Эустахий Чекальский - ВОЛШЕБНАЯ СКРИПКА .ПОВЕСТЬ О ГЕНРИКЕ ВЕНЯВСКОМ

• Название: ВОЛШЕБНАЯ СКРИПКА .ПОВЕСТЬ О ГЕНРИКЕ ВЕНЯВСКОМ
• Автор: Эустахий Чекальский
• Издательство: НАРОДНОЕ КООПЕРАТИВНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ВАРШАВА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1963

«Шопен скрипки», «Лист скрипки», «Второй Паганини» — как только не называли молодого Генрика Венявского. Действительно, польский музыкант был одарен изумительным талантом. Его виртуозные возможности, казалось, не имели границ. Вот мнение знаменитого скрипача Иозефа Иоахима: «Венявский всегда был самым страстным и самым смелым виртуозом, какого я когда-либо слышал. Кто не был свидетелем необычайно смелых, акробатических переходов, какие он проделывал на скрипке, когда мы вместе с Эрнстом и Платти выступали со струнным квартетом в лондонском «Обществе Бетховена», тот не может себе представить, на что способна левая рука Венявского».

---

В Варшаве идет снег. Декабрьское утро. На Театральной площади — толпы людей. Генек, одетый в хорошо сшитую бекешу, с бараньей шапкой на голове, прохаживается под арками театра и посматривает на дверь, откуда должна выйти вчерашняя знакомая. Он полагал, что она выйдет через дверь, ведущую в помещение дирекции, а она в обществе еще двух девушек вышла со стороны дворца Бланка. Генек делает вид, что ее не замечает. Он не хочет лишних свидетелей, но танцовщица прощается со спутницами и направляется к нему. Ее подруги не хотели верить, что она идет на свидание со вчерашним волшебником-скрипачем. Теперь — сомнений нет.

— Ты замерз? — говорит она громко, как бы желая, чтобы все видели и слышали.

— Почему я должен был замерзнуть?

— Ты холодно со мной здороваешься.

— Театральная площадь, люди, сплетни.

— А может быть я тебе сегодня не нравлюсь?

— Так поцелуй меня, чтобы не было сомнений, — быстро говорит Генек.

Танцовщица, привыкшая к театральным играм, бросается ему на шею и целует, будто встретила родственника.

— Куда же мы пойдем?

— Куда хочешь.

— Идем ко мне.

— К тебе? Хорошо. Может быть, позвать извозчика?

— Зачем, — я живу на Пивной улице, здесь рядом.

Они идут узким тротуаром не видя людей. Генек взял танцовщицу под руку, смотрит на ее профиль. Блондинка, прямой, тонкий и нежный носик, ясные глазки. Одета в пальто из толстого, пушистого сукна, на шее котиковый воротник, на голове целое сооружение… Красивая девушка.

— Иду к тебе, а не знаю, как меня встретят?

— Я снимаю комнатку у одной старушки. Нам никто не помешает.

— Никто? Даже канарейка? — шутит юноша.

— Канарейка? Откуда ты знаешь, что у меня канарейка?

Они поднялись на третий этаж, по темной лестнице. Комната с кухней, маленькая прихожая и мрачная ниша, что-то вроде алькова. Комнатку занимает танцовщица. Обстановка шаблонная: старая пальма, скромная койка, несколько кресел, полированный шкаф и бидермееровский диван с голубой подушкой. На стенах олеографии.

Генек хотел раздеться в прихожей, но танцовщица втянула его в свой уголок. За окном по доске бродили голуби и громко ворковали. Гость повесил бекешу на дверях, рядом с салопом хозяйки.

В комнате было тепло.

— Садись, будь гостем, — пригласила девушка.

Генек сел и… не знал, что дальше делать. Находясь в четырех стенах наедине с девушкой, он потерял отвагу. В этом положении он не очень умел вести свободную беседу.

— Как тебя зовут? Лили?

— Броня… Лили — это театр. — Ты давно работаешь в театре?

— Примадонной я сделалась недавно, — ответила девушка с гордостью.

— У тебя есть родители?

— Есть. Только нас восемь человек и дома нет места… Впрочем родители живут далеко на Охоте.

— А чем занимается твой отец?

— Ну, зачем тебе это знать. Все спрашиваешь и опрашиваешь. Я тебе не нравлюсь?

— Нравишься. Ты такая красивая.

— Что ты знаешь о моей красоте. Ведь ты меня не видел в трико…

— Так покажись. Никто не мешает.

— Приходи в театр, когда я буду танцевать, там меня увидишь.

— Я не знал, что ты такая скупая. О, я вижу у тебя книги.

— Да, я люблю читать. Я очень хотела бы учиться!

Генек недоверчиво слушает и удивленно смотрит.

— Зачем ты меня сюда привела?

— Потому, что ты мне очень нравишься и играешь замечательно. Но… подожди — сейчас мы напьемся кофе со свежими булочками.

— Я думал ты дашь мне чего нибудь покрепче.

— Ты мне нравишься и без вина.

Молодая хозяйка быстро выбежала из комнаты и принесла на подносе угощение.

— Сколько тебе лет?

— Я старше тебя, Генек. Я танцовщица, а это прибавляет годы. Пожалуйста, попробуй мой кофе и расскажи мне о Париже, о Петербурге, Брюсселе, о больших городах, театрах, интересных людях…

— Я предпочитал бы не говорить, а прижаться к тебе.

— За кулисами уже несколько дней во время репетиции о твоих талантах много говорят певцы, музыканты, режиссеры, журналисты. Я так хотела с тобой познакомиться. Когда я тебе увидела и услышала, мне показалось, что ты воплощение моей мечты. Я влюбилась в тебя.

— Пока я этого не замечаю.

— А я говорю совершенно серьезно. Я бы хотела быть с тобой всегда.

— Но я же в Варшаве временно, — вырвалось у Генека, — у меня договоры на концерты в России и заграницей.

— Вот именно, мечты никогда не сбываются.

— А мои сбываются. Я всегда достигаю того, чего хочу.

— Вот как, в таком случае я буду твоим первым неисполненным желанием.

— Так ты для этого меня сюда привела?

— Нет, но ты испытываешь судьбу.

— Судьбу? Что такое судьба, ты и судьба, — помимо воли юноша становится нетактичным. — Такой девушки еще не встречал.

— И больше не встретишь, потому что я люблю только тебя одного. Благодарю тебя, что ты подарил мне минутку своей жизни. Приходи завтра в театр.

— Да нет, что за шутки?

— Иди уже. Я хочу сохранить свои мечты о тебе. Помни, когда будешь в Варшаве, не забывай обо мне. Меня зовут Броня, примабалерина варшавского балета. Ах, если бы я так умела играть на скрипке…

Генек, обманутый в своих ожиданиях, надулся. Однако минуту спустя встал, подошел к Броне и поцеловал ее. Она не защищалась и даже прильнула к нему, но затем выскользнула и отворила дверь в кухню, где находилась хозяйка квартиры.

— Я не могу принимать бесплатно угощения от незнакомых, — пробормотал обиженный юноша и высыпал на поднос содержимое своего кошелька. Танцовщица продолжала стоять в дверях кухни. Ему ничего не оставалось делать, как только одеться и оставить негостеприимную квартиру.

Генек не попрощался. Только находясь уже в коридоре бросил короткое «до свидания».

На Пивной улице у него закружилась голова. Еще ни разу он не встречал такого отношения.

— Что это значит?

Он был еще слишком молод, чтобы отличать правдивое девичье чувство от женской забавы. И все же танцовщица достигла своей цели: прошли годы, он забыл королей, князей, рецензентов, а вот о Броне помнил всегда.

Была ли она искренняя или нет? Почему она назначила ему свидание в это утро после концерта? Бывая потом в Варшаве он искал встречи с ней. Но она не хотела этого. Одно время она была приятельницей сенатора и даже перевелась в Петербург, на сцену императорской оперы, в то время, когда и Генек служил в столице. Здесь мог Генек видеть ее грациозность, классическую красоту. Однако она избегала встреч.

Венявский запомнил маленькую танцовщицу на всю жизнь, а ведь он умел не обижаться и вычеркнуть из памяти молчание Эдуарда Ганслика в его рецензии на концерт, на котором он играл вариации на тему австрийского гимна, что было лишь актом вежливости по отношению к Габсбургам. Он не обижался и на Юлиана Клачко, автора «Флорентийски вечеров», который в статье, напечатанной в журнале «Вядомости польске», пренебрежительно отозвался о братьях Венявских.

Однажды Генек выступал в Шенбрунне. Сам император Франц Иосиф в присутствии аристократии, дипломатов и генералов соблаговолил выразить ему свое удовольствие. Казалось бы, что люблинскую Веняву встречают величайшие почести, но и этому скрипач не придавал значения.

— Этот император так же хорош, как и всякий другой, — воспоминал он впоследствии.

После концерта его пригласила к себе эрцгерцогиня Рената. От такого приглашения отказаться невозможно. Она ему сказала на изысканном французском языке:

— У меня к вам очень важное дело.

— Я весь к вашим услугам, ваше императорское высочество.

— Я буду вас ожидать в четыре часа дня.

— Я не знаю адреса.

— Любой полицейский в Вене укажет вам мой дворец.

— Я должен взять с собой инструмент?

— Как вам угодно, — засмеялась эрцгерцогиня.

Это была дама тридцати с лишком лет, блондинка с искусно уложенной на голове прической.

— Слишком сильно пахнет, — раздраженно подумал Венявский.

Духи ее действительно не венские. Их приготовляли специально в Париже или в Константинополе.

В то время Вена восхищалась певицей Терезой Миланолло. О ней писали газеты, о ней говорили, ею восхищались. Приглашение в Шенбрунн к эрцгерцогине Ренате могло переключить внимание венской публики на скрипача. Уже на второй день его выпуклые черные глаза, бледное лицо, небольшие усики и стройный стан будут известны всей Вене. Его будут осаждать любопытные журналисты: он станет знаменитым. Импрессарио настаивал. Необходимо пойти к эрцгерцогине.

* * *

На следующий день Венявский с опозданием на 15 минут подъехал на извозчике к замку эрцгерцогини Ренаты, стоявшему в переулке около рынка. Его с почетом встретили слуги в великолепных ливреях. Мраморная лестница, устланная пушистыми голубоватыми коврами, античные скульптуры, вывезенные из Италии, гобелены, развешанные по стенам — вели в апартаменты на втором этаже. Лакей, встретивший Венявского, передал его другому, еще более великолепному и важному. Последний молча и бесшумно подвел его к двери сверкающей белым лаком, и впустил в комнату с большими венецианскими окнами. Комната была украшена французскими картинами, развешанными на стенах, бронзовыми, потемневшими подсвечниками; на полу лежал пушистый светлый ковер, легкая мебель в стиле Людовика XVI, на которой, казалось, никто никогда не сидел, стояла вдоль стен.