Ханс-Йоахим Шульце - Документы жизни и деятельности И. С. Баха

• Название: Документы жизни и деятельности И. С. Баха
• Автор: Ханс-Йоахим Шульце
• Издательство: "Музыка"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Перевод изданного в Лейпциге краткого извлечения из трехтомного академического издания всех имеющих отношение к И.С.Баху рукописных и печатных текстов 1685–1800 годов.

«Эта своеобразная антология документальных текстов, относящихся преимущественно к XVIII столетию, составлена музыковедом, которому принадлежит одна из ведущих ролей в деле подготовки академического издания документов, связанных с жизнью и творчеством И. С. Баха. В композиции и рубрикации настоящего сборника проявился творческий подход Х.-И. Шульце к популяризации первоисточников. Составителю удалось — средствами отбора и расположения материала — нарисовать яркую, рельефную, многоплановую картину. Мозаичность сочетается здесь с композиционной целостностью, компактность — с широтой тематики.»

---

[И. А.] Хассе, Фаустина [Хассе], Кванц и многие другие, хорошо знавшие и слышавшие Генделя, в 1728 или 1729 году, когда мой отец публично выступал в Дрездене,[363] говорили: «Бах поднял искусство игры на органе на самую большую высоту», см. [об этом] в кванцевом «Наставлении».[364] Говоря серьезно, разница тут огромная. Делал ли Гендель когда-нибудь трио[-фактуры][365] с 2-мя мануалами и педалью? Делал ли он просто для клавира 5- и 6-голосные фуги? Конечно же, нет. Следовательно, тут и сравнивать нечего; дистанция слишком велика. Достаточно обратиться к клавирным и органным вещам того и другого. […]

[К. Ф. Э. Бах — И. И. Эшенбургу (в Брауншвейг). — Гамбург, 21.I. 1786 г.]

256 (III/927)[366]

[…] Клавирные вещи Баха и Генделя вышли из печати в одно и то же время — в двадцатые годы нашего столетия. Но какая [между ними] разница! В сюитах Генделя многое копируется с тогдашней манеры французов, в них мало разнообразия; в баховских частях [собрания пьес] «Clavierübung» все оригинально и разнообразно. Мелодика арий с вариациями в сюитах Генделя — плоская и для нашего времени слишком простоватая; баховские арии с вариациями и сейчас хороши, оригинальны, и потому им трудно будет устареть. Какое богатство, особенно в баховской напечатанной арии с вариациями для клавесина с двумя мануалами![367] Какое многообразие! (с. 163) Какое искусство, требующее от рук сноровки, требующее мастерства исполнения! Первая часть генделевских клавирных сюит очень хороша, за исключением арий. Вторая часть претендует на бо'льшую галантность, но, по преимуществу заурядна и убога.

Фуги Генделя хороши, вот только он часто выключает голоса. Клавирные фуги Баха можно расписать на столько инструментов, сколько в этих фугах голосов; ни один голос не остается внакладе, каждый надлежащим образом проведен. Фуги Генделя простираются не более чем на четыре голоса. У Баха в его сборниках, озаглавленных «Хорошо темперированный клавир», есть и пятиголосные фуги, причем [в этих сборниках он прошел] через все двадцать четыре тональности. У него есть даже фуга на королевскую прусскую тему с шестью голосами, и притом для мануала.[368] Если речь идет об искусстве, исполненном гармонии, о гении мастера, изобретшего, в совершенстве отработавшего и вместившего в единое, стройное целое многочисленные части крупного произведения, согласовав их между собой, [- если речь идет о гении мастера, ] сумевшего сочетать многообразие с величавой простотой, да так, что в восхищение пришли даже любители, хотя бы в какой-то мере понимающие с язык фуги (остальные о фугах судить не могут), — то я сомневаюсь, способны ли фуги Генделя выдержать сравнение с баховскими.

А каких только нет достоинств в прочих клавирных вещах Баха! Сколько жизни, новизны и мелодической привлекательности — вплоть до нынешнего времени, когда возобладала столь далеко идущая мелодическая утонченность! Сколько изобретательности, какое многообразие в любом вкусе, будь то изощренная или галантная, строгая или свободная манера письма, с господством гармонии или с преобладанием мелодического начала; вот наивысшая степень трудности в расчете на руки мастера, а вот нечто легкое, — легкое даже для малоподготовленного любителя! Скольким хорошим исполнителям на клавире не удалось справиться с его сочинениями! Не он ли был инициатором совершенно нового подхода к использованию клавишных инструментов? Не он ли придал им мелодичность, сделав упор на напевность и выразительность исполнения? Он, величайший знаток всех контрапунктических хитростей (и даже ухищрений), сумел подчинить искусность (с. 164) красоте. А какое огромное множества клавирных вещей он написал! <…>

В баховских органных вещах мы большей частью (а в пьесах для двух мануалов и педали — всегда) встречаем три нотных стана друг над другом. Педаль всегда независима от мануалов и служит самостоятельным голосом. Иногда в [партии] педали бывает даже два облигатных голоса. Левая рука — это не что иное, как исполнительница басовой партии; для того чтобы она могла должным образом исполнять поручаемые ей голоса, которые так часто бывают насыщены оживленными мелодиями, от нее требуется такая же техника и такая же беглость, что и от правой.

В зависимости от характера регистровки Бах иной раз поручает педали яркую — и в то же время подчас отнюдь не медленную и не легкую — главную мелодию, в то время как обеим рукам отводятся партии, исполненные бравурности и блеска; временами в педали проходит верхний из средних голосов, временами — нижний [из них]. Всем этим задачам, всем этим сменам [функций] должны удовлетворять и руки исполнителя. Иногда в педали столько блеска и подвижности, что исполнение этой партии оказывается под силу лишь большим мастерам, а в Англии подобные вещи, пожалуй, просто неслыханны. Если же к этому добавить, что Бах не только своим пером удовлетворял всем этим требованиям, но и был в состоянии все это делать экспромтом, да к тому же в любой момент, когда угодно[, то нам остается только воскликнуть]: какое же это все-таки величие!

Помимо множества сочиненных, исполненных и варьированных И[оганном] С[ебастьяном] хоралов и прелюдий к ним (что опять-таки слабо развито у англичан, ибо их церковное пение мало к этому располагает), помимо других его трио[-фактур][369] для органа, особенно известны 6 такого рода вещей для двух мануалов и педали,[370] написанные столь галантно, что они и поныне все еще очень хорошо звучат и никогда не устареют, а, напротив, переживут любые перевороты моды в музыке. Вообще, никто еще не написал для органа так много прекрасного, как И. С. Бах.

Кванц в одном месте своего печатного «Наставления в игре на флейте»,[371] а именно в § 83 XVIII раздела, пишет, что, если говорить о более близком к нам времени, наш (с. 165) поразительный И. С. Бах довел искусство игры на органе до наивысшего совершенства. А ведь Кванц, бесспорно, был знатоком искусства и человеком, обладавшим отменным вкусом, сформировавшимся у него в его продолжительных поездках по Германии, Италии, Франции, Голландии и Англии, где он слышал всех крупных музыкантов. Так, он очень хорошо знал Генделя и почитал его. Кванц — вместе с [И. А.] Хассе и Фаустиной [Хассе], прекрасно знавшими Генделя и часто слышавшими его [игру] на клавире и органе, — был на органном выступлении И. С. Баха в Дрездене в тридцатые годы нашего столетия в присутствии всего двора и множества знатоков, подтвердивших приведенное суждение о нем как о первом и искуснейшем органисте и авторе музыки для этого инструмента. Суждение это все еще живо повсюду в Германии и в зарубежных странах <…> А среди всех генделевских органных вещей, какие я знаю (и — благоразумно добавлю то, чего недостает у г-на Бёрни, когда он толкует о Бахе, — хотя я знаю их очень много), я не нахожу ни одной, которая обладала бы вышеперечисленными достоинствами баховских. В них во всех самый убедительный аргумент — педаль, а именно: она всего лишь усиливает бас, так что все, что она делает, можно без ущерба для производимого музыкой эффекта сыграть и на мануале <…>

Великое и возвышенное баховское искусство (с его недосягаемым счастливым сочетанием мрачноватой глубины старого [письма] с большей ясностью и бо'льшим изяществом нового) — не было ли оно делом[, к которому устремлялись помыслы] великого Генделя? — Одно примечательное обстоятельство биографии Генделя позволяет предположить, что он не был достаточно уверен в себе, чтобы тягаться с И. С. Б. В первом томе «Материалов по истории музыки» Марпурга, на с. 450, есть место, подтверждающее такое предположение; правда, это место требует небольшого комментария. Говорится там вот что: не избегал ли великий Гендель какой бы то ни было встречи с покойным Бахом, этим фениксом композиции и импровизации, не избегал ли он какого бы то ни было общения с Бахом? И т. д. Ну, а комментарий тут требуется такой: Гендель три раза приезжал из Англии в Галле, — первый раз где-то около 1719 года, второй раз в тридцатые годы, а последний раз в 1752 или 1753 году.[372] В первый раз И. С. Б. был — (с. 166) капельмейстером — в Кётене, в каких-нибудь четырех милях[373] от Галле. Как только он узнал о том, что Гендель находится в только что упомянутом городе, он тотчас же отправился на почтовую станцию и поехал в Галле. Но в тот же день Гендель оттуда выехал. Во второй раз И. С. Б., к несчастью, был болен; не будучи в состоянии съездить в Галле, он незамедлительно послал туда старшего сына, Вильгельма Фридемана, с тем чтобы самым учтивым образом пригласить Генделя [в Лейпциг]. Фридеман побывал у Генделя, но тот ответил, что приехать в Лейпциг не имеет возможности, о чем очень сожалеет. А надо сказать, что И. С. Б. жил тогда в Лейпциге, опять-таки всего в четырех милях[374] от Галле. — В третий приезд [Генделя в Галле] И. С[ебастьяна] уже не было в живых. Выходит, что Гендель был не так любознателен, как И. С. Б., когда-то в юности проделавший не менее 50 миль[375] пешком ради того, чтобы послушать знаменитого любекского органиста Букстехуде. Тем более огорчительно для И. С. Б. было то, что ему не довелось лично познакомиться с Генделем, этим действительно великим человеком, которого он так высоко почитал.