Виктория Шавина - Научи меня летать

• Название: Научи меня летать
• Автор: Виктория Шавина
• Жанр: Фэнтези

Мёртвая саванна, причудливые красные скалы и белые пески, поющие на ветру — такова страна вечного лета. Здесь люди жестоки и хитры. Пытаясь выжить и защитить свою землю от алчных соседей, Хин, мальчишка шести лет, и его мать просят о помощи древний народ Сил’ан. Но Келеф — его посланец — сталкивается со стеной ненависти и суеверного страха. Подданные готовят бунт, чужие войска вторгаются во владение. Сможет ли Хин стать ключом к пониманию между двумя народами?

Он услышит музыку Лун, оседлает облако, встретит в себе цветного дракона. Но чем дальше от детства, тем трудней совершать невозможное. Чтобы унаследовать власть, Хин должен перешагнуть не только через мораль, но и через себя. Сохранит ли он умение летать, когда разум всё сильнее тянет к земле? Поймёт ли, что — мишура, а за что нужно бороться?

---

Он удивлялся, как уан может грустить, если живёт в окружении поразительных чудовищ. Никто не указывает ему, что делать и как себя вести: он может веселиться хоть целый день и играть, с кем хочет. Потом мальчишка вспоминал, как смеялись над Келефом стражники, слуги и Тадонг, как отзывалась о нём мать, и хмурился, чувствуя противоречие.

В ночь с четвёртого на пятый день Хин наблюдал за величественным восходом Лирии. Та появилась из-за тёмной громады крепости, ещё пушащаяся туманом и непохожая на Луну. Она расплывалась, пульсировала и почти не давала света, пока — в тот час ночи, который называют началом нового дня — не стала вдвое меньше прежнего, но ясной и чистой, белой с едва заметным серебристым оттенком.

От созерцания небесных красот мальчишку отвлекло движение во дворе. Хин присмотрелся внимательнее: по этой части стены никогда не ходили стражники, а уж спускаться вниз и бродить среди хлама, рискуя что-нибудь себе сломать, им бы и вовсе в голову не пришло.

«Ведун», — решил мальчишка. Фигура вышла из тени, и Хин улыбнулся — это был уан. Он плыл к стене так решительно и уверенно, точно там был его тайник или скрытый проход. Хин с восторгом приготовился увидеть, как случится что-то любопытное, но уан просто ударился о стену. Мальчишка озадаченно нахмурился. Келеф бросился на стену снова. Он бился об неё вновь и вновь с глухим, едва слышным звуком, точно обезумевшая змея, а потом, привалившись к ней спиной, медленно сполз наземь. Какое-то время он лежал в пыли ничком, только его пальцы судорожно двигались, зарываясь в песок. Потом поднялся, постоял немного и поплыл обратно к крепости.

Хин замер, боясь дышать глубоко. Он ждал новых ужасов, но неожиданно в ночи зазвучала тихая, сказочная мелодия.[9] Она лилась из темноты крепости, чистая и звенящая, как будто её пела сама Луна.

С утра Меми принялась выговаривать Хину, что люди не спят у окон и, наверное, не зря придумали постели. Мальчишка лишь смотрел на неё и счастливо улыбался. Девушка подняла бровь.

— Что случилось?

— Ты слышала вчера колыбельную? — вдохновенно спросил её Хин.

Няня нахмурилась:

— Нет, — сказала она. — Но спала я на диво хорошо.

После завтрака мальчишка вышел побродить по двору. Он представил себе, что где-то среди сора лежит бесценное сокровище, да только оно заколдовано и сразу не разглядишь, каково оно из себя. Сначала нужно угадать сердцем эту вещь, поверить в неё, и тогда она раскроется. Хин принялся рассматривать и перебирать хлам. Постепенно он обошёл половину двора и оказался позади крепости.

Высокий, но недлинный кусок металлической ограды, обросший тряпьём, нависал над останками кухонного стола, лишившегося всех четырёх ножек. За оградой стоял Сил'ан и смотрел на стену. Юный Одезри вздрогнул, увидев его на том самом месте, что и вчера ночью.

— Онге, Келеф-уан, — мальчишка постарался верно повторить все интонации.

Реакция его поразила. Статуя вдруг ожила, обернулась к нему и ответила недоверчиво, но совсем не зло:

— Зар-ы дэа дээе-тет маиит.

Хин ничего не понял, смутился и, поклонившись, хотел уйти, но уан остановил его взмахом руки, потом жестом велел подождать.

— Как… — начал было он, но знание языка его подвело. Сил'ан попытался снова, медленно, ошибаясь даже в ударении: — Откуда понимание какие слова и порядок?

— Я… сравнил, — признался мальчишка. — На общем вы сказали бы мне: ясного утра, господин Одезри. А на своём вы сказали: онге, Одезри-сиэ. Я подумал, что «сиэ» не может быть «утром», потому что оно звучит как-то незначительно. Значит, «сиэ» — это «господин», а «онге» — это «ясное утро».

— Оа, — произнёс уан с той же интонацией, с какой Меми говорила «увы».

— Нет? — уточнил Хин.

— Онге нна — утро, — ответил ему Келеф.

— Тогда в чём ошибка? Просто утро?

— Утро, — повторил уан.

Мальчишка понял.

— А как будет «ясное»? — спросил он.

— Ана, — и Келеф добавил странный звук на вдохе.

Хин попытался его повторить, но ответом стал тихий смех, и мальчишка смущённо уставился в землю.

— Онге анаь, Одезри-сиэ. Зоа, — вполне доброжелательно прозвучало с высоты. А потом, неожиданно утратив к стене и человеку всякий интерес, Сил'ан уплыл прочь.

Глава VI

— Так, — осведомился Синкопа, — все помнят своё задание?

Пушистые твари высунули языки и с важным видом хлопнули крыльями, пара чешуйчатых злодеев схлестнулась хвостами, три червя решительно встопорщили гребни.

— Что ж, — отважно изрёк паук, взобравшись повыше, — никто не говорит, что это будет легко, но мы пойдём до конца. Исполнись храбрости, моё славное воинство! Мы не поступаемся честью! Мы не бросаем тех, кто нам доверился! Мы не убиваем свою совесть и не пестуем зависть! Мы не замыкаем сердца фанатизмом и выслушиваем тех, кто не согласен с нами! И если мы заблуждаемся, то искренне! Я счастлив был узнать вас всех. Возможно, иные из нас не встретятся более, но те, кто вернутся живыми, всегда будут помнить ушедших. Судьба бросила нам вызов, и мы принимаем его, не испытывая жалости к себе!

Фа зевнул и сполз на пол, Ре почесал сгибом крыла за ухом. Черви переступили с лап на лапы, а злодеи давно уже играли в ладушки.

— Я не могу работать с такой аудиторией! — обиделся Синкопа, прерывая речь. — Где овации?! Неблагодарные!

— Давай я скажу, — флегматично предложил Хахманух.

— Не возражаю

Червь оторвал брюхо от пола.

— Келеф в отчаянье, — начал он, — и винит себя. Зря. Все мы одобряем его поступок, хотя люди, знай они, конечно, возненавидели бы его пуще прежнего. В любом случае, так не может больше продолжаться, иначе он сойдёт с ума. Мы приведём его в чувство, чего бы нам это ни стоило!

Воинство поддержало оратора грозным шлёпаньем лап, но тут же встревожено притихло, услышав, как с гулом откатилась входная дверь.

— Идёт, — шепнул Синкопа.

Лятхи переглянулись, решительно и серьёзно. Паук показал три лапы, две, одну и побежал в коридор. Воинство храбро выглянуло из-за угла.

— Келеф! — Синкопа изобразил удивление. — А мы как раз тут мимо проходили. Хм, все сразу. Да… Как удивительно, что мы тебя встретили!

— И в самом деле! — подхватил Фа.

— Чем собираешься заняться? — в свою очередь вмешался мелкий драконикус.

Сил'ан проплыл мимо них куда быстрее обычного.

— Переходим к запасному плану! — скомандовал паук, и лятхи бросились следом за целью.

Пушистые твари, расправив крылья, умчались наверх и перекрыли подступы к комнате уана. Синкопа, мельтеша лохматыми лапами, догнал Келефа и, спустившись по стене на уровень его лица, спросил, как бы невзначай:

— Эй, в чём дело?

— Шанс добиться успеха, не располагая информацией, слишком мал, — был ответ.

— То ли во дворе его осенила идея, то ли мы опоздали, — истолковал Хахманух. Он выбивался из сил, пытаясь не отставать.

— Может, мы сначала всё обсудим? — предложил Синкопа. — Куда спешить?

— Время и отлив никогда не ждут детей Океана и Лун.

— Он прекращает страдать и начинает что-то делать, — протараторил червь.

— Что именно? — уточнил паук.

— Поговорю с Парва-уаном, — ответил Келеф.

— Поговорит с Парва-уаном! — быстро объяснил Хахманух.

Синкопа едва не споткнулся:

— Слушай, я понял, — сказал он. — Всё, отбой! Отбой!

Крылатые твари, вздохнув с облегчением, отбежали в сторону, позволяя Сил'ан пройти.

— Пол в зале до сих пор вымазан сажей, — заметил тот, скрываясь за дверью своей комнаты.

— Это был намёк, — определил паук.

Червь ненадолго задумался.

— Так, — пробасил он в конце концов. — Два варианта. Первый: пусть разбираются те, кто забавы ради заплевали грязный пол. И теперь его не берёт даже очищающее зелье!

— Лучше второй, — дружно сказали драконикусы.

— Ладно, — легко согласился Хахманух. — Тогда те, кто до сих пор не вытащили брата из окна.

Стража не посмела преградить ему путь, и Марбе с силой налёг руками на тяжёлые бронзовые створки врат; те поддались, пропуская его в залу, где заседал совет. Она освещалась шариками света, роившимися внутри пиал из красного стекла. Десятки чёрных шкур оборотней устилали пол, покрывали возвышения, на каждом из которых сидел важный старик в белом платье. Колонны, массивные и тяжёлые, уносили купол так высоко, что лучи света не могли до него дотянуться.

Старики сидели полукругом, а перед ними возвышался покрытый шкурой мурока трон — пустой. В каменных стенах, раскрашенных яркой оранжевой краской, не было ни окна, ни щели. В душном воздухе пахло старым мехом и потом, а по стенам прыгали, извивались и плясали чёрные и красные фигуры людей — нарисованные, если смотреть прямо на них, но стоило повернуться к ним боком, как они начинали кривляться в неверном свете пиал.