Конни Райнхолд - Безмолвные клятвы

• Название: Безмолвные клятвы
• Автор: Конни Райнхолд
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-611-4

Действие романа происходит в конце 80-х годов XIX века в Америке. Речел, дочь содержательницы борделя, ненавидит ремесло матери и решает строить свою жизнь самостоятельно. На ее газетное объявление о поисках порядочного мужа неожиданно откликается английский аристократ Люсьен Эшфорд. Подписав брачный контракт, Речел обнаруживает, что в действительности вышла замуж не за графа, а за его брата-близнеца Генри, отвергнутого обществом…

---

Тем временем Речел села к комоду у стены и начала проверять содержимое ящиков. Генри прислонился к дверному косяку, скрестил руки на груди и стал разглядывать жилище.

На окнах висели миткалевые занавески, стены были оклеены светлыми обоями, сливавшимися с побеленными потолками. На деревянном полу лежал пестрый ковер, сшитый, как Генри показалось, из разноцветных лоскутков. Он заметил, что мебель здесь тоже была самая разнообразная – и по цвету, и по размеру.

Посреди комнаты стоял стол, а на нем – ваза с высохшими цветами, под потолком висела хрустальная люстра. Генри посчитал, что находится в гостиной. Через открытую дверь он заметил другую комнату, скорее всего, столовую. Стол и стулья, как показалось Генри, были сделаны местными столярами, а сервант – привезен издалека. Комнаты были большими и полными света, несмотря на то, что окна снаружи закрывали ставни.

Генри понравилась обстановка, хотя ей не хватало выдержанности в одном стиле. Генри тотчас вспомнил, что и в одежде у Речел отсутствовал какой бы то ни было стиль, однако ей одинаково шли и элегантные платья, и рубашки из грубой ткани… и даже соломенная шляпка, которую Речел носит почти на затылке и крепко привязывает лентами к подбородку.

И все же Генри не мог считать этот дом своим. Ему казалось, все здесь принадлежит совсем другому миру. Какому – еще трудно было сказать.

– Вы сами обставляли эти комнаты? – спросил он, устав от собственных размышлений. Он все еще стоял, прислонясь к дверному косяку, словно никак не решался пройти в гостиную.

– Мы все обставляли, – отозвалась Речел, как будто эти три слова были исчерпывающим ответом.

– Вы кому-нибудь заказывали эту мебель или откуда-то привезли?

– Кое-что я подобрала, кое-что купила у переселенцев, проезжавших по орегонской дороге, а кое-что смастерил Феникс.

– Что значит «подобрала»? – поинтересовался Генри, не совсем понимая, что именно Речел имеет в виду.

– Вдоль орегонской дороги валяется много вещей, которые переселенцы не могут везти дальше. Я подбирала то, что могло пригодиться.

– А что и как у них покупали?

– В основном я делала это летом. Предлагала деньги или продукты. Ближе к зиме они боятся застрять в пути, и тогда все достается даром.

– Итак… – Генри оттолкнулся плечом от двери и сделал шаг – только один – в гостиную. – Вы собрали отверженных людей, чтобы сделать из них то, что называется «приличным обществом», и притащили выброшенный хлам, чтобы создать подобие цивилизации?

Она задвинула ящик комода и оглянулась на мужа:

– Да.

– Но зачем? Я полагаю, у вас есть деньги. Несомненно, вы обладаете красотой и умом. И могли бы найти себе более достойное общество, жить в более достойной обстановке и в окружении более достойных мужчин.

Речел улыбнулась:

– Семь лет назад я ничего не имела, кроме земли, хижины и… маленького наследства. Теперь я богата, потому что научилась делать консервы, вялить мясо, дубить кожу и продавать все это солдатам. Я чинила утварь и одежду, которая мне была не нужна, и продавала переселенцам, золотоискателям, владельцам ранчо… – Речел собрала в корзину какие-то вещи и накрыла ее крышкой. – Да, я живу здесь, потому что не нашла для себя «более достойной обстановки». – Она надела корзину на руку и, пройдя мимо Генри, открыла дверь. – Я скоро вернусь. Женщины принесли еду, она на кухне. Они также постелили на кровати свежие простыни. Если хотите принять теплую ванну, то придется подождать, пока я не приду и не нагрею воды.

В том, как она говорила и вела себя, Генри почувствовал одновременно и дерзкий вызов, и желание защититься.

– Могу я поинтересоваться, куда вы направились? – спросил он, подозревая, что ответ ему не понравится.

– Дать кое-какие лекарства Розе и ее девушкам.

– Я считаю, что за такими, как Роза, не стоит ухаживать, Речел.

– Ухаживать стоит за всеми больными, – спокойно ответила она.

– Я запрещаю вам.

Она подняла брови:

– Запрещайте вашим слугам, Генри, но только не мне.

– Жена Эшфорда не должна прислуживать…

– …Животным? – перебила Речел. – Да будет вам известно, что животных мы здесь тоже лечили. Когда-нибудь вам станет понятно, почему. Кстати, люди, которых вы считаете животными, приготовили вам поесть. Здесь мы во всем зависим друг от друга. Болезнь одного ослабляет всех… Когда я вернусь, то помогу вам разгрузить фургон.

– А где, черт побери, наша прислуга?

– Здесь у нас нет слуг.

Речел вышла за порог и спустилась по ступенькам. Генри оторопело стоял на месте. Только когда шаги Речел стихли, он начал медленно закрывать рот, затем захлопнул дверь и понял, что он рассержен – нет, просто взбешен! – из-за поведения жены. Порядочные женщины не водятся со шлюхами. Филантропия – вовсе не божественная миссия, она придумана для дам, которым некуда девать деньги и время.

Жена должна слушаться мужа. А Речел заботится о себе вместо того, чтобы ждать, когда муж сделает это за нее. Более того, она сама учит мужа, как он должен о себе заботиться.

Генри побрел на кухню. Ему сразу бросились в глаза трубы водопровода и массивная печь с несколькими заслонками. Речел неплохо устроилась! И все это заработано своим трудом – шитьем и стряпней, торговлей и обменом. Генри признал, что жена вызывает в нем не только гнев, но и восхищение.

* * *

Когда Речел заглянула в окно банка, то увидела, что там царят всеобщее уныние и подавленность: Роза сидела за столом, опустив голову и подперев ее ладонями. На ней была одна короткая сорочка, открывавшая руки, плечи и ноги до бедер. Ее тело не потеряло силы и стройности, но утратило прежнюю грацию. Розе стоило больших усилий одеться и стоять с гордой осанкой, встречая дочь.

Речел подошла к двери и смахнула набежавшие слезы. Когда-то Роза была самой волевой и красивой мадам во всем штате. Она научила дочь арифметике, чтобы никто не мог обсчитать ее, научила читать, чтобы никто не мог обмануть. Роза всегда хвалилась, что ее Речел «самая способная девочка на Западе».

Роза сумела выжить и продержаться на плаву дольше, чем кто-либо другой, и успела вырастить дочь – такую же сильную и независимую. Странно, но если раньше Речел чувствовала стыд и гнев при мысли о матери и ее ремесле, то теперь испытывала гордость. Она не могла объяснить, почему.

Речел прислонилась лбом к двери и глубоко вздохнула, пытаясь унять волнение, охватившее ее еще в ту минуту, когда она увидела мать, стоящую посреди улицы в платье цвета слоновой кости, высоко подняв голову, как будто ее покрывали не клочки волос, а роскошная шляпка.

– Вдоль двери промелькнула тень. Речел обернулась. Позади стоял Феникс. Не говоря ни слова, он толкнул дверь и держал ее открытой, пока Речел не вошла. Затем закрыл дверь за ее спиной.

Увидев дочь, Роза встала:

– Речел!

Голос ее был сухой, словно охрипший от крика. Но Речел не могла себе представить, чтобы мать кричала.

– Тебе нужен доктор…

Роза медленно дошла до кровати и села на край.

– Хорошие доктора были в толпе, которая сделала все это… – она улыбнулась. – Если серьезно, меня осматривал один. Таким я не стала бы доверять. Он хотел еще больше обезобразить меня своим скальпелем.

– Но у тебя может быть заражение… Речел указала на рану на руке Розы.

– Об этом я позабочусь сама. Меня беспокоит другое.

– Что же?

– Не возражаешь, если я останусь здесь?

– Нет.

– Я знала, что ты позволишь. Твой муж так посмотрел на меня… Я никогда не видела в мужских глазах столько ненависти.

– Просто ему не нравятся…

– …Шлюхи, – продолжила Роза. – Одни мужчины боятся нас, другие клянут и презирают. Недавно я испытала мужскую ненависть во всей красе.

– Почему они поступили так жестоко? Речел поставила корзину на кровать и начала разглядывать ее содержимое. Она не хотела показать матери, что этот вопрос ее очень волнует.

– Людей учат быть жестокими, Речел. Эта наука – одна из самых необходимых. Мы просто попались под руку озверевшей толпе… – Роза посмотрела на дочь. – Но твой муж совсем не похож на дикого зверя. Ума не приложу, как тебе удалось женить его на себе. Он не из тех, кого легко соблазнить.

– Он не соблазнился. Просто ему нечего делать в ближайшие пять лет… Ложись на кровать, я разотру кожу бальзамом.

– Оставь его нам. Мы с девушками разотрем друг друга.

Речел вспомнила, как семь лет назад Роза бросила ей мешочек с деньгами и сказала, что никогда не примет ее, если она вдруг решит возвратиться. Теперь Роза снова прогоняла ее. Речел не удивилась, но ей почему-то не хотелось уходить сразу. Она подняла крышку кувшина и посмотрела на мать. Роза покачала головой:

– В кого ты такая добрая – не могу понять! Наверное, в меня. Я тоже помогала мужчинам избавиться от проблем. Это можно считать милосердием.

– Ты брала деньги. А милосердие бесплатное… Роза фыркнула: