Генри Олди - Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала

• Название: Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала
• Автор: Генри Олди
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058898-5, 978-5-403-00961-4

Один из самых популярных жанров в нашей стране, любимый и авторами, и читателями.

Фэнтези — во всем ее великолепии и многообразии!

Озорной юмор — и вполне серьезные проблемы.

Увлекательные приключения — и оригинальные философские концепции.

Мистические городские легенды — и неожиданные, таинственные повороты истории.

Яркий калейдоскоп сюжетов и образов, персонажей и концепций.

Повести и рассказы, относящиеся ко всем возможным стилям и направлениям фэнтези.

---

За его спиной затрещало и заскрипело.

— Теперь уже действует, — произнес сиплый голос. — Здравствуй, Тенна. Я не верил, что ты доберешься.

Гость промолчал.

Сзади послышались тяжелые шаги, потом глухой стук, и звук льющейся в металлическую посуду жидкости.

— Вино — последний оплот слабых, — сказал Кабейг. — Я стал совсем слаб. Наверное, скоро умру. Выпей со мной, Тенна. Выпей хорошего вина. Они думают, что я пью кровь — так оно и есть. Я сам сажал эти лозы лет восемьдесят назад, и в каждую ямку капнул своей крови. Смотри, какое оно красное, Тенна. Красное и густое. Та кровь, что течет сейчас в моих жилах, бледная и жидкая. Ее я тебе не предлагаю… Тенна?

Гость обернулся. Глухо лязгнули ножны на поясе.

— Ладно, — сказал он устало, — давай кубок.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза, потом полный одутловатый мужчина завозился над столом, а его подтянутый гость закусил губу и уставился на какую-то картину, неразличимую под слоем пыли.

— Серо, все серо. Не пепел, так пыль, — пробормотал он едва слышно.

Он взял протянутый Кабейгом кубок и осушил одним глотком. Вино было терпким и сладким и чуть уловимо пахло красными розами.

Кабейг на последнем глотке закашлялся, и кашлял надрывно и долго. Как только приступы кашля перестали его трясти, он снова наполнил кубки.

— Зачем, Тенна? — хрипло спросил он. — Знаешь, все эти годы я задавал себе разные вопросы… сотни вопросов… десятки вопросов… и вот остался только один. Зачем? Ихаллу ты не вернешь, и остальных тоже. И себя не вернешь. Мир все равно уже не будет нашим, потому что нас нет. А они живут в этом мире, и… живут, и все. Разве ты можешь судить, какой мир лучше? Можно разрушить этот мир, можно создать новый — но прошлое утеряно безвозвратно. Так надо ли пытаться? Ортана говорил…

— Ортана хотел стать единственным, — сказал Тенна сквозь зубы. — Неужели ты так и не понял? То, что содеял Ортана, он содеял намеренно.

— Какая разница? — пожал плечами Кабейг.

— Может, и никакой, — произнес Тенна, поднимая кубок. — Но он — не истинный творец, он убийца и разрушитель. Я иду в Башню. Дай мне ключ, Хранитель.

Этот кубок Тенна пил долго — все то время, пока Хранитель Башни медленно лез за пазуху, доставал оттуда медальон на золотой цепочке и долго разглядывал четкие геометрические контуры рисунка, словно портрет любимой женщины.

Тенна сделал последний глоток и вернул кубок на стол.

— Во имя магии травы и радуги, воды и камня, — тихо сказал Кабейг и после паузы протянул медальон Тенне: — Возьми.

— Благодарю тебя, Хранитель Башни Юга-и-Запада.

Кабейг выпустил медальон из рук и схватился за кубок. Он пил так торопливо и жадно, что вино пролилось ему на грудь.

— Прощай, — сказал Тенна.

Кабейг оторвался от кубка и посмотрел на Тенну долгим взглядом. Ни следа винной мути не было в его глазах.

— Да, друг, — медленно сказал он. — Благодарю за то, что понял меня верно. Я никому не судья. И я принадлежу теперь этому миру. Если ты уничтожишь его, я погибну вместе с ним. Если ты покинешь его, я останусь. Если ты изменишь его, я изменюсь по воле твоей. И даже если ты сумеешь вернуть наш прежний мир — меня не будет там, мое место здесь. А если ты потерпишь поражение, если ты не изменишь ничего и сам станешь частью этого мира — ты не захочешь видеть меня, я знаю. Что бы ни случилось, мы больше не встретимся. Прощай навсегда!

И он поднял тяжелый кубок в прощальном салюте.

5

Может, я и дура. То есть наверняка дура. Но не настолько, чтобы не разобраться.

Бабушка-покойница, ведьма старая, меня чему учила? Хочешь человека от других отличить — на рожу не гляди, в глаза гляди. Чужую личину нацепить хоть и непросто, но можно. А взгляд подделать нельзя.

Ну вот. Смотрю я на солнце, которое как раз за полдень перевалило, и начинаю думать, что мой утрешний дружок не объявится. А не объявится — так и прах с ним. Главное, деньги-то он мне уже отдал. Стало быть, с Мамочкой я теперь в расчете, в узелке на первое время кой-чего завязано — могу направляться, куда пожелаю. Спасибо Ортане, как говорится.

Как раз тут мой дружок выходит из-за развалин.

Жопа.

Приходится вставать — а уж как славно было валяться на теплых плитах! Он подходит ближе и даже руку протягивает, чтобы меня поднять. Заглядываю ему в глаза, и…

Темный, темный водоворот. Сумеречная тяжесть глубин. Неумолимое скольжение по медленной спирали — туда, вглубь. Темно-синий густеет до фиолетового. Фиолетовый сменяется черным. Глубже, глубже. Безвозвратно. Чернота сдавливает грудь. Воздуха мне! Звон в ушах…

Я вцепляюсь в протянутую руку, как клещ. И всеми силами души стремлюсь наверх, к простору и солнцу. Я чувствую, как он поднимает мое тело на ноги, и это дает мне силу для отчаянного рывка.

Я пробкой вылетаю на поверхность. В глазах пестрая круговерть — синее небо, желтая глина, коричневые развалины. Оказывается, я обалдело верчу головой во все стороны.

Да чтоб меня тролль трахнул! Полное впечатление, будто я только что ныряла — и куда глубже, чем надо. Хочется попрыгать на одной ножке и вытряхнуть из ушей темноту.

— Что с тобой? — спрашивает он.

— П-перегрелась на солнце, — лепечу я и отворачиваюсь, чтобы не встретиться с ним взглядом.

Его взгляд — омут. Страшный, притягательный. Нездешний. Взгляд — бездна. Древняя, опасная. Манящая. Нет, это не тот человек, с которым я провела ночь! И вместе с тем — он. Но человек ли? Кто же он?! Бабушка, подскажи — кто?

Он подхватывает меня на руки, делает два шага в сторону ближайшей тени. И останавливается. Я высвобождаюсь из его рук.

К чахлому деревцу за обломками стены привязан грязный черный осел, навьюченный поклажей. Осел задрал морду и объедает листья с верхних веток, потому что с нижних он уже все сожрал.

— Это твой? — удивленно говорит тот, кто еще сегодня поутру был человеком. — Разве до Башни так далеко?

— Нет, — отвечаю я. — Но ты обещал забрать меня, увезти с собой. Помнишь?

Он задумчиво смотрит на меня и кивает:

— Помню. Хорошо, я заберу тебя отсюда. Если получится то, для чего я иду в Башню.

— Кстати, я иду с тобой, — говорю я.

— Нет, — говорит он.

— Да, — говорю я.

Он молчит и смотрит на меня, а я смотрю на глину под ногами. Сначала он смотрит просто так, а потом… Такой взгляд я хорошо знаю. Он впечатывается в меня, как раскаленное клеймо. У меня предательски подгибаются коленки.

Ох, нет! Не надо. Не здесь. И не сейчас! Ночью было можно, ночью ты был человек, обычный сумасшедший человек — а сейчас ты стал иным, и голос магии в моей крови откликается на твой зов. О, господин мой… Пойми, я не могу! Я же…

Сильные руки укладывают меня в тени, подальше от осла. Полоска тени узенькая, и земля там еще горячая, прогретая полуденным солнцем.

Лучше бы меня и в самом деле тролль трахнул. Одна из Мамочкиных девиц рассказывала, что это пережить можно. Помучаешься недельку-другую каменной лихорадкой, и все тут. А кости сами срастутся. И бородавки когда-нибудь сойдут. Впрочем, на мне они вообще не приживаются, потому что бабушка надо мной еще в колыбели нужное слово сказала.

От бородавок уберегла. А от всего остального?

Его дыхание обжигает мне губы. Нетерпеливые руки срывают с меня одежду, и я понимаю — все у нас будет не так, как ночью. Все иначе. Когда он был человеком, он плакал, а теперь… Слезы катятся по моим щекам. Нельзя мне с ним! Нельзя… Но наши тела жадно сплелись, и я уже знаю — не избежать. Сейчас. Сейчас свершится. Горячая волна поднимается во мне, смывая все — страх, осторожность, разум… Я то отталкиваю его, то прижимаю к себе с безумной силой. Мы выкатились из тени, и солнце размашисто рисует красные пятна поверх моих закрытых век. Бабушка-ведьма, помоги внучке! Прямо сейчас помоги, не то поздно будет…

Красное солнце взрывается внутри меня.

Все.

Теперь поздно.

6

Черный осел задумчиво и скорбно оглядывал то, что осталось от деревца. Из его пасти свисал последний недожеванный листок.

День постепенно клонился к вечеру.

— Как зовут тебя, мой повелитель? — сердито спросила женщина.

Мужчина негромко ответил. Третьему, который следил за ними из-за разрушенной временем стены, показалось, что он сказал «тень». Но женщина расслышала лучше.

— Тенна, — повторила она. — Знаешь ли, что сотворил ты со мной, милорд Тенна? Ты превратил меня в ведьму. Кровь ведьм течет во мне, но до сих пор я была свободна от проклятия. Дочь, внучка и правнучка ведьм тоже становится ведьмой в тот самый миг, когда зачинает дитя от бога, демона или чудовища. Я берегла себя, милорд, я спала только с обычными мужчинами, я надеялась прожить жизнь бездетной…

— Жаль, — равнодушно сказал Тенна. — Я не хотел тебе вреда.