ради Бога, не трепещи и не раскаивайся. Говори, что это была только шутка, которую мы где-то услышали, – предупредила меня Бэйба, и в тот же момент в спальню вошла староста и вызвала нас.

Когда мы двинулись мимо неё, она прижалась к стене, потому что теперь мы были нечисты и греховны; никто не имел права заговорить с нами. По дороге девочки смотрели на нас, словно мы были больны какой-то заразной болезнью, и даже те, которым случалось прикарманить чужие часы или какие-нибудь мелочи, бросали на нас ненавидящие взгляды.

Настоятельница монастыря уже ждала нас в приёмной. На плечах у неё была наброшена шаль, лицо мертвенно-бледно.

– Я должна сказать вам, что вам придётся покинуть нашу обитель навсегда, – объявила она нам. Я сделала попытку извиниться, и она обратилась уже непосредственно ко мне.

– Ваша душа настолько достойна презрения, что я даже не могу себе представить, как вам удалось остаться нераспознанной все эти годы. Бедная сестра Маргарет, она испытала тяжелейший шок во всей своей религиозной жизни. Вчера после обеда вы выкинули безвкусную шутку, а теперь докатились до совершенно чудовищных вещей, – сказала она. Её голос Дрожал, она начала выходить из себя. Я уже была готова расплакаться, но Бэйба толкнула меня локтём в бок, чтобы я заткнулась.

– Я могу вам всё объяснить, – сказала я настоятельнице.

– Я уже сообщила вашим родителям, что вы завтра нас покидаете, – окончила она разговор.

Последнюю нашу ночь в монастыре мы провели в изоляторе, в двух отдельных блоках. Это была самая долгая ночь в моей жизни, меня страшили думы о возвращении домой на следующий день. Всю ночь где-то под плинтусом скреблась мышь, я лежала без сна с поджатыми под себя ногами и думала, каким образом мне лучше покончить с собой.