Ашот Арзуманян - Арагац (Очерки и рассказы)

• Название: Арагац (Очерки и рассказы)
• Автор: Ашот Арзуманян
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1979

Ашот Арзуманян — известный армянский прозаик автор ряда романов, повестей и очерков изданных на армянском и русском языках («Мальчик из Санаина», «Око Бюракана», «Тайна булата», «Адмирал», «Тайфун», «Чудесная эстафета» и др.). Все эти книги — о наших современниках, которые прокладывают новые пути в науке.

Героями книги «Арагац» являются видные деятели армянской культуры прошлого и настоящего, современные армянские ученые: астрофизики, физиологи, археологи, представители мира искусства: художники, архитекторы, музыканты, театральные деятели.

---

Естественно, богатую и разнообразную жизнь Акимовой охватить на этих страницах дело неосуществимое.

Поэтому я попросил вспомнить еще эпизоды, связанные с музыкальной жизнью Петрограда 1917–1919 годов.

Софья Владимировна мысленно перенеслась в те суровые и величавые годы, когда ни холод, ни экономические затруднения не могли заглушить интерес к искусству.

— Музыкальный отдел Комиссариата по просвещению объявил на 28 апреля и 12 мая двукратное исполнение «Реквиема» Моцарта. Как гласила афиша, «в память жертв революции». В зале Государственной певческой капеллы Государственным оркестром, хором капеллы и солистами под управлением Альберта Коутса было исполнено бессмертное творение великого композитора. Впервые пришлось и мне исполнить партию в «Реквиеме» наряду с моими старшими коллегами по театру: Анной Давыдовной Мейчик (альт), А. Д. Александровичем (тенор) и Гуальтером Антоновичем Босьэ (бас). С несколько иным составом солистов «Реквием» был исполнен в стенах Смольного в день празднования первой годовщины Великой Октябрьской революции.

Этим летом (1966 года) неожиданным был приход ко мне сотрудника журнала «Огонек» Константина Петровича Черевкова, вручившего мне копию с заметки, обнаруженной им в «Петроградской правде» от 12 ноября 1918 года. В действительности, восстановить в моей памяти атмосферу, царившую 7 ноября 1918 года в зале Смольного, мне помогли строки заметки:

«Реквием» Моцарта в Смольном.

…Боевой авангард Октябрьской революции, Петроградский Совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов в присутствии иностранных гостей интернационалистов с глубоким вниманием прослушали 7 ноября в историческом Смольном все двенадцать номеров моцартовского «Реквиема». Имя Моцарта известно и дорого всему культурному миру. Но, возможно, многие из сидевших в зале слышали впервые и имя автора и самое произведение. Председатель в своей краткой речи коснулся именно этого:

«Я счастлив, — сказал он, — что, благодаря власти пролетариата, имею возможность на 52-м году своей жизни слушать такую прекрасную музыку, о которой в продолжении всей своей прежней жизни совсем не знал».

…Надо отдать справедливость комиссару отдела А. С. Лурье и его сотрудникам, что отчетный, экспромтом назначенный, концерт в музыкально-художественном отношении проведен был с поразительным совершенством. Хор Народной Академии и Государственного оркестра (прекрасные жемчужины музыкального отдела) при участии артистов Государственной оперы: Акимовой, Калининой, Куклина, Босьэ и под управлением нашего музыкального Зигфрида, всегда вдохновенного Альберта Коутса, произвели неизгладимое впечатление на депутатов Петроградского Совета пролетариата и крестьян.

Я не ошибусь, если скажу, что в этот вечер гений Моцарта незримо объединил и слушателей, и исполнителей. Первые восхищались открывшимся перед ними новым миром искусства в его гениальном проявлении, вторым передался энтузиазм первых и окрылил их исполнение. Великий, незабываемый вечер!

С какими же новыми персонажами свела меня сцена оперного театра? Достаточно назвать «недоступную» Донну Анну в «Каменном госте», честолюбивую Марину в «Борисе Годунове», ясную, мудрую Деву Февронию в «Сказании о Граде Китеже», Тамару Лермонтова в «Демоне» и принцессу Елизавету в «Тангейзере», чтоб понять столь отличные друг от друга арии. Контрастность музыкально-сценических образов меня увлекала в театре не меньше, чем в малой музыкальной форме на концертной эстраде.

И сегодня еще перед моей зрительной и слуховой памятью во всех мельчайших деталях проносятся мои сценические жизни в Деве Февронии и Елизавете. Им, как и «моей» Зиглинде, выпали особые волнения постоянного сосуществования рядом с незабываемыми воплощениями «Зигмунда», «Гришки Кутермы» и «Тангейзера» Ершова.

На мой вопрос: «С чего начали занятия с вашей первой ученицей?» — профессор Ленинградской консерватории, теперь уже ушедшая на пенсию, Софья Владимировна Акимова сказала:

— Никакие усилия моей памяти не помогут мне ответить на ваш вопрос: как и с чего начала я обучать мою первую ученицу? Парабола моей более чем полувековой педагогической жизни не забывает напоминать мне, пожалуй, чаще о моих промахах, чем об удачах. И все же, как ни странно, она началась с удачи, но с удачи, пришедшей без всякого педагогического опыта.

Софья Владимировна горячо интересовалась музыкальной жизнью Еревана. Она сожалела, что возраст и состояние здоровья не позволяют ей приехать и своими глазами увидеть чудесные достижения Советской Армении.

— Я счастлива, что Армения подарила музыкальному миру гениального Комитаса и таких выдающихся композиторов, как Спендиаров и Хачатурян. Сколько таланта и радости в их сочинениях! У меня большое количество записей армянской музыки. Я их часто слушаю, и сердце мое наполняется гордостью.

Закончила она нашу беседу словами:

— Ленинград — моя вторая родина. Здесь я нахожусь в кругу друзей, для которых моя судьба — судьба армянки — всегда была близкой и родной. Всю жизнь я старалась быть достойной дочерью моего народа, достойной внимания моих коллег и учеников.

1969

НА БЕРЕГУ НЕВЫ

Год 1962… Я вновь в Ленинграде. Туманный город давно уже стал для меня таким же родным и близким, как и залитый солнцем Ереван.

Туманный и холодный… Ведь зимой в Ленинграде солнце — редкий гость.

Как хорошо снова бродить по следам студенческих лет, вспоминать милых сверстников.

…Сентябрь 1934 года. 45 студентов Ереванского политехнического института прибыли в Ленинград. Все нас волновало. Все воспринималось с присущей юности любознательностью и влюбленностью. Да, мы чувствовали себя в этом заветном городе детьми, попавшими в сказочный мир.

Мы приехали из древнего Еревана в город, ставший колыбелью Октября, колыбелью науки, культуры, технического прогресса нашей страны, чтобы пройти спецкурсы последнего года обучения.

Сильный преподавательский состав имелся и в Ереване. Мы с благодарностью вспоминаем имена многих наших замечательных профессоров, любивших свою специальность и умевших заражать своим чувством студентов. Кто может забыть вдохновенные, яркие лекции по механике и сопротивлению материалов Ашота Моисеевича Тер-Мкртчяна, так влюбленного в химию; романтического Степана Павловича Гамбаряна; степенного, но энергичного Леона Александровича Ротиняна, преподававшего физическую химию, и других наших педагогов?..

Когда мы готовились к поездке в Ленинград, каждый из них говорил нам добрые слова напутствия. Ведь многие из наших профессоров сами учились в Петербурге.

Наша поездка на север была еще одним ярким проявлением замечательных традиций русско-армянского научно-технического содружества. Армения только становилась на индустриальные рельсы. Республике надо было иметь собственную инженерно-техническую интеллигенцию. В Ленинграде мы должны были завершить полный цикл технического образования, потому что пятый курс электрохимического факультета Ереванского политехнического института тогда не располагал достаточно квалифицированными преподавателями спецкурсов.

В сентябре начались наши занятия в Технологическом институте, что находится на Загородном проспекте.

Поначалу мы жили в общежитии на набережной Жореса. Дом отапливался камином. Но было холодно, а мы по-южному легко одеты и обуты. Ни зимнего пальто, ни теплых ботинок. С непривычки мерзли. Ночью зуб на зуб не попадал.

Вскоре переехали из холодного общежития в гостиницу «Гермес» на Невском проспекте. Нам выделили весь седьмой этаж, и мы словно попали на седьмое небо.

Это наши товарищи Виген Петросян и Амбик Саядян приехали за несколько дней до нас, привезли в Ленинград письмо секретаря ЦК Армении А. Ханджяна на имя председателя Ленинградского городского Совета Назаренко, и тот проявил к нам вот такую исключительную чуткость: предоставил целый этаж гостиницы!

Материально мы были плохо обеспечены. Но каждый из нас всем, что имел, охотно делился с товарищами. Часто нас выручала институтская касса взаимопомощи. В особо трудных случаях мы посылали однокурсника Александра Ротиняна к академику Леону Абгаровичу Орбели за помощью. Сандрик приносил деньги, раздавал их. Получив стипендию, мы возвращали долг Сандрику, а он снова шел к Орбели. Сперва наш старший друг категорически отказывался принимать деньги обратно. Тогда мы заявили академику, что при таком условии не сможем обращаться к нему за помощью. Под нашим дружным натиском Леон Абгарович вынужден был капитулировать.

Виновником наших материальных затруднений частенько бывал сам Ереванский политехнический институт, присылавший стипендию довольно нерегулярно. Кроме того, многие студенты в связи с переездом в Ленинград вынуждены были оставить работу.