Генри Олди - Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала

• Название: Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала
• Автор: Генри Олди
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058898-5, 978-5-403-00961-4

Один из самых популярных жанров в нашей стране, любимый и авторами, и читателями.

Фэнтези — во всем ее великолепии и многообразии!

Озорной юмор — и вполне серьезные проблемы.

Увлекательные приключения — и оригинальные философские концепции.

Мистические городские легенды — и неожиданные, таинственные повороты истории.

Яркий калейдоскоп сюжетов и образов, персонажей и концепций.

Повести и рассказы, относящиеся ко всем возможным стилям и направлениям фэнтези.

---

— И зачем? — выдохнула Ира. — Зачем ты с ней так?

Она в первый раз назвала Юлию на «ты». Хлопок сзади — и сознание прояснилось. Видно, Маруся спряталась в свою комнату, как в укрытие. Дышать стало легче, хотя запах серных спичек настойчиво витал в воздухе.

— О чем это вы? — вскинула бровь комендантша и умело выпустила колечко дыма. То поднялось, все увеличиваясь, и застыло на мгновение над ее головой. Чуть дольше, чем просто кольцо из дыма. — Вы хотели вернуть свое, вам его вернули. Разве не так? Идите к себе, Ирина. Не нужно скандалов, не так ли?

— Ну да, — пробормотала Ирина, отворачиваясь, замороженная холодной вежливостью. Стало ей тоскливо еще больше, ведь права была эта тощая дылда: что хотела, то получила. И темнота снова навалилась, как вчера. И не хватило бы и тысячи свечей, чтоб развеять ее, где уж маленькой желтой лампочке на кухне. Потому что была она внутри. И была еще кухонная лампочка, этот маленький светлячок, почти погасший, жалкий. Но он виднелся внутри плотной мглы, которая почти душила. И то ли на лампочку, то ли на светлячка шагнула девушка вперед и выдохнула:

— Не так. — Она оказалась в ярко освещенной кухне. Комендантша отступила к окну и смотрела на Ирину с удивлением. Нимб из дыма растаял в воздухе. — Моя магнитола не стоит Марусиного горя. Она мне не мое отдала, я свою пропажу сама нашла, — зачем-то соврала Ирка. И добавила для большей правдоподобности: — Да, под кроватью.

Вышло неубедительно. Но так лгать было не стыдно. Совсем другое чувство, чем то, когда перед замдекана объясняешь, почему прогуляла половину семестра лабораторных по химии. В деканате обычно не верили, но прощали. Здесь комендантша тоже не поверила и презрительно улыбнулась.

А Ирина продолжала, чувствуя вибрацию где-то в районе лопаток:

— Я пойду сама к ней и все расскажу. И магнитофон отдам, пусть ее старшая музыку слушает. И снова к ней в гости приходит. И пусть Маруся снова как солнышко всем улыбается. И еще я всем расскажу, что вы ее специально подставить хотите, чтоб комнату ее себе присвоить. И что…

Юлия щелкнула пальцами и слова застряли у Ирины в горле. А потом засмеялась. Сначала медленно и отрывисто, словно кашляя, а потом все громче, перейдя на хохот. Девушка ожидала чего угодно, но не смеха. А комендантша хохотала, не замечая, как зажженная сигарета догорела уже до пальцев и обожгла кожу. Затем смех снова перешел в кашляющие звуки и застыл наконец кривой усмешкой на лице Юлии Владимировны.

— Да ты хоть представляешь, кто я? И кто она? Нет?! Комнату я хочу забрать?! Нужна мне ее комната! Как и твоя, или вся эта дыра коммунальная. Или возня ваша мышиная и твоя трагедь с хреновым ящиком. Мне на все это наплевать с высокой колокольни: и на тебя, и на магнитофон твой, и на пацанку ту детдомовскую. На всех вас. Насмешила тетеньку! К себе иди, юмористка, не высовывайся. И не лезь со своей ложью во спасение не в свое дело. А то сама из института вылетишь и комнату потеряешь. — Юлия сложила руки лодочкой под грудью.

— И зачем тогда все? Зачем? — шептала Ирина. Она чуть не заплакала от бессилия, обиды и ощущения собственной глупости. Комок, который должен был подступить к горлу, застрял в груди, у сердца. В глазах опять начало темнеть.

— Это тебя не касается. Каждый пусть сам за себя отвечает. Мне нужно было найти беглянку и наказать. Ты мне помогла, иди теперь по своим делам. У тебя — твое задание, я в него не лезу.

— Вы сейчас о чем говорите? Зачем? — Ирине показалось, что у кого-то из них двоих поехала крыша. А может быть, у обеих сразу. И что ее, Ирину, куда-то впутали, не сказав, использовали и отставили в сторону.

— Затем, что эта ваша «Маруся» сделала однажды выбор, променяла великое на малое, пусть отвечает теперь. Как я.

— Ты кто? А она? — спросила Ира. Она почти теряла сознание, но сквозь черно-белые полосы, похожие на помехи у телевизора, отчетливо видела, как изменяется силуэт комендантши, как колышется что-то знакомое и пугающее у нее за спиной, как все узнаваемее становится. И как все больше лицо ее меняется. На Марусино. — Так вы сестры?! — Ответ оказался очевиден. Снова хлопок двери за спиной вывел Ирину из нечеловеческой маяты. Она снова видела комендантшу на кухне.

— На себя посмотри, — вдруг ляпнула Юлия. А потом сникла как-то, ссутулилась. Забормотала: — Только она меня не узнает, никто из вас не узнает. — И была в этом ответе то ли горечь, то ли злоба. — Она решила однажды, что дети лучше, чем крылья. Что запах приятней, чем небо. И что свет без тепла неполон.

— А это не так?

— Не так! — огрызнулась Юлия. — Вот пусть поживет теперь с одним крылом. — И рявкнула потом: — Не лезь не в свое дело!

Раздавленная, Ирина отпрыгнула в коридор. Заныла спина, захотелось с хрустом подвигать лопатками. Выходя из кухни, она обернулась. Сгорбленная комендантша сидела у окна и тупо тыкала окурком в свою ладонь, сложенную лодочкой.

— Я сказать только хочу, и ты меня не перебивай. — Ира неожиданно для себя повторила жест «руки-лодочкой». — Я оказалась тут между вами, как меж двух огней, и что-то вот здесь у меня изменилось, словно включилось кое-что. — Девушка сильней прижала руки к сердцу. — Не могу до конца понять или вспомнить про тебя и за какой свой выбор ты отвечаешь. Но попробуй и узнаешь: улыбка лучше боли, чувствовать так же много, как знать, а добрые дети радуют больше твоих темных крыльев. Потому что меняются и у них тоже появляются дети. Они другие каждый день. Каждое мгновение. Прости. И спасибо, что напомнила, зачем мы вообще здесь. И как это бывает нелегко, сестра.

У Ирины заболела спина. Болела так, как давно уже не болела. Захотелось с хрустом свести лопатки, выпрямиться как стрела, чтоб заглушить боль. Но она улыбнулась и вышла в коридор из ярко освещенного пространства кухни совсем не балетной походкой. Юлия не видела, вернулась ли Ирина в комнату или вышла из квартиры. Она даже не пошевелилась, не обернулась. Не знала она, слышал ли разговор кто-нибудь еще. Но соседи рассказывали, что когда ночью заплакала во сне Марусина девочка, зашла к ней в первую комендантша, и колыбельная оттуда зазвучала, на два голоса. Малышка сказала что-то вроде: «Я скучаю по своей сестричке», и кто-то из взрослых ответил ей чуть слышно: «Я тоже».

Андрей в первую секунду даже не понял, открыл ли он глаза: такая разлилась чернота вокруг. Когда же сквозь жалюзи в помещение на секунду проник свет фар от проехавшей мимо машины, он смог узнать место, где находится. Привычные вещи оставались на местах, просто их не было видно. Компьютер, стол, за которым задремал Андрей, телефон на нем, пара кресел для посетителей в вестибюле у стены не изменили своего положения. Чернела дверь в полуподвал. Она была закрыта. Латунная ручка на двери, сверкнула как глаз.

«Отключили свет, — успокоился было охранник. Вполне нормальное объяснение. — Как такой нервный субъект, как я, может подрабатывать ночным сторожем? Мне б стихи писать: “Латунная ручка сверкнула как глаз”». — Он почти расслабился. Но новый приступ стуков за стеной ввел его в ступор. Словно кто-то заперт и что есть силы пытается вырваться, то барабаня, сотрясая дверь, то затихая, накапливая силы. Так работает стиральная машинка-автомат в режиме отжима на восьмистах оборотах. Как она может работать, если отключили электричество? И как она вообще включилась?

Слышать, как за стеной в полной темноте что-то стучит — страшно. Особенно если знаешь, что не должно быть темно и стучать некому. Под ребрами появился маленький ледяной шарик. Он медленно разрастается, замораживая внутренности. Мерзкое чувство тревоги, похожее на ледышку, засело за грудиной. Но ведь нужно встать, пойти в темноту на этот припадочный звук и найти его причину. Ледяной комок еще увеличивался от этой мысли. «Это лишь короткое замыкание или глюк в программе», — почти уговорил себя Андрей. И даже решил просто позвонить ментам, не спускаясь в полуподвальный зал с машинками. Пусть приедут для поддержки. Эпилепсия машинки на время прервалась, стук затих. Самое время — позвонить.

В темноте парень нащупал телефонную трубку, ничего не свалив при этом. «Удача!» — отметил он про себя. Но тут же чертыхнулся — гудка в трубке не было.

Машинка за стеной снова забилась в судорогах. Для короткого замыкания она слишком долго живет, это понимает каждый, кто хоть немного помнит школьные уроки физики. Как назло, по этому предмету у Андрея была пятерка. Но представить маньяка, пришедшего в полночь постирать пару окровавленных простыней, парень из Ромашевска тоже себе не мог. Оставалось одно: взять в ящике стола большой фонарь и связку ключей, пойти к темной двери с латунной ручкой и спуститься вниз. И главное, не забыть, что там, у входа — ступеньки с обеих сторон. Покидать стол не хотелось так же, как оставлять родину. Не важно, что с комфортом за столом могла сидеть только приемщица, худосочная старая дева Мария. Сейчас он был таким уютным и надежным, но его предстояло оставить здесь, в знакомой темноте, и шагнуть в незнакомую.