Игорь Забелин - Записки хроноскописта

• Название: Записки хроноскописта
• Автор: Игорь Забелин
• Издательство: Издательство "Знание"
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 1969

В I960 году в первом сборнике «На суше и на море» была опубликована научно-фантастическая повесть И. Забелина «Долина Четырех крестов», открывшая серию повестей о Вербинине и Березкине, изобретателях хроноскопа и исследователях исторических загадок.

Хроноскоп — это электронная машина, способная по малейшим следам восстанавливать картины прошлого, как бы приближая их во времени (подобно телескопу, приближающему к наблюдателю предметы в пространстве), и проецировать их на экран…

Изобретатели хроноскопа исследуют судьбу пропавшей 40 лет назад экспедиции — в «Долине Четырех Крестов» (1960), жизнь древнего племени коссов — в «Легендах о земляных людях» (1961), значение наскальной живописи в пещерах Сибири — в «Загадках Хаирхана» (1961) — эти и др. повести («Сказы о братстве», «Найти и не сдаваться», «Устремленные к небу») собраны в книге «ЗАПИСКИ ХРОНОСКОПИСТА» (1969).

* * *

Игорь Забелин не нуждается в специальном представлении. Автор многочисленных научных, беллетристических и научно-фантастических произведений малой и большой формы, он давно зарекомендовал себя как талантливый популяризатор науки и как интересный и профессиональный литератор. Научная фантастика И. Забелина особого рода. Путь его фантазии, как писал Герберт Уэллс, «со всех сторон преграждали авторитетные, исчерпывающие объяснения всего сущего». Научная подлинность, ссылки на твердо установленные наукой факты и теории, самостоятельный научный анализ обсуждаемого предмета постоянно сопутствуют научно-фантастическим размышлениям ученого. И если провести литературную параллель, то его творчество в какой-то степени напоминает литературное творчество известного советского ученого, тоже географа и геолога, академика Владимира Афанасьевича Обручева.

По-видимому, не случайно книга начинается с очерка-новеллы «Долина Четырех Крестов», воссоздающего трагическую судьбу полярной экспедиции, которая отправилась на поиски легендарной Земли Санникова, того самого острова в группе Новосибирских островов, которому Обручев посвятил свой первый научно-фантастический роман.

Каждая новелла — это решение исторической или археологической головоломки, которых в науке немало. Фантастический «хроноскоп» подсказывает исследователям Вербинину и Березкину веден стающие в общей картине давно минувших событий детали, И вот наконец, в самом финале повествования мы узнаем правду, вернее, якобы правду, потому что (и это нужно все время иметь в виду!) эта правда фантастична, она вымышлена автором.

Новеллы Забелина написаны так убедительно, так обоснованно и на таком правдивом историко-географическом фоне, что трудно отделить вымысел от научной истины.

Хроноскоп, изобретенный автором и двумя его молодыми героями, это весьма совершенное кибернетическое устройство, которое способно извлечь максимум информации из минимума данных. По обломку горшка, обрывку письма, кусочку материи оно воспроизводит образы людей, сделавших их или бравших их в руки. Словом, оно действует, как криминалист высочайшего ранга, электронный Шерлок Холмс, который, как известно, по одной пылинке мог представить себе возраст, достаток и цвет волос преступника, а также мотивы, толкнувшие его на преступление. Если такое мог сделать человек, почему бы не справиться «разумной» машине? Ничего нарушающего физические законы в предложении И. Забелина нет. С помощью хроноскопа героям его повестей удалось разрешить много любопытных историко-географических загадок — выяснить причину гибели полярной экспедиции, разгадать тайну узников северного монастыря, найти следы исчезнувших коссов — «земляных людей»… Именно эти полуфантастические, а может быть, даже и совсем не фантастические истории — существо книг И. Забелина. И хотя сейчас нас интересует хроноскоп, он введен автором лишь для того, чтобы протащить связующую нить от рассказа к рассказу.

Всеволод Ревич

---

Хроноскоп дал ответ: два кольца укрепили в стене при строительстве (в том числе-сохранившееся), третье- позднее.

— Доволен? — спросил Березкин. — Подскажи-ка лучше, что дальше делать.

— Темное пятно, — сказал я. — Совсем мы про него забыли.

Березкин сформулировал новое задание.

Нам самим так и не удалось найти темное пятно в камере: оно совершенно не выделялось на общем темном фоне пола, лежанки и стен. Но зоркость «электронного глаза» значительно превосходила нашу, он «видел» пятно и передал информацию о нем хроноскопу.

— Попробуем установить происхождение пятна, — сказал Березкин. — Но не знаю, получится ли. Боюсь, что выразительных средств у хроноскопа не хватит. Да и химический анализ ему все-таки не под силу.

Если так позволительно определить происшедшее на экране, то я бы сказал, что хроноскоп, подражая некоторым представителям человеческой породы, выбрал наиболее легкий путь: на экране появилась лужица темной жидкости, заметно выделяющаяся на светловатом фоне.

— Просто не везет сегодня, — сказал Березкин, — Ни на шаг не подвинулись! Ну что это такое — темное? Он спрашивал самого себя, и я промолчал.

— Может, кровь? — предположил Басов. — Наверное, не с почестями их в эти хоромы провожали.

— А может, и чернила. Знаете, которые приготовляли из дубовых чернильных орешков и металлических опилок? — сказал Лука Матвеевич. — Всякое предположить можно.

— Что же, давайте проверим обе догадки. — Я говорил Березкину, и тот повернулся в мою сторону. — Как проливаются чернила?.. Сразу. Ну а кровь-она же сочится из раны по каплям или течет струйкой, постепенно расползаясь по полу…

Березкин, не тратя лишних слов, молча сформулировал новое задание. Его пришлось несколько раз уточнять, потому что уж очень много времени минуло с тех пор, как загадочная жидкость пролилась на пол, но все-таки ответ пришел: темная жидкость, разбрызгиваясь, каплями падала на камни; видимо, раненый находился на лежанке.

Выключив хроноскоп, Березкин поколдовал возле него, и экран вновь засветился.

Мы увидели неожиданное: на экране совместились падающие капли с фигурой каменщика…

— Кто же… этого… типа? — медленно выговаривая слова, спросил Басов.

— Каменщика-то? — Березкин, покусывая нижнюю губу, смотрел на экран. — А никто. Если хотите, вот вам пример рисуночного письма, вновь открытого электронной машиной. Вопрос я поставил так: пролилась ли кровь сразу же, как только закончили строить темницу, или много позднее… Каменщик-помните? — спешил, и я подумал, что если кровь попала на незастывшие брызги раствора, то хроноскоп сможет ответить. И он ответил-совместил фигуру каменщика и падающие капли…

— Здорово! — не выдержал Басов. — Вот здорово! Теперь бы про того типа хоть что-нибудь узнать!

— Про того типа, — машинально повторил Березкин. — Значит, темницу спешно заканчивали для раненого… А мы точно установили, что в темнице сидели Пересвет и Владислав. Уж не для них ли старался каменщик?

— Для них, я же говорил-для них, — почти свирепо сказал Басов.

— Можешь считать, что твои вчерашние мысли получили еще одно подтверждение, — чуть иронично, но без улыбки сказал мне Березкин-Хроноскоп проиллюстрировал их. Впишем себе в актив столь выдающееся достижение…

Березкин закурил, глубоко затянулся, а потом швырнул папиросу.

— Знаешь, на сегодня хватит. Не по себе мне что-то…

Глава восьмая

в которой рассказ о заключительных сеансах хроноскопии содержит также один чрезвычайно «оригинальный» вывод: оказывается, у человечества за всю его многовековую историю сложились не только те традиции, о которых говорилось в главе шестой

Мы с Березкиным возвращались к Луке Матвеевичу молча, думая каждый о своем, а старички краеведы о чем-то шептались позади. Потом они ускорили шаг, догнали нас, и Плахин спросил, не может ли хроноскоп выяснить, как был ранен человек, кровь которого осталась на камнях подземелья.

— Узнать бы, в бою Пересвета ранили или позднее подручные князя постарались, — сказал Плахин, посматривая то на меня, то на хмурого Березкина.

Но по следам крови установить, как был ранен человек, хроноскоп, конечно, не мог.

— А разве Константин Иванович воевал в том году, когда Пересвета и Владислава в темницу засадили? — спросил я в свою очередь.

— Так он почти каждый год с кем-нибудь воевал. И в том году на соседа пошел, да только сосед шибанул его здорово…

Я остановился так внезапно, что Лука Матвеевич едва не наскочил на меня.

— Вот тебе ответ, почему братьев в темницу упрятали, — быстро сказал я Березкину. — Князь их туда после проигранного сражения засадил. Теперь все становится на свое место. Константин Иванович жаждал реванша и требовал от Владислава гигантскую катапульту. Константин Иванович заботился о своей подмоченной славе и требовал хвалебную песнь от Пересвета: раз плохи дела, так пусть хоть песни хороши будут!

— И для верности братьев-в темницу, чтобы не удрали, — поддержал меня Лука Матвеевич. — А заупрямился Пересвет — так его и второй цепью приковали.

— А ранен Пересвет в бою был, — подхватил Плахин. — Не резон князю гусляра протыкать, если он песню от него ждет. Да и кровь сочилась медленно-затянувшаяся рана, наверное, открылась…

— Но цепи не помогли, и однажды разъяренный князь, зайдя в темницу, взмахнул мечом — помните след рубящего предмета? — да промахнулся в тесной камере, — сказал я, мысленно дивясь тому, как великолепно сыграл роль кристаллизатора совсем небольшой штрих. — Ну а потом- лотом замуровать гусляра велел, да не вышло ничего.

— Складно у нас получилось! — воскликнул Лука Матвеевич. — Одна голова хорошо, а три лучше!

Три, конечно, лучше, но была еще четвертая «голова», Березкин, и он наконец высказал свое мнение.

— По-моему, у нас всего два незавершенных дела, — сказал Березкин. Сплошная хроноскопия стен и хроноскопия замурованной двери. Что, если не откладывать на завтра? Больше все равно ничего не придумаешь.

После того как Березкин сам же прервал работу, предложение его прозвучало несколько неожиданно. Но я понимал, что наши догадки, к которым Березкин мысленно присоединился, не оставили его равнодушным. Логика была теперь на нашей стороне, узнали о братьях мы почти все, что вообще рассчитывали узнать, и не имело смысла откладывать последние сеансы хроноскопии на следующий день.

Итак, мы вернулись к прерванной работе, и вновь засветился экран хроноскопа.

Сплошное обследование стен не сулило ничего увлекательного. На экране действовал все тот же каменщик, действовал по-прежнему неторопливо, когда укладывал нижние камни, и поспешно, когда укладывал верхние… Короче говоря, мы настроились на долгое и скучное сидение перед хроноскопом.

И мы сидели долго, сидели упорно, и старички краеведы уже стали шептаться о чем-то постороннем, как вдруг в поведении каменщика обнаружилось нечто странное: он стоял и вертел в руках внушительного размера камень.

Реакция Березкина, за секунду до того казавшегося мне сонным, была мгновенной: он выключил хроноскоп.

— Что за черт! — донеслось до меня, когда Березкин уже бежал в подземелье.

Краеведы, на полуслове прервавшие разговор, ничего не понимая, смотрели вслед Березкину, а я стремительно помчался за ним. Я знал, почему Березкин выключил хроноскоп: он хотел выяснить, какую часть стены обследовал «электронный глаз» в тот момент, когда изменилось поведение каменщика.

— Вот, — сказал Березкин, увидев меня, и положил руку на стену чуть ниже следов от вырванных колец. — По-моему, должен быть тайник.

Мне, собственно, пришла в голову та же самая мысль, но произнесенное вслух слово «тайник» произвело на меня почти ошеломляющее впечатление.

— Спокойнее, спокойнее, — сказал Березкин, сказал не мне, потому что я не сделал ни одного движения, а себе, и мягко провел рукою по влажной холодной стене. — Не будем волноваться, и спешить не надо.

Мы не спешили, мы действовали методично, аккуратно, и лишь часа через два нам удалось слегка повернуть камень, за которым оказалось небольшое пустое пространство.

Нужно ли говорить, как взволновала нас находка тайника?

И вот яркий луч фонаря осветил его, и мы увидели пролежавшие там несколько столетий какие-то бурые листы, прижатые плоским камнем…

Я слышал за своей спиной учащенное дыхание краеведов и откуда-то появившегося Локтева, мне самому не терпелось узнать, что это за листы, но я помнил, что они могут рассыпаться от прикосновения, и тогда уже никакой хроноскоп не поможет нам.

Осторожно залив листы скрепляющим составом, который мы всегда возили с собой, я предложил закончить хроноскопию стен: все равно нужно было ждать, пока листы пропитаются и подсохнут.