Леонид Головня - Вкус «лимона»

• Название: Вкус «лимона»
• Автор: Леонид Головня
• Издательство: Астрель, АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048477-5, 978-5-271-17996-9

Николай Мавроди (он же Эсмеральдов), молодой, спортивный, сексуальный, полный амбиций, решил отправиться за миллионом в Америку, где трудится целая армия подобных ему охотников за легкой наживой. Это и продавцы сомнительной недвижимости, и организаторы несуществующих круизов, и владельцы публичных домов под видом массажных салонов.

Сорок сюжетов не выдуманы, они основаны на материалах прессы и реальных судебных процессов. Мавроди удачно срывает большой куш, но теряет достоинство, уважение людей и любовь в этой погоне.

Путаница, шантаж, интриги, аферы. Миллион то ускользает из рук, то движется в руки снова.

---

– Ревнует, значит!

Длинное помещение занимало два стола, беспорядочно загруженных кипами бумаг. На одном из столов ютилась отодвинутая к стене, старая русская машинка «Москва».

Хозяйка офиса, не стесняясь, принялась переодеваться.

– Уф! – выдохнула она, освобождаясь от брюк и каблуков, накидывая потертый халат и превращаясь из дамы в расплывшуюся тетку. Тетка выбрала из стопки голубую папку и протянула Алабышеву: – Держи! Эти готовы.

Алабышев достал из сумки скоросшиватель и передал ей. Тетка листанула документы.

– Солидный клиент, – сказал Алабышев, глядя на непроницаемое крашеное лицо.

– Провинциальные российские загсы по три месяца не отвечают, архивы – и того дольше, – проворчала женщина.

– Полин, мы ведь всегда понимали друг друга, – произнес он многозначительно.

– Дорогой мой, так то стоит…

– Само собой разумеется. – Алабышев протянул конверт.

Полина пересчитала деньги.

– В любом случае пару недель надо.

– Подходит.

Коле тем временем надоело ждать. Услышав, что шум душа затих, он шагнул в коридорчик и остановился перед дверкой в маленькую комнатку, не предназначенную для служебного пользования. Все пространство комнатки занимала широкая кровать, на которой вздыбилось колом цветное одеяло. Подушки валялись на полу. Вместо тумбочки между окном и кроватью втиснулся мольберт с недописанной картиной.

Перед мольбертом на раскладной табуретке разместился соблазнительный для Коли объект – распаренная, завернутая в простыню дебелая русая молодуха. Под тонкой простыней угадывались легкая полнота тела и тяжелые груди. Крутое белое бедро было выставлено словно напоказ. Молодуха водила по картине кисточкой.

Коля оценил представшую перед глазами «живопись», и как-то сразу исчезла усталость от ожидания.

– Картина продается?! – нарочито гаркнул он.

Молодуха завизжала от испуга, будто ее режут, прикрывая простыню на груди руками. Но, рассмотрев незнакомца и осознав суть вопроса, она кокетливо заулыбалась.

– Напугали как! Вы живописью интересуетесь?

– Я люблю именно такие вот сексуальные сюжеты.

– Что вы видите в моем творчестве сексуального?! – неестественно рассердилась девица. – Это же романтизм. Томление чувств.

– Вы слишком откровенно их томите, – сказал Коля, изображая знатока.

– Как это?

– Что вот там? – Коля указал на два розовых дерева у беседки.

– Яблони в утреннем свете.

– Не-ет, – Коля отрицательно замотал головой и уставился на ее грудь.

– Ах, прекратите! У вас воспаленное воображение. – Молодуха заерзала на своем сиденье.

– Что тут плохого? – интриговал Коля. – Ваша чувственная натура самый обыденный объект делает нежным и привлекательным!

«Натура» сообразила, что обличать потенциального покупателя невыгодно, – надо, наоборот, его очаровывать.

– Конечно, ничего плохого тут нет. Скажу вам честно, я рада, что существуют такие ценители живописи, как вы. – И она призывно сощурилась.

«Ценитель» оправдал ее надежды.

– Сколько стоит полотно? – деловито спросил он.

– На экспозицию я выставлю за пятьсот, но если берете по готовности, отдам за триста.

– Я, пожалуй, сначала возьму ту, поменьше, за двести, прямо сейчас, – указал он пальцем в угол. – В ней больше соблазна. Можно посмотреть поближе?

– Проберитесь по стене и смотрите.

Коля полез вдоль кровати, перешагивая через подушки.

– На той, что вы пишете, хотелось бы увидеть что-нибудь мужское, – добравшись в угол, словоблудил он. – Вы, вероятно, слишком молоды, мало опыта.

Художница, как застенчивая дева, потупилась в пол, переваривая комплимент. Затем подняла глаза, оценивая достоинства Колиной фигуры, и отвернулась со вздохом.

– Вы ведь еще не заселяли вашу недвижимость. Так? – продолжал в том же духе Коля. – Мне бы хотелось на той лавочке под сиренью у беседки оказаться.

– Вообще-то это пейзаж.

– Ну и что? Пусть пейзажем остается! Хотите, я буду позировать вам? – сымпровизировал он, доставая деньги.

Дева напрягла мышцы бровей.

– Возможно, но надо искать композицию, – авансировала она Колины надежды и добавила, изобразив презрение ко всему материальному: – А деньги моему любимому мужу передайте.

Любимый муж с пакетом продуктов вбежал по узкой лесенке офиса, вошел в комнатку, бросил сумку на кровать и выставил из пакета на подоконник бутылку водки.

– Веруньчик! – пропел он слащавым голосом и игриво притиснулся к женщине сзади. – Я вернулся. А ты все работаешь! Хотели же субботу и воскресенье поваляться.

Молодуха сладко потянулась и промурлыкала:

– Тут у тебя клиент.

Алабышев выпрямился и увидел Колю. Игривое настроение сменилось на раздраженное.

– Тебя пригласили на какой день? – спросил он грубо.

– Меня никто не приглашал, – огрызнулся Коля. – Я – по рекомендации Едлина.

– Он картину купил, – сладко пропела Веруньчик. – Второй интересуется.

Раздражение на лице Алабышева преобразовалось в хищную гримасу.

– Умно поступил. После выставки картины резко поднимутся в цене.

Он схватил сумку и махнул Коле рукой следовать за ним. В офисе Алабышев согнал со стола кота и деловито спросил:

– Давно Едлина видел?

– Вчера. Он просил долг тебе передать. Двести долларов. – Коля протянул деньги.

Алабышев взял и пошелестел двумя бумажками:

– Только двести?

– У меня больше не было.

– Так он у тебя одолжил! Ну, жук! Он что, дома?

– Дома, – ответил Коля, не понимая удивления собеседника.

Хозяин кабинета взял телефон, набрал номер.

– Остальные когда? – спросил, не здороваясь.

– Я тебе клиента послал, – сказала трубка. – Из моего процента возьмешь остальные.

– Ладно.

Отключившись, он посмотрел на Колю. Тот указал взглядом на деньги:

– Эти двести я заплатил твоей жене за картину. Ты включи долг в гонорар.

Алабышев наморщил брови, запутавшись в калькуляции:

– Ну и бухгалтерию ты развел!

– Нет с собой больше. Хочешь, я ей потом занесу?

– Не надо! – сразу же отрезал Алабышев и скрыл всплеск ревности под участливым вопросом: – Рассказывай, в чем проблема?

Остановленный на полпути к вожделенной подруге, он не мог сосредоточиться. Клиент был сейчас некстати, Алабышев слушал его с нетерпением.

– Хочу на политическое убежище подать, – сказал Коля, протягивая паспорт. – Я с корабля бежал. В России бандиты преследуют. Едлин говорит, перебежчикам убежище сразу дают.

Алабышев мрачно рассматривал документ.

– Малина кончилась. Тухлое твое дело. Как тебя?.. – Он посмотрел в паспорт. – Николай. Россия и Америка – теперь дружественные страны. – Алабышев выдержал паузу, выкладывая из сумки на стол папки. Упускать деньги все-таки не хотелось, и он спросил: – Ты уверен, что преследуют бандиты?

– Не только уверен, я это испытал на собственной шкуре.

– Надо забыть. Надо говорить, что преследуют – власти. Тебя вызывали на допросы, били. Понял? Нужен хоть один протокол, хотя бы повестка в милицию. Доказательства какие ни на есть. И преследовали тебя… – Алабышев задумался, – за веру. За то, что ты – баптист, например!

– Какой я баптист! – встревожился Коля.

Алабышев молча посмотрел на голубую папку, взятую у Полины.

– Попробуем что-нибудь сделать! – многообещающе произнес он. – Работа будет стоить шесть тысяч.

– Долг ты включил? – уточнил Коля.

Алабышев понял, что сплоховал, но поднимать сумму не стал – она была и так завышена.

– Включил. Как принесешь половину денег, начнем оформлять. Но ничего гарантировать я не могу.

– Как – не можешь!? – почти вскрикнул Коля.

– Дорогой мой, я всего лишь готовлю документы. Решают в госдепартаменте.

Музыка исполнялась на пианино. Служитель в черном одеянии и сестры в белом хором выводили незнакомую мелодию. Коля с осознанием торжественности момента крутил головой, разглядывая незнакомую обстановку. Баптисты – народ скромный. Ничего особенного он не отметил. На него надели белый халат и указали место у края купели, большого квадратного чана.

Служитель поднял правую руку:

– Согласны ли вы креститься, сын мой?

Коля кивнул, хотел ответить, но поскользнулся в купель с головой. Вынырнул, виновато улыбаясь.

Певчие давились улыбками. Коля забегал глазами по сторонам. Поймал чей-то взгляд.

– Я с головой ухнул! – залепетал тихо.

– С головой – положено, – шепнули. – Ритуал ты не нарушил. Когда позовут, встанешь на колени.

Служитель прославил Христа, и две теплые руки легли на голову коленопреклоненного Коли. Слова проповеди, как музыка, погружали его в неведомый и значительный мир, из которого, помимо воли, выталкивала совершенно противная мысль: «У кого тут получать справку?» И он исподтишка оглядывался.

Дома, бросив на кровать брошюры, выданные баптистами, Коля настойчиво пытался докричаться до Родины.