Майкл Грубер - Тропик ночи

• Название: Тропик ночи
• Автор: Майкл Грубер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33687-6

На самом деле Джейн Доу антрополог и эксперт по шаманизму. Но сейчас она никто, просто тень. Разыграв собственное самоубийство, она живет под вымышленным именем в Майами вместе с больной маленькой девочкой, которую подобрала на улице.

В Майами происходит серия ритуальных убийств, из-за которых город находится на грани паники. Расследованием занимается детектив Джимми Паз, которому удается разыскать свидетелей, находившихся на месте преступления. Но они все как один ничего не могут вспомнить. Паз приходит к малоутешительному выводу — на них просто наложили заклятие.

К собственному сожалению, он оказывается прав, ведь события в современном цивилизованном городе все больше напоминают адский коктейль из смеси заклинаний африканских колдунов и магии вуду.

---

— Позвольте мне закончить мысль. Сбросьте со стула весь этот хлам и садитесь.

Ниринг снова заколотил по клавишам. Паз не мог определить его рост, но мужчина был крупный: толстая шея, тяжелые плечи, мощные руки, покрытые густой рыжей шерстью. Ниринг удовлетворенно промычал нечто, нанес клавиатуре последний удар, развернулся на стуле, встал и протянул мясистую руку. Шесть футов четыре дюйма, не меньше, решил про себя Паз. Лицо широкое, плоское, простодушное, голубые глаза за очками в пластмассовой оправе с не слишком чистыми стеклами. Одет он был в ковбойку с короткими рукавами и хлопчатобумажные брюки, подпоясанные военным ремнем.

— Чем могу служить, детектив?

Паз рассказал ему историю об убийстве и его последствиях, опустив, как положено, чисто криминальные подробности и умолчав о незаконном аспекте общения с Тэнзи.

— Я подумал вот о чем: не могли бы вы пролить хоть какой-то свет на это дело? — заключил он без особой надежды: парень выглядел так, словно вряд ли мог пролить свет на нечто более экзотическое, чем разведение свиней.

— Ну что ж, посмотрим, что у нас есть, — заговорил Ниринг и принялся загибать пальцы один за другим. — У нас имеется ритуальное убийство, далее каннибализм и одержимость демонами плюс, вероятно, колдовство согласно обряду Ифы. — У него был глубокий, уверенный голос, типичный для жителя штатов Среднего Запада. — С чего бы вы предложили начать?

— Быть может, с того, чем вы занимаетесь здесь. Я понятия не имею о том, что такое медицинская антропология.

— Не только вы, но и руководство этого прекрасного института. Ладно, вот вам один небольшой случай. Для ясности, так сказать. В пункт первой помощи обращается человек в тяжелом состоянии. Давление выше всякой нормы, сильнейшие боли в животе, с недавнего времени начал резко терять вес, кровь в моче, стенокардия, одышка. Врачи хватаются за голову: полный набор — и принимаются делать анализы.

— Простите, что такое полный набор?

— Так говорят, когда у пациента не одна, а две или даже больше болезней с возможным смертельным исходом. В данном конкретном случае предполагается, что у него не поддающаяся коррекции гипертония, раковая опухоль размером с грейпфрут в животе с метастазами в почках и, возможно, инфаркт миокарда.

— Я понял. Продолжайте.

— Итак, парень безнадежен, но тем не менее они делают ему анализы и, к их великому изумлению, никакого рака у него не обнаруживают, электрокардиограмма в норме, а сосуды как у юноши. Такие случаи они именуют идиопатической, то есть чисто личной симптоматикой, человек смертельно болен, а обнаружить причину не удается. Тут им приходит в голову спросить у самого парня, как он считает, что с ним, и тот отвечает, что на него наслал проклятие колдун. Тогда они зовут меня. Я расспрашиваю пациента, и он оказывается гаитянином. Приглашаю моего собственного хоугана, то есть целителя. Он уверенно ставит диагноз: бедняга страдает из-за пвин, проклятия, насланного бокором, то есть чародеем, колдуном. Мы приходим к соглашению, и поверьте мне, деятели из американской государственной программы бесплатной или льготной медицинской помощи ничего об этом знать не хотят. Мой хоуган начинает церемонию исцеления, или обнаруживает, кто этот бокор, и предпринимает против него свои контрмеры, избавляя страдальца от проклятия.

— И это действует?

Ниринг махнул рукой и уныло покачал головой.

— Когда как. Вроде химиотерапии или хирургии.

— Ясно. Я не улавливаю одного: почему гаитянин или любой другой, который верит, что его прокляли, обращается за помощью в больницу Джексона. Почему он сразу не идет к своему целителю-чародею?

Ниринг смутился.

— Я не уверен, что понял смысл вопроса.

— Я имею в виду, что они заболевают потому, что верят в вуду или тому подобное. Их рассудок контролирует тело особым образом. Если они в это верят, почему не идут сразу к своему как вы их там называете…

— О, понимаю, — усмехнулся Ниринг. — Я должен был объяснить подробнее. Пациенты, обращающиеся в больницу Джексона, по сути не являются верующими. В этом все дело. Вы правы: если бы они верили традиционным представлениям, они в больницу не пошли бы. Им бы такое и в голову не пришло. Они приходят туда потому, что считают: раз уж они в Америке, то Мемориальная больница имени Джексона — самый великий хоуган и они могут рассчитывать на великую американскую магию. Однако это не так.

— Но ведь они в какой-то мере верят в вуду?

— Это лишь теория, — бодро заявил Ниринг. — Слова, слова, слова. Болтовня о психосоматике в соединении с обычными суевериями. Поговорили — и забыли.

— Тогда в чем же объяснение?

Ниринг пожал плечами.

— Объяснение в том, что мы слишком мало знаем об этой материи. В некоторых употребляемых ими препаратах содержатся наркотические вещества психотропного действия, как в случае с убийством, о котором вы рассказали. Это в пределах рационального, в пределах научной парадигмы. Мы к тому же знаем, что традиционные практики имеют дело с веществами и действиями, находящимися вне пределов этой парадигмы, но тем не менее реальными. Наука работает рационально. Мы сталкиваемся с загадочным феноменом, скажем с явлением радиоактивности, мы всесторонне этот феномен изучаем и помещаем его в определенную структуру, так сказать, находим ему место на полке. Порой феномен настолько необычен, что мы вынуждены расширять пределы структуры. Так произошло у физиков с радиоактивностью. По существу, то же самое делаем мы, изучая необычные феномены и стараясь найти для них подходящее место. — Он усмехнулся. — Таким образом, детектив, теперь вам известны секреты медицинской антропологии. Вопросы есть?

— Да. Как вы объясните поведение Тэнзи Фрэнклин и то, что произошло у них в квартире?

Беспомощный жест.

— Я не могу объяснить. Мало данных. Судя по вашему рассказу, девочка выглянула в окно и увидела убийцу. Предположим, что убийца тоже ее увидел. Он отыскал ее после убийства, дунул на нее каким-то порошком, который сделал девочку легко поддающейся внушению. И внушил ей, что следует говорить, когда ее станут расспрашивать об увиденном. Это одно объяснение, но можно найти и другие, только все они неполные, и потому парня так трудно поймать.

— Что вы имеете в виду?

— Существуют традиционные культуры, в которых колдуны могут создавать эффект собственной невидимости. Рассказывают множество анекдотических случаев о шаманах, становящихся невидимыми, причем рассказывают об этом вроде бы люди серьезные, с надежной репутацией. Возможно, их восприятие было необъективным под влиянием наркотических веществ. А скажем, Дэвид Копперфилд достигает того же результата при помощи иллюзионной техники. Таким образом, мы остаемся в пределах парадигмы.

Паз заглянул в свою записную книжку.

— Вы говорили о действиях и веществах, находящихся за пределами того, что вы называете парадигмой, и тем не менее реальных. О чем речь?

Ниринг откинулся на спинку стула, на лице у него появилась лукавая улыбка.

— Тут мы переходим к наиболее острой проблеме. — Плавным движением руки он обвел кабинет. — Здесь у нас научное учреждение. Медицинскую антропологию терпят постольку, поскольку она играет по правилам, а главное из правил состоит в том, что несчастные язычники воображают, будто они заколдованы, и вера в это приводит к психосоматическим симптомам. Сама идея, что колдовство и вообще магия есть такая же реальность, как, к примеру, молекулярная биология и теория о наследственном характере болезней, недопустима ни под каким видом. Чтобы сделать в этой особой области какое-либо открытие, вы должны полностью погрузиться в нее, стать настоящим профессионалом, однако в таком случае никто не будет принимать вас всерьез, ибо вы утратите научную объективность.

Паз подумал о Барлоу, который действовал в пределах иной парадигмы, особенно в расследовании дела об убийстве Диндры. Внезапно его словно озарило, и он снова обратился к своему блокноту, к тем страницам, где были записи о беседе с доктором Саласар. Нужное место нашлось сразу.

— Вы мыслите как Марсель Вьершо или Тур де Монтей.

Темно-рыжие брови взлетели вверх.

— Эй, вы меня поразили. Отличная домашняя подготовка.

— Есть в этом что-нибудь? Я имею в виду Вьершо.

— Вы прочли его книгу? Нет? Можете позаимствовать у меня. — Ниринг безошибочным движением достал из стопки книг нужный том в твердом переплете. — Вот, можете судить сами. Его полевые записи убеждают, что он забрался в настоящие дебри. Надо заметить, что никому не удалось обнаружить людей, среди которых, по его словам, он жил. У русских нет о них никаких письменных свидетельств.

— Так может, он все это выдумал?

— Не совсем так. Полевые наблюдения — штука сложная. Долгое время вы наблюдаете то, что хотите наблюдать. Скажем, Бэйтсон хотел увидеть динамику семейных отношений, приводящую к шизофрении, и он привез с собой соответствующие материалы. Вьершо хотел обнаружить у наблюдаемых огромную магическую силу, которую называл внутренней технологией, и нашел это в Сибири. А по правде…