Александр Крашенинников - Поиск - 92. Приключения. Фантастика

• Название: Поиск - 92. Приключения. Фантастика
• Автор: Александр Крашенинников
• Издательство: Уральский следопыт
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992

«…Толпа затихла, точно околдованная угрюмыми звуками дикарских слов. Искры от разгоревшихся вовсю факелов рвались в темноту, тяжелый бок жертвенника фантастически багровел, отражая мотающееся на ветру пламя.

— Восславим Сатану! Восславим! — пронзительно и властно крикнул человек в белом. — Утолим его жажду!

— Крови! — трескуче ахнуло по всей поляне. — Крови!..»

Что это, сцена из глубины веков? Увы, нет… Действие открывающей «Поиск-92» повести А. Крашенинникова «Обряд», откуда взят этот отрывок, развертывается по сути в наши дни, а точнее — в самом недалеком завтра. И, как говорится, дай Бог, чтобы рисуемые писателем картины одичания и зловещего беспредела (по жанру «Обряд» — и детектив, и повесть-предупреждение) не стали реальностью. Ведь многие тревожные симптомы видны уже сегодня…

Зато фантастический роман С. Слепынина «Сфера Разума» (в сборнике публикуются фрагменты из него) переносит нас в светлый мир далекого грядущего, где люди научились жить в удивительной гармонии с природой.

Динамичны и остросюжетны повести О. Объедкова «Отрицание отрицания» и «Ноктюрн» А. Константинова (литературный дебют молодого екатеринбургского инженера) — это своего рода фантастико-политические детективы, а вторая вещь и с «философской подкладкой». Подлинные водопады приключений — и на Земле, и в космосе — ждут читателя в повести Н. и С. Ореховых «Серый».

Как всегда, разнообразны по жанру вошедшие в новый «Поиск» рассказы. Здесь и едко сатирический «Ньесский проект» А. Виткина, и сумрачно трагедийная «Центурия» А. Щупова, чьи персонажи становятся жертвами «переброса во времени», и настораживающая своей словно бы шутливой, но грозной символикой миниатюра С. Другаля «Предчувствие гражданской войны», и новеллы притчевого плана «Спасение жука» и «Последняя пуля» Г. Дробиза. Повезло на этот раз и фантастическим юморескам. Их в сборнике целых шесть.

О трудной судьбе Ивана Ряпасова — одного из первых уральских фантастов — рассказывает статья И. Халымбаджн «…Метил в русские Жюль Верны». А заключает сборник биобиблиографический обзор «Довоенная советская фантастика» (составители В. Бугров и И. Халымбаджа). Это завершение работы, начало которой читатель найдет в «Поиске-86» и «Поиске-89».

Нынешний «Поиск» — двенадцатый по счету.

---

— Не пора ли обедать? — спросил Кувшин.

— Пора! Конечно, пора! — обрадовались друзья.

Водяной хлопнул в ладоши — и вмиг расстелилась по траве скатерть с узорчатой вышивкой и запахло чудесными медовыми кексами, топлеными сливками, зарябило в глазах от рассыпчатых пончиков и красиво расписанных пирожных.

Василь уже протянул руку, чтобы поскорее отправить в рот лакомый кусочек. Но Кувшин посмотрел на яства с такой яростью, что те мгновенно исчезли.

— Я вас отучу от обжорства! — кричал он. — Это фея избаловала вас. Знаю ее. Легкомысленная и вздорная особа. Модница! Вертихвостка!

Ругался водяной так же здорово, как и плавал. И дал он им всего лишь по тарелке с кашей и по кружке молока с булочкой. Сам Кувшин ел ту же простую пишу и нахваливал. Каша и вправду оказалась очень вкусной и сытной.

После обеда Кувшин отпустил друзей со словами:

— Жду вас, хлюпики, завтра.

Но Андрей и Василь обиделись и твердо решили: к озеру больше не ходить и водяному не показываться. Весь следующий день они играли на лугу вблизи села.

К вечеру вернулись из леса сельские ребятишки. Одни с удовольствием вспоминали дедушку Савелия, другие расхваливали лешего, с которым состязались в беге и прыжках. А девочки восторгались громче всех:

— Какие русалки! Мы с ними играли и купались в реке. А как они поют!

И друзьям стало не то чтобы завидно, а как-то не по себе. Может быть, Кувшин не такой уж плохой? Во всяком случае такого знакомца нет ни у кого.

Утром Андрей и Василь снова отправились к озеру. Под тополем, спиной к ним, сидел водяной. Он казался еще более задиристым, чем в прошлый раз. Особенно смущали друзей его огненно-рыжие волосы. Подсохшие на солнце, они топорщились воинственно и драчливо, как гребень петуха. Но настроение у водяного было как будто хорошее. Он глядел в воду и хохотал над резвившимися мальками.

Услышав шаги, Кувшин обернулся и насмешливо скривил губы:

— А-а, это вы, заморыши.

Друзья проглотили оскорбление молча. И, похоже, это тронуло Кувшина. Не чурбан же он в конце концов.

Сегодня решили учиться брассу. Андрей и Василь все движения усваивали быстро, что приводило водяного в искреннее изумление. Потом пробежка, гимнастические упражнения, прыжки в воду. Кувшин был неутомим, да и Василь с Андреем нисколько не уставали. Напротив, они возвращались домой с таким ощущением, будто за спиной у них выросли крылья. А ложась спать, чувствовали, что их загорелые тела пахнут солнцем, озерной водой и камышами. Утром вновь спешили к озеру, хотя Кувшин был все так же насмешлив, привередлив и кормил одной лишь кашей.

Подкралась осень. Отцветали поля, улетела на юг певунья иволга и словно оставила свой золотистый наряд на листьях березняка. Андрей и Василь купались и в холодной воде. Но когда берега к утру покрылись однажды хрустким ледком, пришла печальная пора расставаться со своенравным, но полюбившимся водяным.

— До свидания, Кувшин! До следующего лета! — ребята то и дело оборачивались и с грустью махали руками.

Любимый с детства тополь-бормотун шумел, а Василь вслушивался в несмолкаемый говор листвы с сожалением и грустью: ничего таинственного он уже не ждал. Он не дошкольник и не первоклашка. Через год, закончив десятый класс, станет взрослым и с детским ощущением мира пора расставаться. Неужели навсегда?

Налетел короткий ливень и умчался с дробным перестуком, а Василь побежал навстречу вышедшему из-за тучки солнцу. Там за рощей паслись кони, тот самый опытный табун. К счастью, сегодня дежурил знакомый ученый-пастух.

— Дядя Антон, разреши проехаться на Орленке.

— Ладно, так и быть, — кивнул профессор. — Только будь внимателен: похоже, Орленок на грани чего то нового. Первый кандидат в хронорысаки…

— Не занесет же он меня в другую эпоху.

— Да нет, пока, думаю, не занесет.

Шагах в двадцати паслись кони. Среди них красавец редкой масти — белой с голубым отливом. Заметив Василя, он поднял голову и навострил уши.

— Орленок, ко мне, — тихо позвал юноша. Но конь услышал, подлетел снежным вихрем и положил голову на плечо Василя.

— Вижу, что вы большие друзья, — рассмеялся ученый-пастух. — Только недолго, ладно?

Василь вскочил на Орленка, и в тот же миг ветер засвистел в его ушах, чудо-грива прохладным белым пламенем плескалась, щекотала плечи и уши. Промелькнул тополь-бормотун, потом табунок обыкновенных, или, как выражается дядя Антон, «диких» лошадей.

Орленок легко взял препятствие — довольно высокий кустарник, доказав, что летать могут не только птицы. Но в лес вошел чутким, осторожным шагом. Минут через двадцать деревья расступились, и Василя ослепил блеск искрившегося озера. Сквозь камыши юноша разглядел петушиный гребень рыжих волос, и ему стало не по себе: бедный Кувшин! Как он давно не навещал его.

С чувством раскаяния Василь подъехал и соскочил на землю. Кувшин обернулся, хмурым взглядом смерил юношу и, скривив губы, процедил)

— Предатель.

— Ты неправ, Кувшин, — возразил Василь. — Сам понимаешь, что я не малыш и нам пора расставаться. Через год закончу школу, получу знак зрелости. В этом будет и твоя заслуга.

— Знак зрелости… В прошлом году Андрей получил знак и забыл… Не приходит. Но ему я прощаю: он стал чемпионом мира по плаванию. Моя выучка! А ты?

— Я занимаюсь конным спортом.

— Кони, — брюзжал Кувшин. — Променять меня на каких-то четвероногих. Тьфу!

Но расстались они по-доброму. Василь помахал водяному рукой, словно собственному детству — ушло, уплыло, растаяло, как дым в небесах… Он тронул коня и хотел было повернуть обратно. Но проскакал немного я почувствовал, что впервые по-настоящему слился с этим теплым, живым, почти разумным существом. Будто стали они единым организмом.

— Лети, Орленок! Вперед!! — воскликнул Василь.

Конь помчался стремительнее обычного. Едва касаясь ногами земли, Орленок стлался, как белая птица на бреющем полете. Травы гнулись под ним и вихрем проносились кусты. И вдруг начались странные вещи: дни и ночи мелькали мгновенно, а солнце летало с востока на запад подобно метеору с раскаленным хвостом. «Уж не выскочил ли Орленок на дорогу времени, — подумал Василь. — Нет, нет!.. Чепуха!» Но когда конь влетел в беззвучную мглу с проплывающими мимо тенями, юноша испугался.

— Остановись, Орленок! Остановись!

Тьма расступилась, засинело небо, замелькали деревья, и у Василя отлегло от сердца. А когда Орленок с рыси перешел на шаг, успокоился совсем. Он дома, в своем времени! В такой же лесостепи, где цветут травы и синеют вдали рощи.

Орленок остановился и стал пощипывать траву. Но почему-то брезгливо, встряхивая головой и фыркая. Трава и впрямь какая-то чахлая и запыленная. В чем дело?

Василь коснулся шелковистой гривы и показал на холм. Понятливый конь вынес его на вершину, и юноша замер в тревожном изумлении. На выжженной солнцем равнине стояли бедные хаты с посеревшей от времени соломой на крышах. Чуть дальше зеленым оазисом дремотно застыл большой сад с липовыми аллеями, ажурными беседками. На берегу пруда белел двухэтажный особняк с колоннадой.

«Неужели дворянская усадьба?» — подумал Василь, и в груди его тоскливо заныло. «Не паниковать!» — приказал он себе и помчался прочь от села. Остановился шагах в тридцати от пыльной ухабистой дороги, по которой уныло брела худая гнедая кобыла, запряженная в телегу. В телеге рыжебородый мужчина и двое ребятишек в латаных рубашонках и лаптях. Один из них посмотрел на Василя и закричал:

— Молодой барин! Приехал молодой барин!

— Не похож, — возразил мужчина, с удивлением глядя на всадника и невиданной красоты коня. — Может, это гость барина?

Василь отъехал от дороги и с бьющимся сердцем остановил коня за кустарником. По южновеликорусскому, говору людей (а он знал их язык), по одежде и другим признакам юноша понял, что заскочил в первую половину девятнадцатого века. Да и в пространстве конь унес его не так уж далеко — в Тульскую или Орловскую губернию. Он видел эти места в хронофильмах на уроках истории и литературы. Он даже побывал в Спасском-Лутовинове — в имении знаменитого русского писателя. В Памяти Сферы Разума, конечно же, хранился этот литературный музей.

Надо немедленно возвращаться. Но опаленные солнцем поля, где звенела колосьями спелая рожь, рощи и перелески — весь этот исторический ландшафт был до того знакомым, что любопытство завладело юношей. Да не эти ли самые места описал Тургенев в «Записках охотника»?

Орленок выбрался из кустарника, взбежал на высокий холм. Василь окинул взглядом травянистую равнину, где полукругом изгибалась река, и у него перехватило дыхание: это же знаменитый Бежин луг!

С реки доносились звонкие голоса ребятишек. И снова Василь подумал: уж не с ними ли провел писатель ночь у костра, слушая их рассказы о домовых, водяных и русалках? Ребята плескались в воде, окликали друг друга, и Василь узнавал — невероятно! — знакомые по книге имена: Костя, Федя, Павлуша… Они!