Генри Олди - Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала

• Название: Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала
• Автор: Генри Олди
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058898-5, 978-5-403-00961-4

Один из самых популярных жанров в нашей стране, любимый и авторами, и читателями.

Фэнтези — во всем ее великолепии и многообразии!

Озорной юмор — и вполне серьезные проблемы.

Увлекательные приключения — и оригинальные философские концепции.

Мистические городские легенды — и неожиданные, таинственные повороты истории.

Яркий калейдоскоп сюжетов и образов, персонажей и концепций.

Повести и рассказы, относящиеся ко всем возможным стилям и направлениям фэнтези.

---

Итак, в Чизвик…

Путь жизненный пройдя до половины, лорд Джон очутился в таком Сумрачном Лесу, что другой на его месте давно уже спятил бы от страха. Иные счастливцы, заглянув одним глазком под черный полог Леса, успевали выскочить, белые от ужаса. Самые смелые бродили опушкой — и пугали глупцов. Лорда Джона такое не интересовало. Ему нужна была чаща, глушь, сырой бурелом — обитель призраков и неупокоенных мертвецов. Он был романтик — по-своему.

Такие иногда встречаются даже в Сумрачном Лесу Политики.

Если членство в парламенте тебе гарантировано по праву рождения — чего еще желать? Искатели счастья за всю жизнь не могли добиться того, что Джон Рассел, третий сын герцога Бедфордского, наместника Ирландии, получил играючи. С двадцати — депутат палаты общин; с двадцати двух — бессменный лидер партии вигов. Министерские посты — на выбор — лежали рядышком, достаточно лишь наклониться. Но, к удивлению обитателей Леса, лорд Джон не спешил. И в этом была первая странность, немало смущавшая современников и потомков.

Через тридцать лет, когда лорд Джон окончательно превратится в живую легенду, а броненосец «Warrior» со второй попытки сойдет-таки на воду, некий эмигрант, пользуясь английским гостеприимством ради политических интриг и написания книги «Das Сapital», сочтет Джона Рассела обычным карьеристом. Будучи весьма ленив (вследствие чего «Das Сapital» останется незавершенным), эмигрант придет к выводу, что главной чертой лорда Джона является экономия сил. Он не спешит, не настаивает, не рискует, желая, чтобы все делалось само собой.

«Партии похожи на улиток, — часто повторяет он. — Голова приводится в движение хвостом. Восславим же Господа!»

Лорд Джон — к тому времени уже дважды премьер-министр — едва ли был знаком с трудами бородатого «капитальщика». А если бы прочел их, то улыбнулся по завету Эдмунда Кина. Именно, джентльмены! Карьерист! — звезд с неба не хватаем. Скучный, тусклый, ни блеска, ни таланта. Реформы-законы, крушение и вознесения кабинетов, войны и прочие катаклизмы — просто случай.

Подвернулось под ногу на лесной тропинке.

Будь лорд Джон прозорливцем, наблюдающим Грядущее, непременно бы перевел на язык Шекспира простенькие куплеты из загадочной страны Russia:

The fried chicken,
The cooked chicken,
He went to London once to walk,
But they caught him,
But they arrested him,
And they put him under lock…

Откуда «капитальщику», за всю свою капитальскую жизнь не ставшему даже помощником сельского старосты, знать, что в Сумрачном Лесу Политики не выжить ни ясно-горящему тигру, ни геральдическому льву-леопарду. Рейнеке-Лис, даром что самим Гёте прославлен, и тот шерсть в грязи вывалял. А с «The fried chicken» — какой спрос?

I do not liberal,
I do not orthodox,
I am not difficult to crush…

За год до избрания в парламент девятнадцатилетний лорд Джон вступил в клуб. Он членствовал в дюжине клубов, один другого престижней. Но этот клуб, куда младший из рода Бедфордов попал по рекомендации своего батюшки-наместника, названия не имел — «Клаб», и все. Видать, у основателей воображение отшибло. Помещение без всякого изыска; кухня, признаться, так себе.

И славы никакой — ни хорошей, ни дурной.

Причины молодому лорду объяснили сразу. Основанный в «допожарном» 1764-м, «Клаб» строго следовал главной заповеди Высшего Покровителя: «Докажи, что тебя нет». А ежели такое невозможно, стань маленьким, незаметным. «I do not liberal, I do not orthodox…»

Чем занимался «Клаб», никто толком не знал. Посторонним, кому выпадала редкая честь ближе познакомиться с деятельностью клубменов, осведомленность не шла на пользу. Первым это ощутил на себе его величество Георг, Третий сего имени. Отправив в отставку премьер-министра — члена «Клаба», — король внезапно сошел с ума. Последним стал министр иностранных дел Каслри — ему довелось долго и нудно резать себе сонную артерию складным ножом.

Мелочи вроде разорения или грандиозного скандала — не в счет.

Естественно, «Клаб» не имел к этим бедам ни малейшего отношения. Он вообще ни к чему не был причастен. Считалось, что «Клаба» вообще нет. Первые годы, выполняя поручения коллег, лорд Джон не мог понять, отчего в мире до сих пор не наступило всеобщее счастье. Если не в мире, то хотя бы дома, в милой Англии?

Кто и что мешает?

Ему объяснили. Ответ был прост — у клубменов, как и у прочих британцев, мнения редко совпадали. Решения откладывались, перспективные замыслы оказывались недостижимой мечтой. Старожилы хорошо помнили, как сорвалась затейка с созданием «Соединенных Штатов Британии». Дело казалось верным, все было опробовано на безопасном удалении, за океаном; уроки учтены, слишком любопытный король вовремя спятил, а друзья-французы, подбавив задору, взяли Бастилию. Один из членов «Клаба» уже дал сигнал: внес в парламент предложение о новом национальном празднике Британии — 14 июля, Дне борьбы с тиранией.

Не решились, повернули назад. Как и совсем недавно, когда храбрый парень Тистльвуд был готов выполнить приказ и перестрелять возомнивших о себе министров. Междуцарствие, ни короля, ни правительства; власть валилась на окровавленный булыжник Катор-стрит. Подбирай! Список Совета Национального Спасения был обсужден и одобрен…

После казни бедняги Тистльвуда лорд Джон крепко задумался.

Этому немало способствовала встреча на одном из обедов в «Клабе». Почетный гость, представившийся кардинальским именем Эминент, был усажен рядом с лордом Джоном. Не без умысла: во-первых, они ранее успели познакомиться в свете, во-вторых, младший сын герцога Бедфорда обладал редким умением толковать ни о чем — но чрезвычайно увлекательно. Коронной его историей была встреча с Наполеоном. В свое время Джон Рассел не поленился съездить на Святую Елену; естественно, по личной инициативе.

«Этот Бони — такой милый толстячок! А какой у него чудовищный французский!..»

Толстячок Бони не заинтересовал Эминента — с лейтенантом Буонапарте он встречался в 1791-м. Зато поговорили о Байроне. Лорд Джон искренне, что с ним бывало нечасто, заявил: лорд Джордж, конечно, мужеложец и сатанист, но в политике зрил в корень. Именно он озвучил два вопроса, которые Британии придется решать в этом веке: еврейский и рабочий. Разговор плавно перетек на луддитов; собеседники сошлись на необходимости контроля за «прорывными» изобретениями, часть из которых не грех и придержать. Лорд Джон выразил сожаление, что Джеймса Харгривса, изобретателя прялки «Дженни», вовремя не отправили в Ньюгейт; Эминент посетовал на чуму, не удостоившую своим вниманием французскую математическую школу.

Распрощались они, чрезвычайно довольные знакомством, и начали встречаться еженедельно. Да, некоторые свойства Эминента намекали на то, что новый приятель лорда Джона — не вполне человек. Но в Сумрачном Лесу Политики водятся разные звери. Пахнет серой? — на лечебных водах в Эксе тоже пахнет серой, и только на пользу. А после того, как Эминент рассказал новому другу о необычном человеке с рыжими бакенбардами, пообещав «одолжить» своего протеже на время, лорд Джон понял — он больше не связан условностями «Клаба».

Можно начинать собственную затейку.

— Чизвик, сэр!

«Надо же, всю дорогу просидел у окна! Слева — Сион-хаус, бывшее аббатство, ныне резиденция герцога Нортумберлендского; впереди — знаменитый парк…»

— Направо, Гарри! К дому Каннинга.

— Признаться, не слишком удивлен, лорд Джон. Можете не стараться, я не понимаю язык шантажа. Прежде чем переступать границы чести, вспомните, что мы оба — члены «Клаба».

— «Клаб» находится вне всяких границ, господин премьер-министр. Но сейчас речь идет о нашем с вами персональном деле. «Клаб» не давал санкцию на постройку броненосца, не так ли?

Мелкий бисер пота на лысине. Черные тени под глазами. Усталый взгляд, покрасневшие веки. Джордж Каннинг, премьер-министр Великобритании, плохо спал этой ночью. А может, и вовсе не ложился. В свои неполные шестьдесят он выглядел стариком. На какой-то миг лорду Джону даже стало жалко дедушку.

— Финансируя постройку железной лохани, вы и ваш подельщик, министр Хаскиссон, нарушили все возможные законы, господин премьер-министр. Парламент будет весьма удивлен, узнав некоторые детали. Главное же то, что «Warrior» погиб. Сотни тысяч фунтов развеялись в воздухе. Победителей не судят, но побежденным — горе. Кажется, взрыв устроили датчане? В парламенте вспомнят, что именно ваше правительство дало санкцию на уничтожение Копенгагена. С варварами поступили по-варварски. Вам даже сочувствовать не станут…

Слова-пощечины били без жалости. Краешком сознания лорд Джон понимал, что выбрал неверный тон. Следовало посочувствовать, ругнуть проклятых датчан, предложить помощь. Но слишком долго он ждал этой минуты. Каннинг, возомнивший о себе плебей, сын прачки, ушедшей на содержание к жалкому актеришке, вообразил себя Мессией…