Лэнс Армстронг - Не только о велоспорте: мое возвращение к жизни

• Название: Не только о велоспорте: мое возвращение к жизни
• Автор: Лэнс Армстронг
• Издательство: Издательство: Попурри
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: ISBN 985-483-327-5, 0-425-17961-3

Лэнс Армстронг — американский велогонщик, шестикратный победитель «Тур де Франс» — о своих достижениях в спорте и о том, как ему удалось преодолеть смертельное заболевание. Это книга для заядлых болельщиков и для тех, кто ненавидит спорт, для велосипедистов и для тех, кто последний раз садился на велосипед в детстве, для больных раком и для абсолютно здоровых. Она для всех, кому когда-либо приходилось преодолевать трудности… Она не только о велоспорте. Она о душе.

---

Я не знал, что сказать. Я боялся, что, если открою рот, из него вырвется лишь протяжный и нечленораздельный крик облегчения.

— Я так рада, что смогла сообщить вам столь

приятную новость, — сказала Латрис.

Я вздохнул.

Глава седьмая КИК

Любовь и рак — странные спутники, но в моем случае они шли рука об руку. Моя болезнь едва ли была идеальной ситуацией для знакомства с будущей женой — но именно это и произошло. Зачем люди женятся? Для совместного будущего, разумеется. Но было ли у меня будущее, оставалось вопросом.

Я уже не был болен, но еще и не был здоров. Я находился в подвешенном состоянии, называемом ремиссией, и был одержим идеей, что болезнь может вернуться. Я просыпался по ночам с придуманными болями в груди и лежал в темноте, покрываясь потом и прислушиваясь к своему дыханию, уверенный, что вернулась опухоль. Наутро я отправлялся к врачу и просил, чтобы мне для спокойствия сделали рентген груди.

«Химиотерапия или помогает, или не помогает, — как-то сказал доктор Эйнхорн. — Если она пмогает, пациент живет нормальной жизнью, избавленной от рака. Если же она не помогает и рак возвращается, то обычно уже через три-пять месяцев наступает смерть». Вот как все просто.

Возвращение к нормальной жизни оказалось для меня делом непростым. Химиотерапия закончилась 13 декабря 1996 года, а месяцем позже на пресс — конференции, где было объявлено о создании моего фонда против рака и проведении «Гонки за розами», я познакомился с Кристин Ричард. Мы с ней перебросились всего парой фраз. Это была стройная блондинка, которую все называли Кик; она работала в рекламной фирме, взявшейся за продвижение нашего мероприятия. Я знаю, что должен был бы сказать, что безумно влюбился с первого взгляда, но на самом деле ничего такого не было. Я просто нашел ее умной и привлекательной. Позже она мне призналась, что и ее первое впечатление обо мне было столь же неконкретным. Я был просто «интересный лысый парень с широкой улыбкой». Более глубокие чувства между нами возникли только к весне, а к активным действиям мы перешли летом. Причин тому было несколько. Во-первых, каждый из нас в то время с кем-то встречался, а во-вторых, нашей первой продолжительной беседой была перебранка.

Все началось с телефонного разговора. Она представляла интересы компании, являвшейся важным титульным спонсором «Гонки за розами», и считала, что я недостаточно стараюсь, чтобы им понравиться. Накануне нашего разговора она раздраженно отчитала одного из сотрудников нашего фон да.

«За кого эта цыпочка себя принимает?» — подумал я и позвонил ей. Как только она сняла трубку, я сказал:

— Это Лэнс Армстронг. Кто дал вам право разговаривать с моими сотрудниками в таком тоне? -

И продолжал в том же духе. На другом конце провода Кик закатывала глаза и думала: «Этот парень

ведет себя так, споено он тут самый главный».

Мы спорили минут десять.

— Послушайте, — сказала она наконец. — Я вижу, что этот разговор ни к чему не приведет.

— Согласен, совершенно бессмысленный разговор, — ответил я.

— Знаете что? Давайте поговорим об этом за кружкой пива, — предложила Кик.

Я растерялся:

— Гм, да? Ну хорошо, давайте попьем пивка.

Мы встретились в баре. Я пришел с друзьями.

Не думаю, что перед встречей кто-то из нас полагал, что нас так потянет друг к другу. Я все еще был бледен, слаб и изможден болезнью, но ее это, казалось, не заботило. Она оказалась куда более забавной и общительной, чем я ожидал, — и очень умной. Я пригласил ее принять участие в наших еженедельных заседаниях правления фонда, проходивших у меня дома, и она согласилась. Фонд казался мне отличным ответом на то состояние неопределенности, в котором я оказался: курс химиотерапии был завершен, рак, по крайней мере на время, побежден, но я еще не знал точно, что меня ждет, и еще предстояло решить, чем я буду заниматься дальше. Общественная деятельность в такой ситуации выглядела наилучшим решением. Я решил для себя, что в первую очередь являюсь человеком, пережившим рак, а спортсменом — лишь во вторую. Слишком многие спортсмены живут так, словно мировые проблемы их совершенно не касаются. Наше богатство, узость интересов и элитарность изолируют нас от общества. Но одна из форм служения спортсменов обществу, оправдывающая их существование, — менять представление о человеческих возможностях. Мы побуждаем людей пересмотреть очерченные ими границы возможного, помочь им понять, что кажущиеся непреодолимыми преграды — это на самом деле не более чем психологический шлагбаум. Преодоление болезни в этом смысле сродни высоким спортивным результатам: мы еще многого не знаем о человеческих способностях, и я чувствовал, что мой долг — сообщить это людям.

Одним из самых важных событий в моей жизни в тот период стало знакомство с Джеффом Гарви, остинским бизнесменом. Со временем он стал моим близким другом, а тогда я просто рассчитывал на его помощь в создании фонда. Нас представил друг другу наш общий знакомый, и Джефф пригласил меня на ланч. Я приехал к нему в шортах и майке. Ланч получился долгий; мы много говорили о велоспорте — Джефф горячо любил его, и каждый год на велосипеде совершал путешествие по Испании, следуя по знаменитому маршруту паломников «Камино де Сантьяго». У Джеффа от рака умерли отец и мать, и он искал возможность помочь людям в борьбе с этой болезнью. Несколько недель спустя я пригласил Джеффа на ланч и за едой спросил у него, не возьмется ли он за управление фондом. Он согласился и стал нашим генеральным директором.

Следующие два месяца мы с Кик энергично занимались делами фонда. Поначалу я видел в ней лишь симпатичную девчонку, которая за словом в карман не полезет. Постепенно, однако, я стал обращать внимание на ее длинные светлые волосы и на то, как стильно на ней смотрится самая, казалось бы, обычная одежда. А еще улыбка — как из рекламы зубной пасты «Colgate». Ее было трудно не заметить. Еще мне нравилось то, что у нее был колкий язык.

Кик тем временем тоже занялась изучением моей биографии — под тем предлогом, что это нужно ей для дела. Но никто из нас еще не был готов открыто поделиться своими чувствами.

Первую «Гонку за розами» мы провели в марте, и она имела большой успех. Мы собрали более 200 тысяч долларов, с концертом выступила группа «Wallflowers», со всех концов света съехались мои друзья и коллеги, включая Мигеля Индурайна, Эдди Меркса и Эрика Хайдена.

Одно из пожертвований я никогда не забуду. Я сидел за столом и раздавал автографы; очередь выстроилась на целый квартал, поэтому я подписывался так быстро, как только мог. Я подписывал то, что мне подавали, почти не глядя на людей, стоящих передо мной.

И тут передо мной легла раскрытая чековая книжка.

— Сколько ты хочешь? — спросил голос.

Не поднимая глаз, я произнес:

— Черт побери.

Меня разбирал смех. Я узнал голос. Это был давно забытый Джим Хойт, владелец велосипедного магазина из Плано, человек, который посадил меня на мой первый велосипед, а потом отнял у меня мою любимую машину. И вот он стоял прямо передо мной вместе со своей женой Рондой. После той размолвки, случившейся десять лет назад, мы ни разу не виделись. Я пристально посмотрел Джиму в глаза.

— Простите меня, — сказал я. Мне казалось, что я должен был извиниться.

— Извинения приняты, — сказал Джим. — Так сколько мне выписать?

— Джим, вам не нужно этого делать.

— Нет, — настаивал он. — Я хочу помочь.

— Пожалуйста, не надо.

— Может, пять тысяч? Нормальная сумма?

Я рассмеялся, вспомнив, что именно пять тысяч я в свое время вложил в отнятый у меня «Саmaro».

— Отлично, — сказал я.

Он выписал чек, и мы пожали друг другу руки.

С тех пор Джим приезжает на «Гонку за розами» каждый год. И каждый раз выписывает сумасшедшие суммы, абсолютно ничего не прося взамен.

Чуть позже ко мне подошла еще одна запоминающаяся фигура: маленькая девочка, почти такая же лысая, как и я. Наши глаза встретились, и в одно мгновение нас соединила незримая нить. Пока я ставил свой автограф, она перечисляла все мои спортивные достижения — она знала о моей карьере все. Ее звали Келли Дэвидсон, и она болела раком. Много дней после этого она не выходила у меня из головы. Потом я узнал, где она живет, и позвонил ей. Мы стали добрыми друзьями.

Я должен был бы понять, что у нас с Кик не обычные отношения, мы продолжали настойчиво искать встречи друг с другом после «Гонки». Мы обменивались электронными письмами, общались по телефону, находили поводы встретиться не только на заседаниях правления фонда. Она продолжала приходить на эти еженедельные собрания в моем доме, а однажды вечером, когда все уже разошлись, осталась. Мы сидели в гостиной, потягивая пиво и разговаривая. Помню, я подумал тогда: «Что же я делаю? Зачем я сижу с ней здесь наедине?» Она подумала то же самое. Наконец она встала и хотела вызвать такси, но я предложил отвезти ее домой.