Эмиль Офин - Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]

• Название: Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]
• Автор: Эмиль Офин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1971

Душа писателя отдана настоящим труженикам, таким, как механик Горшков из повести «Фронт», шофер Василий Кузьмич из рассказа «Водитель первого класса», щедрый на выдумку Петр Павлович из рассказа «Дачник» («Он всем только подсказывает, а работа идет»), неутомимый и проницательный подполковник милиции Данилов из цикла «Недостающее звено».

---

— Так дорого! —сказала вторая звонким голосом. Стакан вздрогнул в руке Зинаиды Трофимовны. Она подняла голову, посмотрела на девочку — на ее лиловый бант в темных волосах.

Дети между тем принялись пересчитывать мелочь.

— У нас не хватит на стакан, Галка. Давай поищем, где подешевле.

Они начали оглядываться. У Зинаиды Трофимовны сразу похолодели пальцы. «Сейчас подойдут… Подойдет эта черненькая, узнает ее…»

Зинаида Трофимовна бросила стакан в клубнику, кинула на нее марлю, подхватила обе свои корзинки и почти бегом пустилась прочь, не разбирая дороги. Свернула в одну улицу, в другую, пересекла какой-то пустырь; ей казалось, что дети гонятся, она боялась остановиться. Тяжелые корзины оттягивали руки, во рту пересохло; рынок давно остался где-то далеко позади… Зинаида Трофимовна споткнулась, чуть не упала и с сильно бьющимся сердцем опустилась наконец на скамейку у чьих-то ворот…

* * *

В солнечный воскресный день по дороге шел молодой человек высокого роста. Неторопливо шагая, он посматривал влево и вправо на крытые толем домики, расположенные в глубине участков, среди зарослей вьюнков и малины. У одного участка он остановился, достал из кармана записную книжку, поглядел в нее, потом на фанерку, прибитую к изгороди.

За изгородью копошились мальчишки и девчонки, вооруженные лопатами, тяпками, садовыми ножницами. Ребята посыпали песком дорожки, пропалывали междурядья на грядках, обрезали сухие ветки с кустов и бросали их в костер, который дымил и потрескивал на площадке возле дома, свежевыкрашенного в канареечный цвет. Двое рослых мальчишек, грохоча молотками, ладили дощатую опалубку колодца, а в центре сада у врытого в землю стола хлопотала худенькая девчонка с лиловым бантом в черных волосах; она помешивала ложкой в тазу, стоявшем на керосинке, и поминутно облизывала пальцы, перемазанные ягодным соком.

Молодой человек пожал плечами, еще раз взглянул на фанерку и обратился к светловолосому мальчику, усердно копавшему яму неподалеку от калитки.

— Послушай, ведь этот участок шестьдесят четвёртый? Может, я перепутал номер? По моим сведениям, здесь должна жить Зинаида Трофимовна Глазова.

— Она и живет здесь.

— Здесь?.. Почему же на этой фанерке значится: «Опытный участок Друзей природы — юннатов 1-й поселковой школы»? Как же это?

— Это участок наш и Зинаиды Трофимовны, она — наша пионервожатая, мы её выбрали. — Мальчик воткнул лопату в землю.

— Ничего не понимаю, — сказал гость и озадаченно осмотрелся. — А где же сейчас Зинаида Трофимовна?

— Понесла малиновое варенье больной старушке. Да вы входите, товарищ, она скоро вернется. Эй, ребята, тащите-ка табуретку.

Гость присел возле садового стола, машинально провел рукой по гладко оструганным доскам. Спросил у окруживших его ребят:

— Сами сколотили?

— Факт, сами, — сказал рослый мальчишка. Девчонка с лиловым бантом сняла ложкой с варенья

пенку, подула на нее, попробовала на вкус и облизнула губы.

— А я знаю, кто вы. Сын тети Зины, наверно? Вы у нее инженер. Вы обещали починить крышу и все не ехали. А теперь приехали. Вот тетя Зина обрадуется!

Гость смущенно кашлянул.

— Как же это получилось, товарищи, что моя мать стала вашей пионервожатой?

— О, это очень даже интересно получилось! Знаете, возимся мы на нашем опытном участке. Ну, при школе такой маленький-премаленький садик. Горох там, морковка, три подсолнуха… Вдруг приходит…

— Погоди, Галка! Пусть расскажет Володя. Он ведь писал заметку в Пионерправду про тетю Зину, у него лучше получится. Давай, Володь!

Володя тряхнул светлым чубчиком и начал с того, на чем остановилась Галка:

— …вдруг приходит женщина с двумя во-от такими корзинками в руках. «Здравствуйте», — говорит. Мы говорим: «Здравствуйте». А она открыла свои корзинки, а в них—клубника. Спелая-преспелая, крупная-пре-крупная! «Кушайте, — говорит, — ребята». Наши ребята даже испугались. Спрашивают: «Неужели это все нам, тетя?» А тетя говорит: «Ешьте на здоровье». Мы съели. Раз — и готово! А она осмотрелась и говорит: «Аккуратный у вас участочек. Только маловат, тесно вам здесь. Пойдемте ко мне, я вам еще две большие грядки дам, будет у вас своя клубника. Пойдемте, ребята?» Мы пошли. А потом тетя Зина сказала: «Вот теперь уже у вас два своих участка — при школе и здесь. Теперь вам работы на всех хватит и ягод — тоже. А мне с вами веселее. Так как же? Будем вместе хозяйничать?» Мы сказали: «Будем!» Вот и все.

— Мы еще стол для пинг-понга сделаем, — сказал рослый мальчишка. — А тете Зине починим крыльцо. Факт, починим!

— А ну, кончай разговоры, — скомандовал Володя. — Скоро тетя Зина вернется, а картошка еще не окучена, компостная яма не выкопана. Сима и Вера, как у вас насчет чая? Надо воды из колонки принести.

Ребята разбежались по участку; снова застучали молотки, защелкали ножницы. Николай снял пиджак и повесил на ветку яблони.

— Володя, где у тебя топор, гвозди? Я, пожалуй, полезу на крышу.

— Вы лучше помогите яму докопать. Мы туда будем закладывать картофельную ботву на перегной. А крыша давно уже починена.

В ЛЕСУ ПРИФРОНТОВОМ

Рассказ

Самолеты отходили и прибывали. Трава пригибалась к земле, завихренная потоками воздуха от работающих винтов. Людской говор сливался с музыкой и голосом диктора, У турникета, перед выходом на летное поле, стояла, ожидая посадки, группа пассажиров. Светловолосый мужчина с орденом на борту пиджака, тряся руку пожилому усатому человеку, горячо говорил:

— Я есть довольный узнавайт вас, либер Иоганн Иоганнович. Теперь я желайт видеть вас унд андере русише геноссен на наш немецкий завод. Тогда вы тоже узнавайт, как наши люди, как это есть по-русски сказать, вкаливают!

— Ишь ты, «вкалывают», — удивленно улыбнулся Иван Иванович. — И откуда вы, Вальтер Карлович, знаете тонкости русского языка?

Немец не ответил. Он устремил взгляд на асфальтовую дорожку, по которой шла женщина, ведя за руку мальчика в пионерском галстуке. Она посматривала наручные часы, рассеянно слушая своих спутников — двух офицеров.

Немец вдруг бросился наперерез женщине, взволнованный, радостный, загородил ей дорогу.

Женщина удивленно подняла брови, но сразу же отпустила руку мальчика и сделала несколько порывистых шагов навстречу немцу.

— Вальтер, вот радость! Как ты здесь? — И расцеловала его в обе щеки.

— Какая ты стала красивая, Шура! — смущенно говорил немец, пожимая руки женщине. — А это есть твой сын? О, вундербар!

— Вальтер, Вальтер! Какая встреча! Немедленно едем к нам… — И, видя, что он хочет возразить, замотала головой — Никаких разговоров! Сейчас прилетит Клыч. Он не простит мне, если узнает, что я тебя отпустила…

Перед ними появился возбужденный человек с красной повязкой на рукаве:

— Прошу прощения, товарищ Брук, члены вашей делегации уже в машине. Через две минуты самолет взлетит. — И он, взяв немца за локоть, быстро увлек его к турникету.

— Вальтер! Вальтер! Как же так…

Брук бежал к самолету, поминутно оглядываясь. Он что-то кричал, путая русские и немецкие слова, размахивал руками.

— Мама, зачем ты так целовала этого дядю? — хмуро спросил мальчик.

— Я тоже заинтригован, Александра Васильевна, — заметил один из офицеров. — У вашего немецкого друга орден Боевого Красного Знамени. За что он получил такую награду?

— Это очень длинная история, — ответила женщина, глядя в синее небо.

Луч солнца блеснул на серебристом крыле и исчез, а чуть ниже и правее показалась маленькая черная точка.

Диктор объявил: «Самолет номер двенадцать восемьдесят, выполняющий рейс Адлер — Москва, идет на посадку…»

Через несколько минут загорелый веселый полковник Клыч обнимал жену и сына, здоровался с друзьями-офицерами.

* * *

— Тебя, Константин Петрович, заинтересовала история ордена? Ее стоит рассказать. — Клыч отложил вилку, вытер салфеткой губы. — Эх, друзья, мне хотелось бы, чтоб сейчас здесь с нами сидел Брук… Да-а, он имеет право на место в кашей семье.

Клыч привлек к себе сына и погладил его светлые вихры. За столом затихли, гости приготовились слушать. Вероятно, мысли полковника давно уже блуждали в прошлом, потому что он начал рассказ без всякого перехода и откуда-то с середины:

— Поскольку я воевал разведчиком, ничего нет хитрого, что в одно не очень прекрасное утро я оказался на замерзшем болоте в тылу у врага. Я говорю, не очень прекрасное, потому что шел густой мокрый снег, стоял декабрь, рассвет был мутный и холодный, а лес, который тянулся по краю болота, казался мне опасным, враждебным. Обстановочка!

Клыч потрогал старый шрам на лбу и прикрыл ладонью глаза.