Виктор Нюхтилин - Мелхиседек. Книга 2. Человек

• Название: Мелхиседек. Книга 2. Человек
• Автор: Виктор Нюхтилин
• Жанр: Философия

Мы убеждаемся, что Бог, Создатель не просто вероятен, он просто обязателен, ибо это объясняет все. Все остальные предположения, исходящие из Его отрицания, рождают лишь новые загадки и новые доказательства своей несостоятельности». Главный постулат: все мы создания божьи, доказывается весьма интересно, живым литературным языком, захватывая и увлекая читателя, рождая желание вступить с автором если не в спор, то в общение

Назвать «Мелхиседек»  «научно-популярным изданием» язык не повернется. Назвать теософическим трактатом - тоже. Скорее, это новый жанр

---

Довершить данное соображение можно еще одним аргументом. Ведь если предполагать, что Бог наполняет искусство своим содержанием, то этот процесс должен непосредственно наблюдаться как идущий от каких то исходных позиций, к каким-то более высоким по своей сложности или уровню исполнения, рубежам. Если кто-то прикладывает руку к чему-либо на протяжении тысячелетий, то последствия этого участия должны всегда быть видимыми в постоянном усовершенствовании и развитии к лучшему того, к чему усилия прикладываются. А если процесс идет беспорядочно, или, наоборот, сверху вниз, то вполне резонно говорить о том, что никакого Бога за ним не найти. Переходя в этой связи без обиняков к искусству и литературе, можно сразу же заметить одну особенность - и искусство и литература деградируют! Как ни обидно было бы об этом говорить, но говорить об этом можно, потому что здесь толкает на выводы не столкновение вкусов, о которых можно спорить, а объективные характеристики сравнения.

Например, музыка докатилась до рэпа. Рэп - это художественная декламация текста под музыкальное сопровождение. Ну и шут бы с ним, но посмотрите вокруг: рэп побеждает все остальные виды музыкальной культуры. На всех "эвордах" побеждает только рэп. Музыка вымирает на глазах. Причем этот процесс происходит красиво и не без приятности для нас всех. Мы не только не возражаем, мы даже голосуем "за" своими кошельками. Если пишущего эти строки поставить перед выбором между посещением филармонии, где дают 1-й концерт Чайковского для фортепиано с оркестром, и стадионом, куда проездом заскочил Роберт Плант, то он выберет второе. То есть его вкус за "Лед Цеппелин". Но даже самые горячие поклонники "цеппелинов" не могут не признать, что в 1-м концерте Чайковского звучит около 100 инструментов, а у рок-групп хорошо, если наберется пять. Объективно говоря, - деградировала музыка или не деградировала? Больно признавать, но деградировала весьма основательно даже по этому показателю. Правда, здесь может последовать возражение, что Бах, например, вообще обходился одним инструментом - клавесином или органом. Обходился, это так. Но Бах писал полифонически! Всего на одном инструменте у него в одной музыкальной пьесе одновременно (!), сходясь и расходясь, сплетаясь и расплетаясь, живя отдельно, но в гармонии, начинаясь одной общей нотой и заканчиваясь также одной общей нотой или аккордом, звучат сразу несколько мелодий! Кому сейчас такое под силу даже несколькими рок-группами сразу, или несколькими струнными квартетами вместе?

Нынешние живопись и скульптура разве могут сравниться с тем, что делали древние греки или Мастера Возрождения? Кто сейчас также изысканно и величаво может изобразить бегущую антилопу, как это делал резчик по кости каменного века? Посмотрите - это недосягаемо! Какой сюрреалист сравнится с Иеронимом Босхом? И рядом не поставишь. А что поставишь рядом с "Черным квадратом"? Куда дальше уже падать? Единственное, что могут нынешние, - это повторить старых. Как Уайтсон, например, в картине "Мир Кристины". Да и старые в почете только те, которые по силам для недалекого восприятия - Рубенса с неуверенной рукой знают все, а кто знает Винтерхальтера или Петруса Шенделя? А все, что новое от модернизма двадцатого века - несомненное уродство, причем сами авторы не смогут объективно оспаривать, что собранная кое-как из рваных осколков бронзы женщина, или набросанная размытыми треугольниками и прямоугольниками на холст лошадь, - уродливы. Они с этим согласятся относительно нашей эстетики (принципов понимания прекрасного). Но относительно их эстетики, скажут они нам, это является красотой. Не будем спорить с их эстетикой, пожелаем от всей души им просто жениться на таких женщинах и кататься на таких лошадях. Это их дело. А признать, что изобразительное искусство пало ниже некуда - наше дело.

Многие виды искусства просто пережили собственную смерть, и держатся в этом мире на престиже, который обусловливается только тем, что наиболее богатой группе людей хочется иметь свое собственное поле игры в наслаждение прекрасным, куда не входили бы представители других слоев. Для этого финансово поддерживаются через государственные программы и частное меценатство такие жанры, как опера и балет, куда обывателя и в качестве наказания не затянешь, но куда с тоской в душе, но с негою во внешнем облике ходит элита общества, чтобы на фоне разворачивающихся событий на сцене показать себя как можно с более выгодной стороны в зале и в вестибюле. Опера, которая когда-то была подлинно народным искусством, превратилась в цирковое состязание вокальных данных, где каждый одновременно и клоун по общей картине зрелища, и эквилибрист по профессиональной сложности партии. Балет, который когда-то был, несомненно, волнующе эротичным зрелищем со своими понятиями красоты, теперь превратился в невинное по намерениям участвующих, но срамное по антуражу их сценических нарядов и устаревшее по форме, напыщенно-костюмированное представление. Если бы, скажем, кино было так же престижно, как балет и опера, то и его постигла бы та же судьба - до сих пор верхние слои общества многозначительно ходили бы смотреть на фильмы, где актеры играли бы в манере Мэри Пикфорд и братьев Маркс, а смеяться над их наивными ужимками считалось бы признаком низкой культуры. Слава Богу, кино не прибрали к рукам сильные мира сего, и оно продолжает идти в ногу со временем, то есть вырождается с каждым годом, благодаря вырожденцам-извращенцам режиссерам.

Однако и кино превратилось в наборы штампов, которые можно проглатывать без разжевывания, где злодеи узнаются по первым кадрам, герои действуют по одной и той же схеме, полицейские теряют напарников, самых любимых людей берут в заложники, самые преданные супруги оступаются, самые ревнивые прощают, самые честолюбивые смиряются, дети учат родителей чистому взгляду на жизнь, а родители учат детей не сдаваться, убитый враг обязательно вскочит для еще одной пули, плохие хотят взорвать корабль, хорошие все время стреляют в сторону плохих, средние помогают хорошим, безвольные становятся плохими, армия делает настоящими людьми, тюрьма для того, чтобы из нее бежать, телефон для того, чтобы по нему угрожать или сообщать неожиданные пренеприятные известия, собаки говорят о тонкой душе хозяев, с утра надо не забыть спасти мир, а с 25-ти граммов виски можно напиться в усмерть и наделать много глупостей, во время которых тебя спасут случайно вовлеченные в твои неприятности спутники, а потом воспользуются этим и склонят тебя к свадьбе. Увидеть что-либо подобное тому, что было у Чаплина, где все так непредсказуемо и так трагически смешно, сегодня вряд ли кому удастся. Хотя, Чаплин - это и не кино. Это - клоунские репризы высочайшего мастера клоунады, получившие технические возможности кинематографа. Отдельные удачи, такие, как, например, "Иди и смотри" Климова, где язык истинно киношный и честный, погоды не делают.

А что касается литературы, то здесь и говорить не о чем. Лучшие ее времена давно уже прошли. Мы сейчас просто впишем в две колонки названия стран и напротив их литературных гениев, которые давно ушли из жизни. Пусть любой попробует вписать рядом с этими именами хоть кого-либо одно из современных. Для этого потребуется много смелости. Но окончательно воспользоваться этой смелостью поможет позволить только наглость. Потому что поставить рядом некого.

Иран - Заратустра

Индия - "Бхагавадгита и Махабхарата"

Греция - Гомер

Россия - Пушкин

Грузия - Шота Руставели

Англия - Шекспир

Таджики - Омар Хайям

Израиль - Екклесиаст

Испания - Сервантес

Италия - Данте

Арабы - "1000 и одна ночь"

Финляндия - "Калевала"

Бельгия - Шарль де Костер ("Легенда о Тиле")

Китай - Конфуций

Франция - Дюма и Жюль Верн

Армения - "Сасунци Давид"

Чехия - Ярослав Гашек

Япония - Акутагава Рюноскэ

Польша - Прус и Мицкевич

Узбеки - Навои

Мексика - "Пополь вух"

Корея - Кёсан ("Повести о Хон Гиль Доне")

Туркмены - "Шасенем и Гариб"

Это, так сказать, личностная составляющая двух уровней сравнения. А есть и техническая: древнейшие произведения литературы писались в стихах. И так продолжалось еще долго после этого. И только в 18-19 веках эти две области сравнились между собой по значению. Согласимся, что писать в стихах гораздо сложнее, чем в прозе. Попробуйте написать так и этак простую записку о том, что деньги на картошку на телефонном столике, а светлые брюки не одевай, потому что на улице дождь: тротуары в машинном масле и брюк потом не достираешься. Что потребует большего мастерства? То-то же! А ведь то, что написано прозой, вполне может излагаться стихом, а вот, чтобы наоборот - далеко не всегда! Попробуйте "Мцыри" Лермонтова рассказать словами - не о чем будет вообще говорить. А стихи дают возможность рассказать об этом же в тоне красивой, зажигающей трагедии. А что касается литературного авангарда, то здесь вообще клониться к низу дальше некуда, потому что если литература отказывается от связного содержания, то чем она принципиально отличается от бессвязного бреда?