Александра Авророва - Она была актрисою

• Название: Она была актрисою
• Автор: Александра Авророва
• Издательство: Издательство «Эксмо»
• Жанр: Детектив
• Год: 2003

На премьеру театральной студии Виктории Косицкой собрался и городской бомонд, и критики, и модные журналисты. Но, вопреки ожиданиям, широкий резонанс вызвал вовсе не спектакль, а… Убийство. Во время банкета по случаю премьеры гениального актера Евгения Преображенского находят мертвым — на него упал испорченный блок декорации. Милиция уверена: это не несчастный случай. Подозреваемых много, и у всех у них были причины желать смерти «гению преображения». Но убил лишь один. В поисках виновного Виктория начинает собственное расследование. А когда на сцену выходит настоящий убийца, все театральные эффекты меркнут в сравнении с его злодейством, коварством и дерзостью…

---

— И как она среагировала? То есть, Галина Николаевна.

— Ха! Вот именно! Она на все отвечала: «Да-да, дорогой, обсудим это вечером». А вечером на него свалился блок. Интересное совпадение, правда? Тебе нравится, Наташа?

Наташа твердо возразила:

— Тетя не сделала бы этого. Она любила его и все ему прощала.

— Это пока он жил с ней, а чем отпустить его, лучше взяла да убила! Кстати, она рассказала тебе про эту ссору?

— Нет.

— Вот видишь! Если бы все было в порядке, так зачем скрывать?

— Она вообще не из откровенных.

— Согласен. Поэтому то, что у нее было на душе, мы знать не можем. Зато видим результат — Преображенский погиб как раз тогда, когда собирался от нее уйти.

Снова вмешалась Марина:

— Денис, так вас тоже допрашивали?

— Ну, да. Заявился этот козел и начал ходить вокруг да около, но я быстро поставил его на место! Мол, не его собачье дело, что у нас да как. Но теперь-то я молчать не собираюсь!

— Значит, — пробормотала Марина, — я, Вика, Наташа, Галина Николаевна, Даша, Кирилл… Он что, успел допросить всех? Тамара Петровна, вас тоже?

— Чисто формально, — быстро ответила Тамара Петровна. — Ничем особенным не интересовался, просто для отчетности. Виктория Павловна, вы их не слушайте! Они напридумывали ерунды, а ничего такого в помине нет! Не берите в голову, Виктория Павловна!

Вика, несколько удивленная, решила прервать странную речь, поэтому обратилась к Кириллу:

— А тебя он тоже допрашивал?

— Да. Но, в отличие от Наталии, я не страдаю детской словоохотливостью, и Талызин мало что от меня почерпнул.

— Но от кого же, — вырвалось у Вики, — он узнал обо мне?

— О вас? — изумилась Даша.

Вика почувствовала укоризненный взгляд Марины, однако предпочла сделать вид, что не обратила на него внимания, и откровенно выдала:

— Я поцапалась с Евгением Борисовичем перед премьерой, а Талызин откуда-то про это знал. Кто из вас ему сказал? Честное слово, я не обижусь, просто хочу знать.

Все помолчали, затем вступила Тамара Петровна.

— Я думаю, вы если и поругались с ним, то несерьезно, просто теперь, после его смерти, задним числом стали преувеличивать и переживать. Никто из нас про это не знал, а и знал бы, так не выдал.

Наташа слегка покраснела.

— Может быть, тетя? — неуверенно предположила она. — Она мне намекала на что-то… я не придала значения, но…

— Чтобы отвести от себя подозрения, твоя тетя готова наклепать на невинного человека, — сквозь зубы процедил Денис.

— Денис, ну, зачем ты так! — с непередаваемым отчаяньем, почти с надрывом выкрикнула Дашенька. — Так нельзя, нехорошо!

Возникла неловкая пауза, впрочем, довольно скоро прерванная скрипом двери. На пороге стоял Сосновцев.

— Виктория Павловна! — нежно пропел он. — Как я рад вас здесь видеть!

Как я рад, что последние трагические события не повлияли на ваше желание продолжить творческую работу! Это замечательно, это правильно. Мы должны продолжать наше дело хотя бы из уважения к памяти незабвенного Евгения Борисовича, который так был им увлечен и так прекрасно о нем отзывался. — Гладкие, штампованные фразы вылетали одна за другой, однако казалось, директор не замечает их неуместности в устной речи. — А ведь я пришел к вам не просто так, а с деловым предложением. Конечно, — он скромно потупился, улыбнувшись самодовольной и самоуничижительной улыбкой, — не мне, рядовому администратору, давать советы людям искусства, но все же я осмелюсь… Что, если нашу студию мы переименуем в студию имени Евгения Борисовича Преображенского? Это будет дань памяти великого мастера. Я полагаю, городской общественности будет приятно об этом узнать.

— Давайте, — согласилась Вика, мгновенно прикинувшая, сколько плюсов таит интересная идея.

— Значит, я сообщаю в печать?

«Во шустрый», — не без уважения констатировала про себя Виктория Павловна и кивнула.

— Да, и еще! Так уж вышло, что именно мне, простому администратору, довелось беседовать с безвременно ушедшим гением о его ближайших планах. Не знаю, как это получилось, но я пользовался его особым доверием. Я всегда понимал, что это скорее моя удача, нежели заслуга, однако эту удачу я ценю выше всего остального, чего добился в жизни.

— О! — машинально изобразила восторг Вика. — Вы себя недооцениваете, Александр Михайлович!

— Не будем об этом, — Сосновцев отстранил тему характерным жестом, с момента премьеры ставшим для всех видевших ее фирменным знаком убийцы. — Я о другом. Я обязан передать вам последнюю волю погибшего. Следующей премьерой должна стать еще одна трагедия великого Шекспира, этого короля драматургов.

— Шекспир — без Евгения Борисовича? — вырвалось у удивленной Тамары Петровны. — Не потянем!

— А сам Евгений Борисович куда выше оценивал творческий потенциал нашего коллектива. Он находил, что мы имеем идеальную Джульетту. — Александр Михайлович глянул на Дашеньку. — Ну, а у Джульетты есть подходящий Ромео. — Взгляд обратился на Дениса. — А подобрать актеров на оставшиеся роли «Ромео и Джульетты» не составит труда.

Вика твердо знала, что никакого Ромео Денис не потянет. Дашенька, та годится, точно, а вот он… Видимо, Преображенский из желания выдвинуть свой кумир закрыл глаза на реальную действительность. Не станет же девочка играть одна, а партнера ей, увы, нет! Только не скажешь прямо в лицо Денису — ты, мол, бездарен…

— У Дениса возраст не подходит, да и типаж не тот, — дипломатично заметила она.

— В академических театрах Ромео играют до пенсии, — парировал Денис. — По-моему, Евгений Борисович здорово придумал. Дашенька наконец-то раскроется по-настоящему, а то в последней премьере ее как-то задвинули на второй план.

Наташа пожала плечами.

— Денис, ну, какой из тебя Ромео! Это роль для великого актера, а тебе театр постольку-поскольку.

— Естественно, если я полспектакля стою в качестве мебели у задника, театр и будет для меня постольку-поскольку. Мне ни разу не дали настоящей роли, но я никогда не обижался. В конце концов, Виктории Павловне виднее. Но раз сам Евгений Борисович увидел во мне потенциал, так я честно скажу, что согласен. Я и сам чувствую, что способен на любую роль, на главную. Тем более, Ромео — роль простая, это тебе не Гамлет.

Сосновцев тоненько хихикнул:

— К тому же реальные взаимоотношения героев помогут им ярче выразить себя на сцене. Если у Дениса и могли бы возникнуть проблемы с другой партнершей, то с этой — никогда.

Вика категорически не была согласна. С той ли партнершей или с иной, Денис на сцене зажимается и не только скучен, но почти жалок. Она вежливо произнесла:

— Но у нас уже есть планы. Мы ставим новую современную пьесу, это привлечет к театру гораздо больше внимания, чем Шекспир!

Она полагалась на тщеславие директора, однако просчиталась.

— Будет крайне неприятно, Виктория Павловна, если мы не выполним последнюю волю великого мастера, именем которого решили назвать коллектив. В городе будут просто поражены! Беседуя с журналистами, я успел упомянуть паре-тройке из них об идее Евгения Борисовича, и она всем пришлась по душе. К тому же… — он запнулся, опустив глаза, — ах! мне не хотелось затрагивать эту тему, но я вынужден. Если я правильно понял, новая пьеса принадлежит перу госпожи Лазаревой?

— Да.

— Будь Евгений Борисович жив, он бы не допустил этого, а я в некотором роде полагаю себя его душеприказчиком, если можно так выразиться. Я поставил целью свято блюсти волю своего безвременно ушедшего друга.

— Друга? — иронически повторила Наташа.

— Да, именно. Поверьте, я ничего не имею лично против госпожи Лазаревой, более того, я всегда стараюсь относиться к женщинам со всевозможной деликатностью, но если выбирать между деликатностью и дружбой… Буду откровенен. Евгений Борисович считал последнюю премьеру большой ошибкой. Замечательная труппа, которая сумела сыграть самого Шекспира, вдруг опустилась до низкопробного детектива!

— Он вовсе не низкопробный, а очень умный и психологически достоверный.

— Евгений Борисович был не согласен с вами, Наташенька. Очевидный дилетантизм пьесы резал глаз всякому искушенному зрителю.

— Дядя не стал бы играть в пьесе, которая ему не нравится. Вы плохо его знаете.

— Стал, стал — из благородства. Он не хотел подводить коллектив. Но на будущее он решил оградить его от повторения подобной профанации. Если вы мне не верите, обратитесь к госпоже Лазаревой лично и уточните детали разговора, который состоялся у нее незадолго до премьеры.

Сосновцев словно не замечал, что Марина находится в двух шагах. Она медленно заливалась краской, и Вика поспешила вмешаться.

— Это была шутка. Он здорово подшутил и над ней, и точно так же надо мной. А потом, после спектакля, очень нас хвалил.