Кобо Абэ - Четвертый ледниковый период

• Название: Четвертый ледниковый период
• Автор: Кобо Абэ
• Издательство: Гудьял-Пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-8026-0064-0

Кобо Абэ — едва ли не самый известный в России японский писатель второй половины XX века, его произведения изданы у нас четырехтомным собранием сочинений. Но нет в этом четырехтомнике первого романа автора, «Четвертый ледниковый период», фантастический роман, антиутопия на традиционную тему гибели Японии, был переведен и издан в Москве в 1965 году — и впервые переиздается. Именно этот роман пробил дорогу к нашему читателю для «Женщины в песках» и «Вошедших в ковчег». Именно в нем автор и переводчик достигли высшего творческого единства: переводчиком книги выступил Аркадий Стругацкий.

---

Как бы то ни было, а радости больше я не знал. Только об одном и думал: как бы ее поймать на чем-нибудь, чтобы она уже не смогла отделаться дурацкими выдумками. Тут мне повезло. У нее были сберкнижки. По странной привычке она хранила дома свои старые, ни на что уже не годные сберкнижки. Для меня это было настоящей находкой. Вы понимаете, я все-таки финансовый работник. Пришел я к ней, когда ее не было дома, и принялся их тщательно изучать. Цифры, если уметь их читать, могут рассказать много интересного. Я многое выяснил тогда. Иногда дважды в неделю, а иногда два-три раза в месяц в книжках были отмечены вклады, которые она никак не могла бы объяснить. Мой глаз не обманешь, думаю, теперь-то ты мне попалась. Собрал я доказательства и ткнул ей под нос. Это было три дня назад. Она опять в слезы, но меня это уже не трогало. Доказательства-то вот они, от них не отвертишься. Тут она снова принялась твердить свои глупости про больницу. Дескать, она получает там по две тысячи иен комиссионных за каждую женщину, беременную не больше трех недель. Эта больница-де скупает трехнедельных детей в утробе матери, и она подрабатывает там посредничеством. Ужасная гадость, правда? Мне уж и не до подозрений стало, я начал беспокоиться. Может, она свихнулась, думаю. Стал я припоминать. И верно, думаю, иной раз она как будто странная какая-то, словно бы угасшая, что ли… Я не отступался, продолжаю расспрашивать. Тогда она, дрожа от страха, снова повторила, будто если в больнице узнают, что она мне рассказала, ей будет плохо — может быть, даже и убьют. Дескать, эти купленные зародыши вовсе не умирают. В больнице их выращивают в специальных аппаратах, и из них вырастают-де люди, более совершенные, чем нормальные, которые растут в материнской утробе. И наш ребенок, дескать, жив… Как вам это нравится? Даже оторопь берет, верно? Если она говорит правду, думаю, то это должно быть страшное дело. А если ей солгали, то надобно ей как-то открыть глаза. Я стал настаивать, чтобы она проводила меня туда. В конце концов она сдалась и пообещала посоветоваться с кем-то там в больнице…

Ну и вот, получил я ответ. Это было вчера в полдень. Мне позвонили в контору и предложили явиться к семи часам вечера в кафе Р. на Синдзюку. Сказали, что там я встречу сотрудника больницы, который мне все объяснит. Откровенно говоря, я этого не ожидал и очень удивился. Мне и в голову не пришло, что это может быть ловушкой. Я был уверен, что имею дело с сумасшедшими. И сидя в кафе, злясь и досадуя, что меня заставляют так долго ждать, я еще простодушно размышлял, в какую психиатрическую лечебницу я ее завтра отведу. Ага, вы уже, оказывается, знаете, что было дальше. Да, меня обвели вокруг пальца. Нет-нет, не думайте, что это кто-нибудь из ее мифической больницы. Это, конечно, любовник. Она по бесхарактерности не смогла заставить себя признаться и но знала, что со мной делать. А насчет больницы, скупающей детей в материнской утробе, это она ловко придумала. Но почему она не сказала сразу, что я ей мешаю?.. Я ведь совсем не хочу, чтобы обо мне думали, будто я такой уж неразборчивый. И незачем ей было натравливать на меня своего любовника. Сплошной позор вся эта история…»

17

— Все дело, конечно, в этой женщине, — с досадой сказал Ёрики, мрачно покусывая губу. — Но она признала себя виновной и не собирается отказываться от этого признания.

— Вот это и странно. Впрочем, судя по рассказу убитого, она, наверное, просто невротик.

— А может быть, она действительно чего-нибудь боится?

— Все может быть… Например, боится собственной тени. Или старается выгородить настоящего преступника. Возможно, конечно, что она и впрямь признала себя виновной под угрозой.

— С точки зрения здравого смысла наиболее естественны два первых предположения. Но если учесть мой телефонный разговор, то последнее предположение тоже не лишено оснований.

— Да-да, этот телефонный разговор… — Ёрики изо всех сил сморщился, словно пытаясь выжать из себя какую-то мысль. — Да, любовник, пожалуй, отпадает. Нет… Да, это так… Я с самого начала был против версии о любовнике. Таких добропорядочных и скупых мужчин не убивают из-за женщины. В качестве мотива это не годится.

Я усмехнулся.

— Так что же, примем версию о торговле зародышами?

Ёрики с серьезным видом кивнул.

— Я думаю, не обязательно понимать это буквально. Но раз уж мы отвергли версию о любовнике, остается только предположить, что убитый либо знал, либо делал нечто такое, что не устраивало преступника. Причем настолько не устраивало, что тому пришлось прибегнуть к уничтожению человека. Далее, все, что убитый знал и делал, должно так или иначе содержаться в этой его исповеди. А отсюда следует, что версия о торговле трехнедельными зародышами в материнской утробе, при всей ее нелепости, тоже заслуживает самого тщательного рассмотрения.

— Разве что как сказочка.

— Разумеется, как сказочка. Не исключено, что выражения «три недели», «зародыш» и прочие являются каким-то кодом. В общем, как бы то ни было, давайте попробуем на машине женщину. Это нужно сделать в первую очередь.

Я невольно вздыхаю.

— Чувствую, что нам из этой истории не выпутаться.

— Теперь отступать нельзя. Нам остается только идти напролом.

— Значит, ты считаешь, что все обойдется? Но ведь эта шайка может донести на нас, как только узнает, что мы взялись за женщину. Она и перед убийством не останавливается…

— Если мы будем сидеть сложа руки, подозрение все равно рано или поздно коснется нас. Весь вопрос во времени. Спасение в одном — нанести удар первыми. И в конце концов нам совершенно не обязательно лично встречаться с этой женщиной. Комиссия пошлет за ней машину, ее потихоньку выведут из полиции через задний двор и отвезут в госпиталь. Между прочим, это может быть даже интересно — попытаться предсказать будущее такой особы.

Я потерял точку опоры, потерял всякое представление о перспективе и понятия не имел, что следует предпринять. Тем не менее, подобно неопытному велосипедисту, которому нет покоя, пока он не летит сломя голову все равно куда, я, недолго думая, позвонил члену комиссии Томоясу. Томоясу был очень любезен: нашей работой, по его словам, заинтересовались в высших сферах. Выслушав меня, он благосклонно заметил, что разрешение на стимуляцию трупа можно толковать достаточно широко, чтобы не считаться с арестанткой. Действительно, он тут же получил разрешение начальника Статистического управления. Затем он спросил, как у нас дела. Я уклончиво ответил, что получены интересные результаты, и попросил, чтобы женщину, не упоминая при ней нашу лабораторию Института счетной техники, перевезли из полиции в госпиталь Центральной страховой компании к профессору Ямамото. Томоясу сразу же согласился. Все прошло так гладко, что я ощутил беспокойство. Мне показалось, что это свидетельствует о скорости нашего стремительного падения в бездну…

Ожидая, пока женщину доставят к профессору Ямамото, я дал машине задание вновь проанализировать результаты стимуляции трупа и разделить их на общие и характерные показатели — то есть на показатели, свойственные всем людям вообще, и показатели, характерные только для данного индивидуума. Если она справится, будет очень удобно. Тогда в дальнейшем личность человека можно будет восстанавливать на основе одних только характерных показателей, подключая их к заранее заданным общим. Данных для такой работы у машины было еще недостаточно, и я не очень рассчитывал на успех, но машина справилась неожиданно быстро. Видимо, специфический элемент… переменная в формуле личности куда проще, нежели я предполагал. Почти все специфическое в организме можно с достаточной вероятностью свести к физиологическим особенностям, да и стандарты биотоков мозга можно получить простым анализом реакций на стимуляцию примерно двадцати участков коры, проведенным на тысяче образцов. Превосходный материал. Прямо сам просится, чтобы его представили в комиссию. Я приказал отпечатать основные положения об анализе характерных показателей. Все поместилось на одной страничке мелким шрифтом. Ряд обычных медицинских терминов и слов из учебника японского языка. Кажется, в этом и заключено то, что мы называем индивидуальностью.

— Послушай, Ёрики-кун, давай приложим к этому листку какой-нибудь пример практического применения и выступим с ним на очередном заседании комиссии?

— Можно, конечно. Только все эти комиссии для нас уже не проблема. Идею предсказания судьбы человека они приняли.

— Ничего подобного. Есть всего-навсего неофициальное согласие.

— Это одно и то же. Вспомните, как к нам относились раньше…

— Да, пожалуй…

Я позвонил профессору Ямамото. Женщину еще не привезли. Когда я рассказал ему о том, что мы составили положения об анализе характерных показателей, он, как и следовало ожидать, не мог скрыть волнения. Я попросил позвать к телефону Кацуко Ваду и продиктовал положения, чтобы она ввела их в диагностическую машину. Ёрики принес кофе. Полоща зудящие от непрерывного курения глотки сладким кофе, мы поговорили о новой титанической машине-предсказателе «МОСКВА-3». Эту машину построили недавно, и о ней ходили самые разнообразные слухи. Видимо, она примет на себя обслуживание систематическими прогнозами стран коммунистического и нейтралистского блоков, занимающих большую половину земного шара. Гигантский монумент их превосходства, которым они так гордятся. Его тень, вероятно, падает далеко за пределы моей лаборатории. Когда я думаю об этом, я ощущаю себя ничтожеством. Там, у них, машина-предсказатель является столпом государства, а у нас это всего лишь крысоловка для поимки какого-то убийцы, да и сам ее создатель мечется вслепую, стараясь отделаться от крысы, вцепившейся ему в ногу.