Андрей Кураев - Уроки сектоведения. Часть 1.

• Название: Уроки сектоведения. Часть 1.
• Автор: Андрей Кураев
• Жанр: Религия

КАК УЗНАТЬ СЕКТУ? (На примере рериховского движения)

На свободе надо учиться жить. Государство не гарантирует тебе ни качества предоставляемой тебе кем-то информации, ни качества товаров. Просто люди оказались среди людей. А люди – они разные. Бывают образованные и не очень, честные и лукавые, корыстные, одержимые…

И чтобы было поменьше увечий от взаимных соприкосновений – лучше заранее знать, что есть люди, сами искалеченные в некоторых отношениях, и потому способные и другим причинять аналогичные своим травмы.

---

Но текст ярославского рериховца содержит в себе еще и некую долю новизны. Он пишет: «Философская система не включает в себя приведённых понятий. Вместе с тем философия вполне может рассматривать проблемы взаимоотношений духа и материи, а также многие другие религиозные вопросы. Сама она от этого религией не становится, а продолжает оставаться философией» {295}.

Конечно, философия «может рассматривать проблемы взаимоотношений духа и материи» и при этом «оставаться философией». Религиовед, изучающий христианскую трактовку «проблемы взаимоотношений духа и материи», сам может не быть и не стать христианином, а остаться сторонним исследователем. Но рериховцы-то поглощены на «рассмотрением», а проповедью вполне определенной модели разрешения этих «взаимоотношений». Тем не менее нельзя не отметить определенную трезвость г. Скородумова – он все же согласился с тем, что те вопросы, которые «рассматривает» теософия, являются «религиозными» (другие рериховцы будут настаивать, что и вопросы о соотношении духа и материи, о бессмертии души и т.п. являются чисто светскими и культурными, но никак не религиозными).

По предмету своего главного интереса теософия несомненно является религиозным учением. Она исходит из первичности Духа, из того, что существует надчеловеческий духовный мир, который влияет на жизнь людей[117]. Вот первое изложение начал теософии Блаватской в ее теософском катехизисе: “Эклектическая Теософия состояла из трех частей: 1. Вера в одно абсолютное, непостижимое и Высшее Божество или Бесконечную Сущность, которая является источником всей Природы, всего, что существует, видимого и невидимого. 2. Вера в вечную бессмертную природу человека, потому что, являясь излучением Всеобщей Души, он имеет ту же сущность, что и она. 3. Теургия, или "божественная работа", или выполнение работы Богов"{296}.

Итак, по своим базовым утверждениям Агни Йога может быть названа религиозным учением. В конце концов, теософия сама выдает себя за синтез всех религиозных традиций человечества — как же при этом она сама может не быть религиозной? Если дом построен из бревен — очевидно, его следует назвать деревянным. Если некое учение является синтезом религий, — очевидно, оно является религиозной доктриной, а не теорией сопромата.

“Синтез всех религий” может быть чем-то нерелигиозным — но только в том случае, если он вобрал в себя случайные, нехарактерные черты каждой из религий. Можно составить “синтез всех религий”, если из каждой священной книги взять, например, описания растений (“Когда ветви смоковницы становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето” — Мф. 24,32). В таком случае появится энциклопедия древней ботаники, но никак не “тайная доктрина”. Напротив, теософия полагает, что она нашла не ботанический, а именно мистический ключ к самым древним мистериям, культам, откровениям. Как заявляла Анна Безант, “Теософия есть утверждение мистицизма в недрах всякой живой религии”{297}.

Вообще религии в беспримесном виде на земле не существует. Любая религия воплощена в людях и в их культуре. Поэтому она вбирает в себя и культурные, философские, этические, научные и натурфилософские компоненты. Вопрос только в их пропорциях. Человеческий организм содержит в себе железо. Но было бы глупо на этом основании уверять, что человек и рудник – одно и то же.

Рериховцы иногда готовы признать, что в их воззрениях есть религиозный элемент. Но – это всего лишь элемент, он не характеристичен и незначителен, - уверяют они.

Что ж, мы еще увидим, что такое религиозная составляющая теософии: вкусовая добавка или основное блюдо.

При этом сразу скажу: обнажение религиозного характера теософии я не рассматриваю как попытку ее унизить. При этом сразу скажу: обнажение религиозного характера теософии я не рассматриваю как попытку ее унизить. Как ни странно, свой анализ теософии я хочу начать с утверждения тезиса о родстве теософии с христианством. И вы, и мы – религиозны. Между теософией и православием нет отличий - в этом отношении. Странно, что теософия, которая при случае готова говорить о том, что она ищет единства со всеми, именно в этом вопросе почему-то начинает отмежевываться от признания нашей единоприродности. Да нет, дорогие мои оппоненты, именно в этом вопросе мы с вами – ягодки с одного поля: религиозного.

Кроме того, сказать, что некий культурный феномен не является научным, вовсе не означает нанести ему оскорбление. Не всякая культура есть наука. Музыка не есть музыковедение, и вдохновение композитора не передается кандидатам искусствоведения. Это в XIX веке наука казалась единственным мерилом и единственным идеалом (а потому теософы всячески подчеркивали свою “научность”). Но сегодня уже ни философия, ни искусство, ни религия не стесняются того, что они вненаучны. И только теософы продолжают укутываться в обноски прошловекового позитивизма, наивно и отстало полагая, будто воспринимать мир не-научно чем-то зазорно. Ни мать Тереза, ни Бердяев, ни Хайдеггер, ни Рахманинов, ни Есенин не назвали бы свою деятельность научной. Но это никак не означает, что они опозорили человеческое достоинство.

Так что суждение о том, что теософия является не научным, а религиозным феноменом — это безоценочное суждение. В нем не содержится оценки, хорошо это или плохо.

Это просто констатация действительности. Оценку можно дать лишь стремлениям рериховцев назвать свою доктрину научной. Тут неизбежно приходится предстать перед выбором: или у рериховцев очень смутные представления о том, что такое наука, и поэтому космические “откровения” и мифологические конструкты они считают наукой; или они все же разделяют общепринятые представления о науке, но в чисто пропагандистских целях идут на подтасовку и вопреки реальности выдают “Живую Этику” за науку.

Теперь же, после того, как слово «религия» получило определение, после того, как мы даже достигли согласия по вопросу об этом определении (ибо г-жа Шапошникова признала, что определение религии, данное С. Н. Трубецким, и она находит «убедительно четким и разумным»{298}) мы можем перейти к религиоведческой экспертизе.

Ее первый вопрос: религиозна ли теософия и Агни Йога по своим источникам? Каков исток этого учения? Вырастает ли оно из недр собственно человеческой культуры или открывается из мира “надземного”?

ГЛ. 5. СПИРИТИЧЕСКИЕ ИСТОКИ АГНИ ЙОГИ

Почему духи спиритов все какие-то Кетти-Кинг, Абдуллы и т. п. Почему эти духи ни разу в своих сношениях с их клиентами не открыли какой-нибудь научной, политической, художественной, моральной и т. д. истины, тайны, изобретения и т. п.? Почему эти обитатели другого мира, сообщаясь с нами, жителями земли, по крайней мере, сколько нам известно, в своих речах и действиях обнаруживают нечто столь незначительное, неважное и даже вульгарное, что для этого, кажется, не было бы надобности покидать их высшие сферы и увеличивать на земле число тривиальностей, на которые мы, грешные, и сами большие мастера.

Козлов А. А. {299}

В культуре совершается трансляция знаний, навыков, переживаний от одних людей к другим. Но есть своеобразная часть культуры, в которой люди отказываются от своего авторства. Они уверяют, что передаваемое ими создано не ими и получено ими не от других людей. Так воспринимают свои базовые интуиции религиозные люди. В их сознании эти базовые положения восходят к надчеловеческому миру: «боги установили»; «Господь сказал», «Владыка заповедал»…

Соответственно, там, где некие тезисы входят в мир людей с подобной аргументацией и мотивацией, там мы имеем дело с религией. По крайней мере с одним из ее типов.

В религиоведении со времен Фридриха Хайлера одним из вариантов классификации религии является их разделение на “пророческие” («профетические») и “мистические”{300}.

“Пророческие” религии (христианство, иудаизм, ислам, зороастризм, религия Вед, манихейство) предполагают, что Высшая Реальность в предельной своей полноте открылась в конкретный исторический момент определенному человеку или людям, составившим на основании своего сакрального опыта то или иное “священное Писание”. «Пророческая религия, религия молитвы – это акт, а не состояние, проявление личностных сил, а не завершение, погружение в глубины бессознательного»{301}.

“Мистические” религии (преимущественно религии Индии со времени принятия ими психотехники йоги) полагают, что полнота мистического опыта, которая открылась первопроходцам, может быть воспринята и их последующими адептами. Более того, воспроизведение базового опыта становится здесь главной целью религиозной практики. Элементы профетизма или мистицизма есть, естественно, в каждой развитой религии — вопрос в тех акцентах, которые реально ставятся в той или иной религиозной практике.