Мария Семенова - Там, где лес не растет

• Название: Там, где лес не растет
• Автор: Мария Семенова
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22163-9

Далеко за морем, в сотнях верст от родных лесов, где молодой венн Коренгa знал каждое дерево, от речки Черемуховый Юг, притока славной Светыни, высоко в горах живет удивительное и нелюдимое племя виллов, в котором у каждого человека есть побратим – крылатый пес симуран. Легенды утверждают, что самый первый симуран был обычной собакой, но Боги наделили его могучими крыльями. Только тот, кто всю жизнь мечтал о полете, понимает, какое великое счастье выпало на долю виллов, ибо крылатые братья поднимают их в небеса…

Долгий и опасный путь предстоит одолеть юному Коренге – сыну того же племени веннов, к которому принадлежал и род Серых Псов. И пусть этот юноша не такой могучий воин, как Волкодав, пусть он не может никому открыть страшную тайну, что погнала его в путь, – он не отступится, какие бы козни ни строила коварная судьба.

---

Вот одобрительно кивнул сам кунс Чугушегг, и Коренга понял, что положил доброе начало рассказу.

Он продолжал:

– Шестьсот сорок три лета назад, когда людская память ещё не числила нашего имени, будущая праматерь рода попала в великий речной разлив. И совсем было уже приготовилась к гибели…

– Что же это был за разлив? – насмешливо перебил Двадцатибородый, и Коренга понял, что не ошибся, оценивая его проницательность. – У вас там, как я слышал, таких и рек-то нет, чтобы могли внезапно разлиться. А если девка позволила застичь себя половодью, об этом следует поведать отдельно, чтобы мы не начали считать её за кромешную дуру!

Коренга решил позволить себе немного обидеться.

– Грех великий был бы мне возводить такую напраслину на мать моих матерей, – проговорил он, стыдливо опуская глаза. – Прежде чем срамословить её, вспомни, кунс, то, о чём тебе известно лучше всех прочих. Море, которое мы ныне пересекаем, время от времени подвергается нашествию Змея, охочего до людских жизней…

Сказав так, он с удовольствием заметил, как несколько человек разом оглянулись на западный горизонт, а Чугушегг свёл косматые брови:

– Это ты к чему клонишь, венн?

– К тому, что путь Змея не всегда был таким, каким мы его знаем сейчас. Мудрецы, привыкшие сопоставлять, сегодня велят нам опасаться вод и земель, ещё десять лет назад считавшихся безопасными, и, наоборот, сулят мирное путешествие в некогда очень грозных местах. Нет нужды сомневаться, что и в древние времена Змею было свойственно без спросу творить Свои бесчиния там, куда заносили Его перепончатые крыла… Так и случилось однажды, что Змей прилетел в наши леса и у людей не было надёжной приметы, способной предупредить о Его появлении. Таких примет, как я слышал, и сейчас не особенно много, и даже у вас, живущих на палубах кораблей!

…Вот и наступила пора испытать истинность книжки-всезнайки, откуда Коренга почерпнул эти сведения о вековых повадках чудовищного Змея. Он даже дышать перестал, ожидая мнения кунса… У него камень отвалился от сердца, когда Чугушегг после некоторого раздумья кивнул головой:

– Ладно, венн. Ври дальше.

Знал ли он, что в веннском языке слово «врать» было снабжено множеством смыслов, и в том числе – «произносить могущественные заклинания, способные отвратить опасные силы»? Коренга продолжил рассказ, чувствуя, что как никогда приблизился именно к этому пониманию старинного слова.

– Праматери моего рода уже показалось, что погибель сделалась неминуемой, но тут Боги, присматривающие за нашим народом, послали ей вызволение. Из темноты явила себя дивная кокора – огромный ствол-выворотень с твёрдым корнем, воздетым высоко над водой. Бедная женщина ухватилась за этот корень и вскарабкалась на лесину, и, хотя волосы по-прежнему рвал сырой бешеный ветер, ей показалось уютно и безопасно на замшелой коре, точно на груди у любимого мужа…

На лицах сегванов стали появляться понимающие ухмылки. Видно, все представили себе этот корень, лихо задранный к небесам, и сообразили, что будет дальше. Коренга увидел, как улыбнулась Эория.

– Всю ночь женщине мстилось, будто ствол под нею плыл немного не так, как вроде бы повелевали ветер и течение бушевавшей реки. И ещё ей казалось, будто кокора оберегала её и словно держала в объятиях, стараясь вынести из беды. Когда же рассвело и гроза стала стихать, женщина увидела впереди надёжную сушу. А потом выворотень лёг на прибрежный песок и, как только наша праматерь соскочила на отмель, обернулся пригожим статным мужчиной. Взялись они за руки, пошли дальше вместе и стали себе жить-поживать…

– С такими предками и правда только сидеть в самой крепи лесов да шарахаться от собственного отражения в маленькой луже, – сказал Чугушегг. – Что ж ты на своей тележке в море-то потерял? Может, тоже ждёшь, что кокора навстречу выплывет и красавицей перекинется?

Послышался смех. Коренга кивнул на Торона.

– На самом деле всё началось вот с него…

Пёс сидел вблизи, положив умильную морду на колени Эории, и подсыхал на солнышке и ветру. Ему было не впервой. Сегванка почёсывала Торону за ухом, слушая рассказ. Коренга неслышно вздохнул и снова стал говорить.

– Я ещё носил детскую рубашонку, ибо не знал Посвящения, и бегал не хуже всей остальной ребятни, когда однажды под конец лета в нашем роду остановились передохнуть виллы, отгонявшие разорительный град от чьих-то полей. Ты, кунс, конечно, замечал их, парящих на своих симуранах высоко в облаках… Дружбу вилл у нас чтут за великую удачу, и мы оказали небесным летунам весь почёт, какой только могли. Но в те дни Хозяйке Судеб было угодно, чтобы одна из наших деревенских сук вошла в охоту и надумала подпустить к себе кобеля. А у предводительницы вилл как раз и оказался при себе справный кобель… Он разогнал всех женихов, потому что никто не бьётся с такой свирепостью, как симуран, а надо тебе знать, достойный кунс, если вдруг это знание случайно тебя обошло, что симураны пребывают с обычными собаками в гораздо более близком родстве, нежели полагают незнающие. Они могут спариваться, и от этого бывает плодовитое потомство… Ибо самый первый симуран был обычной собакой, взысканной крыльями от Богов. И вот это родство явило себя во всей полноте. Виллы распрощались с нами и улетели, а через месяц мы обнаружили, что сука брюхата. Ещё через два месяца у неё родился крылатый щенок – вот этот самый Торон.

Все посмотрели на Торона. Смышлёный пёс сообразил, что речь шла о нём. Вскинул голову и стал красоваться, улыбаясь во всю зубастую пасть. Добродушный, ласковый зверь.

Нипочём не заподозришь той сокрушительной ярости, с которой он бросился на обидчика Шаняву…

– Знай ещё, благородный кунс: у нас принято, чтобы за брюхатыми суками ухаживали подросшие мальчишки, поскольку это их самих готовит к чести отцовства. И так вышло, что Торонову мамку взялся холить именно я. И был с ней, пока она рожала щенка. Он был моим с самого первого дня, и никто даже не пытался забрать его. У меня как раз перед тем умер пёс, и все видели, как я о нём горевал. А ещё через два месяца, когда мы с Тороном уже бегали наперегонки, опять прилетели виллы…

Коренга отпил не успевшей остыть медовухи. И, пока она пряным огнём разбегалась по телу, обвёл глазами круг обращённых к нему лиц. Казалось бы, что этим суровым воинам, каждодневно привычным к жизни и смерти, рассказ о каком-то щенке?.. А поди ж ты, слушали его с напряжённым вниманием.

– Виллы прилетели ночью, но я спал в клети, хотя стояла уже холодная осень, и слышал их разговор с моей матерью. – Молодой венн улыбнулся. – Мать, конечно, отпиралась потом, но я-то знаю: она намеренно говорила громче, чем следовало, чтобы я проснулся на её голос. А речь шла у них про Торона…

«Жаль, мы не угадали со сроками, – говорила старшая вилла. – Это оттого, что суки симуранов дольше вынашивают щенков, почти по полгода. Мы всячески стараемся не допускать рождения неублюдков[31], но когда такое случается, стремимся подгадать к самым родам, чтобы уничтожить детёнышей, пока они ещё не открыли глаза. Это не всегда получается, ибо с помесями легко просчитаться. Скверно, что здешний малыш уже успел подрасти и твой сын полюбил его. Однако ничего не поделаешь…»

Виллы – очень невысокий народ, лёгкий в кости, предводительница не доставала моей матери даже до плеча, но за ней была правда и власть.

Мать спросила её:

«Почему так? Почему вы не позволяете жить мешаному потомству? Это славный щенок, и крылья у него совсем как у отца…»

«Не мешайся пест с ложками, – ответила вилла. – Его крылья только кажутся настоящими. Раньше мы оставляли тумаков[32] и смотрели, что будет, и всегда получалось одно и то же. Славные щенки взрослели уродцами, их крылья оставались неразвитыми, так и не обретая размаха и силы, потребных для полёта. А потом эти заскорбыши сами начинали плодиться, так что калекам наследовали ещё худшие калеки. Жестоко отнимать жизнь, но ещё гаже – плодить подобные существа и позволять им ковылять по земле, с которой они не способны взлететь… Пойдём же, пока твой сын спит, совершим необходимое!»

На этом я решил, что слышал достаточно. Моя мать опять-таки не призналась, но я сразу понял, что она отвлечёт гостью, давая мне время. Я схватил Торона в охапку, мы с ним тихо-тихо выбрались сперва из клети, а потом и через забор со двора… Меня целую седмицу искали в лесу, и всё это время шёл дождь, насланный виллами, чтобы выгнать меня обратно домой, но я только забирался в чащу всё дальше. «Если тебе судьба умереть, – сказал я Торону, – то лучше уж здесь, вместе со мной, а не по чьему-то стороннему хотению!» Я боялся, что не уберегу маленького щенка, а вышло, что не уберёгся сам. Однажды я сел под деревом и не смог встать, потому что у меня отнялись ноги. Ещё через два дня мой дядька, брат матери, нашёл меня по следам. Когда нас с Тороном принесли домой, я прижимал его к себе и кричал, что убью всякого, кто вздумает к нему прикоснуться.