Дуглас Коупленд - Generation Икс

• Название: Generation Икс
• Автор: Дуглас Коупленд
• Издательство: 0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Контркультура
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-021267-5, 978-5-9713-5635-6

«Мы живем незаметной жизнью на периферии; мы стали маргиналами – и существует масса вещей, в которых мы решили не участвовать. Мы хотели тишины – и обрели эту тишину. Мы приехали сюда, покрытые ранами и болячками, с кишками, закрученными в узлы, и уже думали, что когда-нибудь нам удастся опорожнить кишечник. Наши организмы, пропитанные запахом копировальных машин, детского крема и гербовой бумаги, взбунтовались из-за бесконечного стресса, рожденного бессмысленной работой, которую мы выполняли неохотно и за которую нас никто не благодарил. Нами владели силы, вынуждавшие нас глотать успокоительное и считать, что поход в магазин – это уже творчество, а взятых видеофильмов достаточно для счастья. Но теперь, когда мы поселились здесь, в пустыне, все стало много, много лучше».

---

На следующее утро Отис увидел на шоссе восемнадцатиколесные фургоны, груженные оружием, обмундированием и говядиной, двигавшиеся в направлении Мустанга, Или и Сузанвилла, и вскоре он уже оказался в юго-западной Юте, где в этот момент шли съемки фильма с Джоном Уэйном – более половины занятых в нем актеров умерли потом от рака. Ясно, что у Отиса была захватывающая поездка – захватывающая, но одинокая.

Я избавлю тебя от описания дальнейшего путешествия Отиса, но главное скажу. Суть в том, что за несколько дней Отис нашел искомый лунный ландшафт в Нью-Мексико и понял, после тщательного исследования, что его догадка верна – атомные грибы и вправду значительно меньше, чем принято считать. Отис обрел покой – затихли голоса, непрерывно, с детского сада, нашептывавшие в его подсознании о ядерной катастрофе. Беспокоиться было не о чем.

– У этой истории счастливый конец?

– Не совсем, Энди. Спокойствие Отиса было недолгим. Вскоре он сделал новое ужасное открытие. Произошло это так: возвращаясь в Калифорнию по Интерстейт-десять, Отис проезжал мимо торгового центра за окраиной Феникса. Он вяло размышлял о безликих, надменных, крупнопанельных зданиях, лишенных всякой мысли. Какое это удручающее зрелище – вроде ядерных реакторов. Затем он миновал район новых особняков яппи – один из тех странных районов с сотнями панельных, равно бессмысленных огромных кораллово-розовых домов; все вплотную друг к другу и в трех шагах от хайвея. И Отис понял: «Да это вовсе и не дома – это замаскированные торговые центры!».

СУПЕРМАРКЕТ КОРОЛЯ:

распространенная иллюзия, что супермаркет перестает существовать, стоит только из него выйти. Слепота, порожденная этой иллюзией, позволяет обывателям делать вид, что невесть откуда взявшиеся в их районе огромные цементные блоки попросту не существуют.

Отис нашел аналогии с торговыми центрами: кухни – это гастрономические отделы; гостиные – игротеки, ванные – аквапарки. Отис сказал себе: «Господи, что же творится в сознании живущих здесь людей – они что тут, только и делают, что торгуют?».

Он ощутил, как свежа и пугающа эта мысль; ему пришлось притормозить у обочины и сосредоточиться, глядя на проносящиеся мимо машины.

Тогда-то он и утратил обретенное спокойствие. «Если люди способны превратить свои дома в торговые центры, – подумал он, – то те же люди могут приравнять атомные бомбы к обычным.»

Это открытие он связал со своим новым знанием о ядерных грибах. «Как только эти люди увидят, что у новых взрывов меньшие, более дружественные размеры, процесс станет необратимым. Всякая бдительность исчезнет. И не успеешь оглянуться, как атомные бомбы можно будет приобрести в любой лавчонке – или получить бесплатно, в придачу к канистре бензина!» Отисом вновь овладела тревога.

* * *

– Он был в норме? – спрашивает Клэр.

– Только кофе. Девять чашек, судя по звуку. Силен.

– Мне кажется, он слишком часто думает о том, как взлетит на воздух. По-моему, ему надо влюбиться. Если этого не произойдет, он и вправду развинтится.

– Очень может быть. Он возвращается завтра вечером. Говорит, везет для нас обоих подарки.

– По-моему, все это мне снится.

ЧУДОВИЩА СУЩЕСТВУЮТ

Дег только что приехал. Но каков у него вид. Он напоминает нечто, выкопанное собаками из мусорных контейнеров в Кафедрал-Сити. Его обычно розовые щеки приобрели сероватый оттенок, словно голубиные перья; каштановые волосы всклокочены, как у вооруженного снайперской винтовкой маньяка из триллера, высунувшегося из захваченной им закусочной с воплем: «Не сдамся!».

Все это мы замечаем, едва он переступает порог, страшно взвинченный и невыспавшийся. Я встревожен и, по тому как Клэр нервно крутит в пальцах сигарету, вижу, что ей тоже не по себе. Однако, несмотря ни на что, у Дега довольный вид, казалось бы, чего еще желать; но почему его радость кажется такой подозрительной? Похоже, я знаю, почему. Это мне знакомо. Подобная беспричинная радость и показное веселье были написаны на лицах друзей, вернувшихся после полугодичного пребывания в Европе; на лицах, выражающих облегчение от того, что можно снова приобщиться к большим машинам, пушистым белым полотенцам, калифорнийской еде; все это соседствовало с неизбежной полуклинической депрессией: «Что же мне теперь делать с моей жизнью?», – депрессия, как правило наступает до и после паломничества в Европу. Ну и ну. Но Дег уже пережил серьезный «кризис пост-юности», а, слава богу, такие вещи случаются только раз. Так что, должно быть, он слишком долго был один – невозможность с кем-то поговорить бьет по шарам. Правда. Особенно в Неваде.

– Привет, чудики! Привез гостинцы, – кричит Дег, вваливаясь к Клэр с бумажным подарочным пакетом в руках; на мгновение он задерживается в прихожей – бросить взгляд на журнальный столик, где лежит почта Клэр, и это дает нам долю секунды, чтобы обменяться многозначительными взглядами – брови подняты вверх; мы сидим на ее кушетке и играем в «эрудита», и Клэр успевает шепнуть мне: «Сделай что-нибудь».

– Привет, дусик, – говорит Клэр, стуча по деревянному полу пробковыми, на платформе танкетками; с костюмом тореадора цвета лаванды и брюками-клеш она явно переборщила. – В твою честь я вырядилась, как домохозяйка из Рено. Попыталась даже соорудить «вшивый домик» на голове, но лак кончился. Так что… Выпить хочешь?

– От водки с апельсиновым соком не откажусь. Привет, Энди.

– Привет, Дег, – я поднимаюсь и иду мимо него к входной двери. – Надо облегчиться. У Клэр унитаз издает какие-то загадочные звуки. Сейчас вернусь. Долго ехал?

– Двенадцать часов.

– Вот и славно.

СТРАХО-ХОНДРИЯ:

ипохондрия, вызванная отсутствием медицинской страховки.

Пройдя через двор в свой чистый, но захламленный домик, я отыскиваю в нижнем ящике шкафчика в ванной комнате купленный по рецепту пузырек, оставшийся от моей годичной или двухлетней давности фазы дурачеств-с-успокоительными. Из пузырька я выуживаю пять оранжевых таблеток транквилизатора «Ксанакс» по полмиллиграмма, выжидаю несколько минут, достаточных для опорожнения мочевого пузыря, и возвращаюсь к Клэр, где размалываю их в ступке для специй и высыпаю получившийся порошок в приготовленную для Дега водку с соком. «М-да, Дег. Вид у тебя раздрызганный, ну ничего, за тебя». Мы чокаемся (я – минералкой). Наблюдая, как он заглатывает напиток, я осознаю – вина ударяет в загривок электрическим разрядом, – что переусердствовал с дозой и, вместо того чтобы просто помочь бедолаге расслабиться (как намеревался), сделал все, чтобы через пятнадцать минут он превратился в предмет мебели. Клэр об этом лучше не заикаться.

– Дегмар, мой подарок, будь добр, – произносит Клэр неестественно бодрым голосом, скрывающим обеспокоенность его состоянием.

– В свое время, мои маленькие везунчики, – говорит Дег, кренясь на сидении, – в свое время. Дайте хоть секунду передохнуть. – Отпив по глоточку, мы осматриваем норку Клэр. – Клэр, твой дом, как всегда, безупречен и очарователен.

– Батюшки-светы, спасибо, Дег, – в его словах Клэр чудится высокомерие, хотя мы с Дегом на самом деле всегда восхищались ее вкусом – в бунгало, обставленном кучей фамильного добра, которое удалось урвать при многочисленных разводах папеньки и маменек, в миллион раз больше вкуса, чем в наших с ним домах.

САМОДЕЛЬНАЯ ЗАПОВЕДЬ:

частное жизненное правило, сродни суеверию, позволяющее человеку справляться с повседневной жизнью в отсутствие системы культурных или религиозных ценностей.

Клэр пойдет на все, лишь бы получился желаемый эффект. («Мой дом должен быть совершенным».) К примеру, она убрала ковер – открылся деревянный пол, который она вручную отциклевала, покрыла лаком и усеяла персидскими ковриками и мексиканскими циновками. Вдоль драпированных тканями стен стоят старинные посеребренные кувшины и вазы (результат посещения блошиного рынка округа Оранж). Стулья, сделанные в Адирондаке из каскарской ивы, напоминают садовые, они украшены подушечками из провансальского шелка.

У Клэр чудный домик, но от одной вещи в нем становится не по себе – это огромная куча, десятки пар оленьих рогов, которые, сцепившись в хрупкую окостенелость, лежат в соседней с кухней комнате. Комната, которой положено быть столовой, напоминает склеп и до смерти пугает техников-смотрителей, приходящих проверять состояние дома.

Одержимость такого рода коллекционированием началась у Клэр несколько месяцев назад, когда она «освободила» кучу оленьих рогов на ближайшем «блошином рынке». Спустя несколько дней Клэр оповестила нас с Дегом, что посредством некоего обряда, позволила душам загубленных животных отойти на небо. Что это был за обряд, мы так никогда и не узнали.

Вскоре процесс «освобождения» превратился в легкое наваждение. Теперь Клэр спасает рога, помещая в одной из газет объявление следующего содержания: «Местной художнице требуются для работы оленьи рога. Просьба звонить по телефону 322…». В девяти из десяти случаев откликается женщина по имени Верна – волосы в кудряшках, рот постоянно набит антиникотиновой жвачкой, она говорит Клэр: «Милочка, вы не похожи на человека, режущего по кости, но пока мой монстр в отъезде, заберите это барахло. Все равно всегда терпеть их не могла».