Элизабет Грегг - Ангел мести

• Название: Ангел мести
• Автор: Элизабет Грегг
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-007223-6

Они встретились не в самый счастливый час своей жизни. Тресси похоронила мать и брата, и в тот же день на пороге ее хижины появился раненый незнакомец – черноволосый красавец Рид Бэннон. Оставшись на свете совсем одна. Тресси в отчаянии уговаривает молодого человека взять ее с собой – она должна найти отца, отправившегося на поиски золота. Сын индианки и белого охотника, Рид также одинок, и, даже полюбив отважную Тресси, он страшится этой любви, страшится связать с ней свою судьбу.

В нелегком, а порой и смертельно опасном путешествии их чувства крепнут… но на пути к счастью встает человек, сжигаемый неутолимой жаждой мести…

---

– Слишком горячо, – пробормотала она виновато и теперь всякий раз старательно дула на ложку перед тем, как отправить в его рот очередную порцию. Раненый глотал жадно и тянулся за новым глотком прежде, чем Тресси успевала остудить похлебку.

До чего же изголодался бедняга, ужаснулась Тресси и, чтобы отвлечь его, принялась болтать:

– Эх, будь мы сейчас на нашей ферме в Миссури, я заправила бы похлебку молоком и свежим маслом да еще подсластила бы патокой. И никакой тебе жары – по утрам прохладно и сыро, а днем просто благодать. Можно до самого вечера лущить горох в тени старого ореха и даже не заметить, сильно ли греет солнце.

Раненый ловил каждое ее слово, но и похлебку глотать не забывал.

Увлекшись воспоминаниями, Тресси почти забыла о том, сколько хлопот причинило ей появление незнакомца, и теперь, болтая, исподволь разглядывала своего странного гостя. В глазах его, бездонно-черных, таилась какая-то трогательная печаль, длинные черные свежевымытые волосы отливали синевой, впалые щеки и подбородок поросли щетиной – похоже, он довольно давно не брился. Возраста его на глаз Тресси определить не могла, хотя скорее всего он был постарше ее самой, но лет двадцать пять – тридцать, не больше.

Она болтала, все реже и реже поднося ложку к его рту – бедняга так изголодался, что от излишка еды ему, чего доброго, станет дурно.

– Только уж придется нам обойтись тем, что есть, потому как корова околела прошлой зимой, запас патоки иссяк еще раньше, а отец, отправившись на поиски удачи, забрал нашу единственную лошадь, так что и за покупками съездить не на чем. Да и не в этом дело, денег-то все одно нет, – осторожно добавила она и прикусила губу.

Эту невинную ложь Тресси приберегла на случай, если незнакомец и впрямь окажется вором и, набравшись сил, захочет покуситься на ее сбережения. На самом деле горстка монет, скопленных еще мамой, была упрятана в надежное место.

– После того как в этих землях дозволено было селиться всякому, кто пожелает, отец только об одном и мечтал: как бы обосноваться здесь. Он все толковал о ничейной земле, которая тянется, насколько хватит глаз, и о том, насколько легче там будет хозяйствовать, чем ковыряться в каменистой почве Озарка. – Девушка презрительно фыркнула. – Ну да и года не прошло, как ему и этот край опостылел. А тут еще заговорили о том, что на Грассхопер-Крик нашли золото – от этих слухов папа совсем сдвинулся. Перед отъездом он ни о чем больше и говорить не мог – только о городке Баннак, что в Орегоне, да еще о золоте.

Она ощутила на себе его пристальный взгляд и тоже посмотрела на незнакомца из-под длинных пушистых ресниц. Ее рука остановилась на полпути к его рту.

– Меня зовут Тресси Мэджорс, а вас? Темные печальные глаза умоляюще уставились на ложку, и Тресси сжалилась. Раненый жадно проглотил последнюю порцию. Тресси соскребла со стенок миски остатки похлебки и скормила ему. Он только облизнулся и украдкой глянул на котел, висевший над огнем.

Девушка намеренно медлила, держа в руках пустую миску.

– Я сказала – меня зовут Тресси Мэджорс, – с нажимом повторила она. – А вас?

– Бэннон. Рид Бэннон. И большое спасибо, мэм, за… – тут он приподнял перину, которой Тресси укрыла его, и осекся на полуслове. – Разрази меня гром! Куда девалась вся моя одежда?

С этими словами раненый поспешно, рывком натянул перину до подбородка и густо покраснел – Тресси никогда прежде не видела, чтобы мужчина так краснел.

Ее разобрал неудержимый смех – а впрочем, отчего бы не посмеяться, если хочется? В последнее время ей было не до веселья.

– Не желаете еще похлебки, мистер Бэннон? – осведомилась она светским тоном, словно этот человек раненный не лежал перед ней в постели, а сидел в костюме за накрытым столом. Словно день сегодня самый обычный и во дворе не валяется павшая кляча… словно Тресси и не хоронила вчера маму и новорожденного братика. Словно она, молодая и беззащитная, не сидит с глазу на глаз с чужаком в этой глуши, где на сотню миль окрест не сыскать человеческого жилья.

Наконец-то Тресси было с кем поговорить. С мужчиной, который не разучился краснеть, который едва не помер с голоду и называл ее «мэм». Правда, осторожность тут же шепнула ей, что этот человек все же запросто может оказаться убийцей… и девушка вмиг стала серьезной.

Она вновь наполнила миску похлебкой и, поднеся первую ложку ко рту Бэннона, спросила:

– Кто же вас подстрелил, мистер Бэннон? Раненый вскинул густые черные брови, и на миг его губы крепко сжались, тонко вырезанные ноздри затрепетали, словно почуяв недоброе. Так ничего и не ответив, он проглотил похлебку и стал ждать новой порции.

Тресси поглядела на пустую ложку и, не дождавшись ответа, одарила незваного гостя суровым взглядом – пускай поймет, что на сей счет она шутить не намерена.

– Должна же я знать, не ворвется ли кто в мою хижину посреди ночи, чтобы прикончить тебя, а потом сотворить невесть что со мной! Как иначе, Рид Бэннон, я могу позволить тебе остаться?

– А если я скажу: «Да, ворвется» – ты вышвырнешь меня за порог? И даже доесть не дашь? – Раненый выразительно поглядел на миску, и Тресси нехотя поднесла к его губам ложку с похлебкой. Облизав губы, он продолжал: – Усадишь меня на ту старую клячу и отправишь восвояси? Прошу прощения, мэм, но вы, похоже, не из тех женщин, что способны на такое.

Вспомнив о павшей кляче, Тресси отсела глаза. Сказать ему, что ли? Девушка стиснула зубы и выразительно указала ложкой на перевязанное плечо:

– Да ты расскажи, как это случилось, вот и все. Рид Бэннон вздохнул так устало и обреченно, что Тресси невольно устыдилась своей настырности.

– Что, лошадка моя издохла?

Тресси кивнула, судорожно сглотнув. Господи, как он догадался?

– Я украл ее у солдата-янки в Сент-Луисе, а паршивец вдобавок еще и ухитрился подстрелить меня. Черт подери, у них там полный загон лошадей, а мне что же, пешим тащиться в такую даль?

Девушка изумленно взглянула на раненого.

– И ты просто так взял да и увел коня у солдата армии Соединенных Штатов?

– Армии янки, – жестко поправил он. – Знаешь, головорезы Прайса изрядно покрошили наших в бою у Пи-Ридж, и те, кто уцелел, уж будь уверена, не питают любви к северянам. По пути в Сент-Луис я едва не издох с голоду, так что попросту вернул себе старый должок.

– Значит, ты воевал на стороне мятежников?

– Мятежники, ха! Я сражался в армии Маккалоха – вместе с тысячами других индейцев. Мы-то не бросили своих соотечественников в беде – не то что некоторые! – И Рид Бэннон одарил выразительным взглядом Тресси. Она хорошо знала, что он имеет в виду – жители Миссури не слишком-то благосклонно относились к мятежным южанам.

Она торопливо зачерпнула еще похлебки, стремясь как-то увести разговор в сторону от опасной темы.

– На тебе нет военной формы, значит, ты уже не служишь мятежникам?

Рид поморщился:

– Слушай, я устал как собака. Дай мне спокойно доесть, а потом, если ты не против, я посплю. Потолкуем о так называемых мятежниках позже, когда я буду в силах отстоять свои взгляды перед малявкой, которая понятия не имеет, за что ведется эта война.

– Зато я хорошо знаю, как называют человека, сбежавшего с поля боя! – отрезала Тресси. – Ну да ладно, хочешь спать – спи. Не думаю, что к нам по твою душу наведается кровожадный убийца. У северян и так хватает дел, чтобы еще гоняться по прериям за каким-то трусливым дезертиром.

Рид откинулся на подушку и сморщился, хватаясь за раненое плечо.

Тресси мгновенно ощутила угрызения совести. И зачем только она все это говорит? Он ведь ранен. Пускай отдохнет, наберется сил, тогда можно будет и продолжить этот спор.

Кроме того, сейчас у нее есть дела и поважнее.

Одному богу известно, что случится с ними завтра или послезавтра, но пока что все идет лучше некуда. Что бы там ни рассказал о себе Рид Бэннон – а Тресси в глубине души сомневалась, что услышала от него всю правду, – его проблемы со временем можно будет уладить.

Сейчас куда важнее то, что он выживет. И хотя у них нет лошадей и денег (кроме скромных маминых сбережений), как только Рид поправится, Тресси уговорит его провести ее в Грассхопер-Крик. Там, в старательских лагерях, она отыщет отца – пускай узнает, каких он дел натворил. Пускай расплатится за смерть мамы и маленького братца.

2

После краткого момента бодрствования раненый гость опять погрузился в забытье. Девушка долго сидела у постели, глядя, как неровно вздымается и опадает его грудь, как на впалые щеки ложатся глубокие тени от черных длинных ресниц. В ее полудетском еще воображении рождались дивные картины безумной романтической страсти, и героем ее грез был если не Рид Бэннон, то человек, очень на него похожий. Конечно, он представлялся ей более крепким и мускулистым, но у него была такая же великолепная золотисто-смуглая кожа, те же грустные бездонные глаза… и такое же загадочное прошлое.