"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 24 (1984 г.)

• Название: На суше и на море. Выпуск 24 (1984 г.)
• Автор: "На суше и на море"
• Жанр: Научная Фантастика

---

И вдруг в воздухе появилась ворона. Точнее, это потом обнаружилось, что ворона. Мы с Александром устроились в тени капсулы и жевали сухие мясные галеты, запивая их холодной кофейной бурдой: не оставалось ничего другого, как размешивать порошок растворимого кофе в теплой воде, нагретой на солнце. Близился вечер. Радостианские сутки длятся тридцать семь с половиной часов, день длинный, «сиеста» тянется долго, поэтому мы размякли, устав от жары, и сидели молча. Внезапно Сашка больно схватил меня за локоть и указал вверх. Над «жуком» кружила черная точка. В следующее мгновение Александр метнулся в капсулу и вернулся с биноклем и карабином в руках.

– Ты не поверишь, - сказал он после минутного созерцания. - Ворона.

– Как ворона? - Я даже испугался.

– Обыкновенная, черная, - он пожал плечами и прицелился.

– Саша, может, не надо? Может, подождем? Пускай снизится, поближе разглядим. Ну откуда здесь ворона?

– А если улетит? И потом, заряжено-то не пулей, а ампулой со снотворным.

Щелкнул выстрел. Ворона резко вильнула в сторону, сложила крылья, спикировала и уселась прямо перед нами, шагах в трех.

– Вы что, обалдели, что ли? - возмущенно сказала она на прекрасном русском языке.

Саша выронил карабин. Я ахнул и сел - не сел, а плюхнулся - на ступеньку трапа.

– Нет, я спрашиваю, вы что, с ума посходили? - продолжала ворона. - Вот так летишь себе, не смотришь по сторонам, чуть зазеваешься - и привет! - уже пуля в кишках сидит. Каково, а?

Я взглянул на Сашку и покрутил пальцем у виска. Он согласно закивал и надавил себе на глазное яблоко. Я повторил прием. Ворона двоилась. Прикусил губу, по-моему, до крови. Больно. На галлюцинацию, следовательно, не похоже.

Ворона, очень знакомо наклонив голову, с интересом наблюдала за нашими манипуляциями. Почистила клюв, затем глубоко погрузила его в песок и вытащила жирного розового червяка. Проглотила.

– Только не вздумайте меня своими галетами соблазнять. Я птица разборчивая и неподкупная: на гадость вашу и смотреть не хочу. А червяков здесь полным-полно.

Ворона каркнула. Тут же - словно по сигналу - из песка полезли отвратительные, в большой палец толщиной, глазастые черви. Меня затошнило.

– То-то же, - наставительно сказала птица. Она, казалось, была отменно довольна. Каркнула еще раз, и червяки утянулись в песок. - Впредь не пуляйте, не подумав. А то пускай на планету всякого. Как увидят что живое, сразу же палец на спусковой крючок. Прямо какие-то trigger-happy.[1]

Really, trigger-happy-that's the word.[2]

Я вздрогнул. Ворона, очевидно, могла спокойно перейти на английский язык и трудностей не испытала бы.

– Я не пулей стрелял, - внезапно сказал Сашка. Бог ты мой, он… оправдывался! - Я стрелял ампулой со снотворным.

– А мне откуда это знать?! - осерчала ворона. - Будто я разбираюсь, чем меня угостить хотят. Впрочем, раз не пулей - я вас прощаю. А снотворное свое заберите. Мне оно как-то ни к чему. У меня и так сон нормальный. - И проклятая птица выплюнула на песок нашу ампулу.

Затем захлопала крыльями, тяжело подпрыгнула и улетела. Не улетела - умчалась с такой поразительной скоростью, что мы и опомниться не успели, как она растворилась в зеленом небе.

Жалко, что некому было подслушать разговоры, которые мы вели той ночью, беспокойно вертясь в гамаках. Разговоры эти были - первый класс. Такие, например:

– Ну ладно, на планете обитают говорящие вороны. Примем как данность. Чего не бывает во Вселенной! Но откуда они русский язык знают? И английский?

– Очень просто: обучились в школе первой ступени.

– Мерси, ты очень сообразителен. А пули на лету где научились ловить?

– Пустяк! Военная подготовка под началом умудренных опытом столетних воронов.

– Гениально! Червяками командовать тоже армейский навык?

– Нет, это у них врожденное.

– Славненько поговорили… Ну, спи. Спокойной ночи!

– Уснешь тут…

Все-таки мы заснули. А когда лучи поднявшегося над горизонтом Арктура разбудили нас, мы поняли, что спокойно кончить дни нам здесь не дадут. В пятнадцати метрах от «жука» покоилась большая иссиня-фиолетовая лужа.

Минут десять мы изучали ее издали. Наконец Саша произнес:

– Ну как, Константин, может, позавтракаем сначала? Думается мне, если уж она появилась, то неспроста и надолго.

– Нет уж, давай-таки выясним, что ей нужно. Знаешь, как-то не до еды, пока она здесь торчит. Только карабин не бери. Вылезет какой-нибудь крокодил и начнет нас честить: мол, опять неправильно ведете себя.

Черт бы побрал мой язык! Я еще не закончил фразу, как фиолетовая вода пошла волнами и на песок выполз… на самом деле крокодил. Здоровенный - метров пяти в длину.

– Еще кто-нибудь нужен? - басом осведомился он.

– Говорящего крокодила нам не хватало! - довольно-таки непоследовательно шепнул я Сашке, но тот меня не слушал.

– Бегемот, - ляпнул он ни к селу ни к городу.

– Пожалуйста, - спокойно ответил аллигатор. - Архимед, вылезай, гости тебя требуют. Его Архимедом зовут, - пояснил он. - Больно много воды вытесняет.

Лужа снова заколыхалась, показалась черная лоснящаяся туша, и через несколько секунд перед нами стоял вполне натуральный бегемот по имени Архимед. Он шумно фыркал и разевал огромную пасть.

– Ну и жарища! - сказал бегемот, отдышавшись. Голос у него был тонюсенький - прямо мальчишеский дискант. - Градусов тридцать по Цельсию, тридцать восемь по Реомюру, восемьдесят шесть по Фаренгейту. Так?

– Так, - честно ответили мы с Сашкой.

– А вы говорите! - словно передразнивая, сказали крокодил с бегемотом укоризненным дуэтом, как-то оценивающе взирая на нас. - Ну-с, гости дорогие, с чем пожаловали?

Мы молчали. Да и что могли мы ответить? Ясно было одно: с нами играют какую-то нелепую комедию. Хотелось вести себя достойно, а вот роль, уготованную нам, никак не удавалось понять.

– Слышишь, Обжора, с нами не разговаривают, - пропищал бегемот. Крокодила, оказывается, звали Обжора. Что же, вполне резонно. - Оне, видите ли, важные. Мы для них, видите ли, не ровня, низший сорт, так сказать. Надулись, как индюки, и стоят.

– Да нет, Архимеша, ты не прав, - голос у крокодила, хоть и низкий тембром, был чрезвычайно мягкий, бархатистый. И интонация учтивая, вкрадчивая, даже угодливая. - Ты не иронизируй. Они просто остолбенели. Может, испугались или что. Видишь, как побледнели, бедняжки. Пот прошиб, ножки подгибаются. Вы, ребята, не бойтесь, - обратился он к нам. - Чего бояться-то? Мы звери спокойные, на людей не кидаемся. Вот поговорить хотели, да видим, не ко времени. Вы и не завтракали еще. А может быть, вам запах наш не нравится? Это мы исправим.

Зловоние действительно было невыносимым. Из крокодильей и бегемотовой пастей несло гнилью, плохо пережеванной пищей и тиной - в общем помойкой. Крокодил Обжора подбежал к луже, запустил туда переднюю лапу и вытащил флакон цветочного одеколона с допотопным пульверизатором. Несколько раз нажал на грушу, проверил, побрызгал в пасть бегемоту, потом себе.

– Теперь лучше, - удовлетворенно сказал он. - Итак, мы вас слушаем…

И - с безмерным удивлением:

– Э-э, друзья дорогие… Мы были о вас лучшего мнения.

Я почувствовал тревогу и оглянулся. Сашка стоял в двух шагах позади меня и сжимал в руках лазерное ружье. Когда он успел побывать в капсуле, я так и не заметил.

– Пошли, Обжора, - с обидой в голосе произнес бегемот Архимед. - С ними беседовать - себе дороже. Чуть что, сразу за оружие хватаются. Вчера Чернушку едва не укокали, сегодня нам угрожают. С такими каши не сваришь. А еще туда же - «братья по разуму»…

Оба демонстративно повернулись и не спеша потопали к луже, а через минуту Архимед с Обжорой скрылись в фиолетовой жиже. Я переводил взгляд с Сашки на лужу и не знал, что делать, что говорить. Внезапно вода забулькала, заколыхалась, и уровень ее стал стремительно падать. Вскоре лужа исчезла - вода просочилась сквозь песок. Осталась пустая впадина, и вот что удивительно: глубина ее была совсем небольшая - всего с метр. Ни крокодила, ни бегемота не было видно и следа.

– Ты что распсиховался? - закричал я на Сашку. - Ну кто тебя просил за лучемет хвататься?! Ведь какой шанс упустили!

– Костя, не кричи, ради бога! - взмолился Александр. - Они же издевались над нами! Клянусь, издевались!

– Кто?! Басистый крокодил по кличке Обжора и обидчивый бегемот по имени Архимед? Ты в своем уме?! Это же какая-то игра. Нас изучают! А ты - словно на сафари в верховьях Нила - машешь своей пушкой: мол, не подходи. Может, ты шкуры собирался с них снять? Восхитительно! Первая в истории шкура говорящего бегемота!

Долго мы еще так ругались. Я кричал, Сашка оправдывался, оба осипли, но ни до чего умного не договорились…

Последующие дни мы с утра до ночи копались в нутре нашего «жука». Проверили все блоки, ощупали пальцами каждый контакт, прошлись по всем схемам и сетям - напрасно. Капсула была мертва. Словно кто-то высосал жизнь и из ее реакторов, и из атомных батарей, аккумуляторов. Фотоэлементы подставляли свои ячейки лучам светила, но ни один электрон не реагировал на лавину квантов, не срывался с насиженного места в кристаллической решетке. Даже кино- и фототехника бездействовали, хотя механизмы были исправны, а пленка без единого изъяна. Кадры не получались: линзы отказывались фокусировать изображения. Физику на этой планете отменили…