Майкл Грубер - Тропик ночи

• Название: Тропик ночи
• Автор: Майкл Грубер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33687-6

На самом деле Джейн Доу антрополог и эксперт по шаманизму. Но сейчас она никто, просто тень. Разыграв собственное самоубийство, она живет под вымышленным именем в Майами вместе с больной маленькой девочкой, которую подобрала на улице.

В Майами происходит серия ритуальных убийств, из-за которых город находится на грани паники. Расследованием занимается детектив Джимми Паз, которому удается разыскать свидетелей, находившихся на месте преступления. Но они все как один ничего не могут вспомнить. Паз приходит к малоутешительному выводу — на них просто наложили заклятие.

К собственному сожалению, он оказывается прав, ведь события в современном цивилизованном городе все больше напоминают адский коктейль из смеси заклинаний африканских колдунов и магии вуду.

---

— Нет, сэр, разумеется, это не так, но мы должны делать все в соответствии с буквой закона. И я хотел бы сказать вам, что глубоко соболезную вашей утрате.

Он искренне соболезнует, подумал Паз. Он жалеет этих людей, всех до одного, преступников и жертв. Сам Паз не допускал в свою душу ничего, кроме холодного и благородного негодования.

По Второй авеню они в молчании доехали до Пятой, где располагалось Управление полиции в почти новом шестиэтажном бетонном здании, которое выглядело как настоящая крепость. В одной из комнат для допросов в отделе убийств, на пятом этаже, они выслушали рассказ Реймонда Уоллеса. Он жил вместе с матерью в Опа-Лока, к северу от города, в их собственном доме. Он взял машину матери, чтобы поехать за сестрой. Они собирались пройтись по торговым рядам, чтобы купить вещи для ребенка. Сказав об этом, Реймонд разрыдался. Барлоу дал ему время успокоиться. Паз спросил Реймонда о пропавшей картине, но тот в ответ только уставился на него непонимающим взглядом.

Барлоу перевел разговор на семью. У родителей было только двое детей — Реймонд и его сестра.

Отец был сержантом военно-воздушных сил и умер пять лет назад. Мать жила на пенсию, Реймонд учился в Майами-Дэйд. Сестра хотела стать парикмахером и тоже училась, чтобы получить лицензию. Отцом ребенка был Джулиус Юганс, человек немолодой, обитатель Овертауна. У него был грузовичок-пикап, и Юганс зарабатывал на жизнь перевозками и случайными сделками. Нет, мать не одобряла эту связь, но только потому, что Юганс не был членом их церкви, он вообще не ходил в церковь.

— Мы воспитаны в лоне церкви. Моя мама очень верующая, понимаете? Но мы становимся взрослыми, наши взгляды меняются. Я посещал церковь. А Ди не всегда.

— Это началось с того времени, как она сошлась с мистером Югансом?

— Ну, в общем, да, но началось это уже несколько лет назад. Потом она забеременела, и мама стала ее сторониться, и она редко у нас бывала. А я, вроде тех парней из ООН, старался ладить и с той и с другой стороной.

— Угу. Не казалось ли вам, что ваша сестра и ее сожитель стали приверженцами какой-нибудь другой религии?

Уоллес сдвинул брови.

— Что вы имеете в виду, сэр? Католическую веру?

— Нет, я имею в виду какой-то культ.

У Реймонда на лице появилось удивленное выражение.

— Что-нибудь вроде этой кубинской чепухи?

— Да, что-то неординарное, новое, чем она увлеклась. Или он.

Молодой человек немного подумал, потом покачал головой.

— Ни о чем подобном она мне не говорила. Само собой, после того, как она сошлась с Югансом, мы уже не были с ней так близки, как раньше. Но… нет, сомневаюсь. Ди — практичная девушка… то есть была такой. — Онпомолчал. — Разве что эти гадания или предсказания судьбы, которые вы могли бы счесть чем-то необычным.

— О чем речь?

— Она сказала нам две или три недели назад, что нашла какого-то прощелыгу-предсказателя или гадальщика, к которому охотно ходила на эти, как бы их назвать, сеансы, что ли. Он иногда подсказывал ей номера, и номера эти выигрывали. Она таким образом получила диван, телевизор и еще какой-то хлам. Ди просто носилась с этим типом некоторое время.

— Вам известно имя этого человека или место, где мы могли бы его увидеть?

— Нет, точно не помню, какое-то африканское имя. Вроде похоже на Мандела или Мандубу, Мандола? Не могу припомнить. Нам она мало о нем говорила. Послушайте, не мог бы я теперь просто позвонить маме? Я уже сообщил вам все, что знаю, и, сказать по правде, боюсь, что, когда вернусь к своей машине, она уже будет без колес.

Детективы переглянулись и, придя таким безмолвным способом к соглашению, разрешили Реймонду Уоллесу поехать в сопровождении полицейского в форме к его машине. Паз отправился в Опа-Локу вместе с Барлоу, соблюдая дозволенный предел скорости, как предпочитал Барлоу, и обуреваемый желанием выкурить сигару, чего Барлоу явно не потерпел бы. Тем не менее Барлоу, как напарник, его устраивал: он был детективом высшего класса, а его терпимое отношение к Джимми давало Пазу определенные преимущества в управлении, где большинство сотрудников смотрело на него косо. Целовать задницу Барлоу (если это можно так назвать) было «приятнее», чем целовать ее кому-то другому.

Беседа с миссис Уоллес прошла так, как обычно проходят подобные беседы. Уоллесы считали, что честность, пребывание в законном браке, посещение церкви, достойная и порядочная жизнь и достигнутое в конечном итоге положение в кругу людей среднего класса позволит им избежать детоубийства, обычного в среде чернокожих. Оказалось, что нет. Паз молча сидел и наблюдал, как Барлоу тормозит истерику. Миссис Уоллес была внушительной особой и требовала умелого обращения. Восстановилась тишина, телефонные звонки умолкли, многочисленные соседки, явившиеся с соболезнованиями и утешениями, удалились, и копы начали задавать вопросы. Они узнали, что Диндра оставила дом после ссоры, что она получала от своего сожителя деньги на уплату за квартиру в «ужасном месте» и поступила на курсы в школу красоты. Детективы выяснили, что Уоллесы вовсе не мечтали о такой профессии для своей дочери, но что можно поделать с нынешней молодежью? Миссис Уоллес ни разу не бывала в квартире дочери и подтвердила слова Реймонда о том, что ее отношения с Диндрой стали натянутыми из-за связи дочери с Югансом. Первым подозреваемым в списке миссис Уоллес был именно Джулиус Юганс.

— Вам известно, что он жестоко обращался с вашей дочерью, миссис Уоллес?

— Мне известно, что он не хотел ребенка, — ответила женщина. — Джулиус Юганс хотел только одного.

К этому времени миссис Уоллес была снова окружена соседками, которые обмахивали ее пальмовыми листьями и бумажными веерами и утешали сентенциями из арсенала их безысходной и жесткой религии. После нескольких рутинных вопросов о том, где находились миссис Уоллес и ее сын в предыдущий вечер, детективы оставили свои визитные карточки и удалились.

На обратном пути Паз рискнул спросить:

— Вам начинает нравиться Юганс?

— Ты мог бы сделать такое с женщиной, с которой живешь? Ты видел ребенка. Мог бы ты так поступить с собственной плотью и кровью?

— Если бы я был в доску пьян или одурманен ангельским порошком, а она сообщила бы мне, что ребенок не от меня? И под рукой у меня был бы нож? Да, мог бы. Любой бы мог. Это объясняет, как убийца проник в квартиру: жертва сама его впустила. И пропавшая картина укладывается в эту схему. Это была картина Джулиуса, и он прихватил ее, когда смывался оттуда.

— Это была не единственная вещь, которую он прихватил, — произнес Барлоу.

— Верно, но если мы предположим, что он обезумел…

— И твой киллер, обезумевший от ревности, нашел время накачать свою любовницу наркотиками, прежде чем сделать тот узкий длинный разрез? И проделать с ребенком то, что я назвал бы аккуратной маленькой операцией? — Барлоу, не поворачивая головы, искоса бросил на Паза взгляд своих светлых миндалевидных глаз. — Ты, похоже, влюбился, становишься невнимательным, сынок.

Это было первое правило Барлоу. Не влюбляйся в подозреваемую, пока не познакомился со всеми другими девушками.

— Порядок, замечание принято, — сказал Паз, нисколько не обиженный.

Он, безусловно, признавал, что Барлоу намного опытнее его и он самый лучший детектив. Немного помолчав, Барлоу заметил:

— Я по-настоящему заинтересован в том, что скажет док насчет этих разрезов.

— Что вы имеете в виду?

— Я видел зарезанных свиней, а также оленей и телят, и сам это делал пару раз. Видел, как это делают люди умелые, видел и то, как делают это люди, не имеющие ни малейшего представления, как взяться за дело. И хочу сказать: то, что мы с тобой увидели в той квартире, совершил человек, знающий, как и что делать. Хуже всего то, что он такое делал и раньше.

Последнее замечание повисло в воздухе, словно пятно черного дыма.

— Не хочу ничего об этом слышать, Клетис.

— Думаешь, я хочу об этом говорить? Но так оно и есть. Слышащее ухо и видящий глаз сотворил Господь. Так сказано в двадцатой притче на четырнадцатой строке. Нам должно следовать услышанному и увиденному, куда бы оно нас ни привело.

— Клетис, я просто хочу надеяться, что это кто-то из своих. Ведь если это серийный убийца, маньяк, мы увязнем навечно, нам на шею сядут политики, а парень, может, уже где-нибудь в Пенсаколе…

Паз умолк. Он сам ощутил некие короткие перерывы в своем заявлении, легкое заикание в тех местах, в которых, говори он с обыкновенным человеком, прозвучали бы словечки вроде «затраханный», «черт» или «будь оно проклято». Он к тому же чувствовал, что Барлоу это понимает и радуется его сдержанности, если он вообще может чему-то радоваться. Барлоу произнес очень тихо, почти про себя:

— Кто в состоянии сделать чистое из нечистого? Никто.