Эдгар Пэнгборн - Зеркало для наблюдателей

• Название: Зеркало для наблюдателей
• Автор: Эдгар Пэнгборн
• Жанр: Научная Фантастика

---

Эдгар Пэнгборн Зеркало для наблюдателей

Джону В.Падовано

Внимание: Все герои этого романа являются вымышленными. Кроме, возможно, марсиан.

... Но заметил я, что даже искусные ремесленники заблуждаются не хуже поэтов. поскольку они хорошо знали свое дело, они считали, что знают и все виды высоких материй, и этот недостаток затмил их здравый смысл. А потому от имени оракула я спросил себя: хотел ли я быть таким, как я — не имеющий ни их знания, ни их невежества,— или таким, как они — имеющие и то, и другое? И ответил я себе и оракулу, что я богаче таков, каков есть.

Платон "Апология"

Прелюдия

Офис Руководителя Североамериканских миссий представляет собой залитой голубым светом помещение. Находится офис в Северном Городе, который, в свою очередь, расположен двумястами сорока шестью футами ниже поверхности тундры на северо-западе Канады. Здесь до сих пор есть наземный вход, существующий уже несколько тысяч лет. Впрочем, если климат будет меняться нынешними темпами, от наземного входа придется отказаться еще в этом веке. Среди беспорядочно разбросанных валунов вход кажется обычной медвежьей берлогой. И, если вы не сальваянин, или не марсианин, говоря человеческим языком,— вы никогда не сумеете воспользоваться лифтом, расположенным, в этой берлоге. Лифт замаскирован сдвигающимся в сторону камнем, а камень придет в движение только в том случае, если электронный замок среагирует на определенную фразу, произнесенную по-сальваянски. К тому же, код периодически меняется.

Отказник Намир не был осведомлен об этом нововведении, и его настроение быстро испортилось. В самом деле, попробуйте-ка проторчать, трясясь от холода, несколько дней в медвежьей берлоге, дожидаясь, пока не появиться возвращающийся с миссии законный резидент и с обычной учтивостью не проводит вас в офис Руководителя.

Впрочем, так, в конце концов, и случилось.

Руководитель миссий Дрозма, едва увидев Намира, тут же спросил:

— Почему вы здесь?

— По закону от 27140 года,— сказал Отказник.

— Ага,— согласился Дрозма и позвонил, чтобы принесли прохладительные напитки.

Столетие назад Дрозма принес бы забродивший грибной настой и сам, но теперь он был болезненно стар и мучительно толст, а потому имел право на соответствующее обслуживание. Ему было уже более шести веков — возраст, которым могут похвастать немногие из марсиан. Дрозма родился в 1327 году по западному человеческому календарю — в том самом году, который видел смерть Эдуарда II Английского[1], тринадцатью годами ранее выступившего против Роберта Брюса[2] в Браннокберне и кровью заплатившего за это. На морщинистой коже Дрозмы до сих пор были заметны рубцы — результат хирургической операции, которая более пяти веков назад сделала его физиономию достаточно похожей на человеческое лицо. Свое первое задание, связанное с человеческим обществом. он получил в 1471 (30471) году, обретя статус квалифицированного Наблюдателя во время войны Йорков с Ланкастерами[3]. Позднее он изучал жизнь трех южно-американских племен, и по сей день неведомых человеческой антропологии. В 30854 году он завершил "Историю тасманийцев", до сих пор являющуюся признанным марсианским научным трудом.

Однако теперь все его задания были уже в прошлом. По-видимому, он никогда больше не покинет свой офис, пока не отправится в последний путь. Помимо Руководителя миссий, он был так же Советником Северного Города, несущим ответственность перед несколькими сотнями его граждан и — после них — перед Верховным Советом, резиденция которого расположена в Старом Городе, на африканском континенте. Дрозма тащил груз оказанной ему чести с легкостью, а ведь во всем мире было всего лишь три подобных ему Советника — в Азия-Центре, в Олимпе и в самом Старом Городе. Еще совсем недавно Городов было пять. Мы не забудем Город Океанов... Впрочем, лучше думать о будущем или о глубоком прошлом...

В скором времени преемник снимет с Дрозмы его тяжелое бремя. Между тем, мысли Руководителя по-прежнему кристально-чисты и спокойны, словно каналы, вьющиеся в Нижних Залах Земли.

Отказник Намир молча смотрел, как Дрозма ласкает маленького орка, свернувшегося в клубок на коленях Советника. Орки — единственные животные, сумевшие перенести тридцать тысяч лет назад наш исход с медленно умирающего Марса. Зверек замурлыкал, облизал розовый мех, умыл мордочку и снова заснул.

— Недавно мы говорили о вас, Намир.

— Я знаю.

Отказник сел и взял напиток. Несмотря на возраст, в движениях и жестах его все еще сохранилось изящество. Дождавшись, когда улыбающаяся и суетящаяся девушка, принесшая напитки, поправит подушку Дрозмы и удалится, Намир продолжил:

— Один из ваших Наблюдателей узнал меня. Отчасти поэтому я и явился. Предупреждаю: не мешайте мне.

— Серьезно? Мы не боимся вас, Отказников. Я ценю доклады Кайны — она способный Наблюдатель.

Намир зевнул:

— В самом деле? Она упоминала Анжело Понтевеччио?

— Конечно.

— Надеюсь, вы не вообразили будто можете что-нибудь сделать с этим мальчиком?

— Во всяком случае, полученные сведения нас чрезвычайно заинтересовали.

— Ха! Это человеческий ребенок, а значит, потенциально испорченный.— Намир достал из кармана изготовленной людьми одежды изготовленные людьми сигареты и закурил.— Он разделяет мнение, что жизнь такова, как ее характеризует все эти человекообразные скоты,— отвратительна, груба и коротка.

— Оказывается, вы явились сюда с целью выразить недовольство человечеством.

Намир рассмеялся:

— Напротив, я испытываю жалость к этим тварям, но сама по себе жалость — не более чем скука.— Он небрежно перешел на английский.— Нет, Дрозма, я просто заглянул поздороваться.

— Через сто тридцать четыре года! Я с трудом...

— Так долго?.. Правильно, я же ушел в тридцать тысяч восемьсот двадцать девятом.

— Вижу, кое-какие человеческие манеры вы уже переняли.

— Я перебил вас... Прошу прощения! Пожалуйста, сэр, продолжайте.

Дрозма сложил реки на животе и углубился в размышления. Минут через пятнадцать он, усмехнувшись произнес:

— Вам не надоело общество других Отказников?

— Нет. Отказников мало. Я редко вижу их.

— Скажите как сальваянин сальваянину... Чем вы хоть занимаетесь?

— Болтаюсь по миру. Я стал асом маскировки. И если бы не израсходовал дистроер запаха, ваша Кайна никогда бы не могла подслушать мой разговор с мальчишкой Понтевеччио.

— По закону от 27140 года сальваяне, живущие в городах, не имеют права предоставлять помощь Отказникам.

— Ну, Дрозма...— Намир развел руками.— Вы зря принимаете мои слова за намек на то, что я хотел бы получить от вас дистроер. Мне совсем не трудно избежать встреч с лошадьми: они стали редки в наше время... Как странно, ведь ни одно другое животное не обращает внимания на запах марсианина...— Намир взглянул на Руководителя миссий и поправился: — Сальваянина... Вы все еще предпочитаете древнее название? Даже говоря на английском? — Он удивительно замолчал, но, не дождавшись ответа, продолжил: — Должно быть, тяжело приходилось нашим в те времена, когда еще не был изобретен дистроер. Думаю, пять тысяч лет назад стоило бы организовать лошадинную эпидемию и навсегда избавиться от этих чертовых животных... Впрочем, мне они не мешают, а потому, если я и нуждаюсь в дистроере, то только для того, чтобы пореже встречаться с вашими Наблюдателями.

Дрозма, не сумев скрыть отвращения, поморщился:

— Я начинаю понимать, почему вы отказались от должности. Думаю, за всю вашу жизнь вы так и не научились терпению.

— Терпение — наркотик для слабых. У меня ровно столько терпения, сколько мне требуется.

— Если у вас его достаточно, вам не к лицу возмущаться людьми. И давайте не будем продолжать спор — мы все равно не придем к общему мнению... Я спрашиваю еще раз: зачем вы явились сюда?

Намир стряхнул пепел на мозаичный пол.

— Я хотел выяснить одну вещь... Скажите, вы по-прежнему считаете, что человеческие существа могут когда-нибудь чего-нибудь достичь?

— Да, мы так считаем.

— Понимаю... Даже после потери Города Океанов?

— Не надо о Городе Океанов, Намир. Хотя бы из уважения ко мне.— Дрозма помолчал.— Чего вы пытались добиться своей отставкой, Намир?

— Добиться? — Отказник выглядел удивленным.— Впрочем, ладно... Ну, хотя бы удовольствия, которое получает зритель. Разве не интересно наблюдать за беднягами, своими руками плетущими веревку для собственного повешения?!

— Не думаю, чтобы это было правдой. Такая причина не вынудила бы вас повернуть против нас.

— Я не против вас лично,— ответил Намир и вернулся к предыдущей мысли: — я думал, они надели петлю на свою шею еще в девятьсот сорок пятом году, но они до сих пор не повесились.

— Устали, наверное, ждать-то, Намир?

— Да-а-а... Но даже если я не доживу до их конца, сын мой обязательно доживет.