Исай Абрамович - Взгляды

• Название: Взгляды
• Автор: Исай Абрамович
• Жанр: Биографии и Мемуары

Во второй книге — «Взгляды. История эволюции советского строя после смерти В. И. Ленина» — я сделал попытку исследовать:

историю борьбы Сталина за его самоутверждение как «преобразователя России»;

организационные и политические маневры, использованные им в борьбе против бывшей большевистской партии, социалистической страны и революционных кадров;

развитие его идеологии в противовес идеологии большевизма, под знаменами которого была осуществлена Октябрьская революция.

---

Не говоря уже о том, что в стране до сих пор продолжает занимать ведущее положение столь любимая Сталиным сдельщина, сдерживающая рост производительности труда, но зато создающая видимость перевыполнения норм, негоден был сам провозглашенный Сталиным принцип: «предпосылкой повышения заработной платы является повышение производительности труда». Проведение в жизнь этого «принципа» не вело к повышению производительности труда, оно лишь развращало трудящихся, толкая их к обману, припискам, снижению качества продукции.

Милован Джилас, возможно, прав, когда называет Сталина организатором новой социальной системы. Только какой? Социализмом ее, во всяком случае, не назовешь. Пожалуй, лучше многих других характеризует эту систему родная дочь Сталина, Светлана Аллилуева, в своей книге «Только один год»:

«Для меня, — писала она, — было много труднее освободиться от мифов и лжи, чем для любого сталиниста. Все, что охватывает собою этот политический термин, всегда было чуждо мне. Даже когда я узнала многое, мне еще долго представлялось, что отец сам был жертвой системы, а не ее создателем и двигателем.

НЕТ, жертвами были другие, жертвами были миллионы людей.

А он дал свое имя системе кровавой единоличной диктатуры. Он знал, что делал, он не был ни душевнобольным, ни заблуждающимся. С холодной расчетливостью утверждал он свою власть и больше всего на свете боялся ее потерять. Поэтому первым делом его жизни стало устранение противников и соперников, а потом уже все остальное. В пореволюционной России он воскресил абсолютизм, террор, тюрьмы, бюрократию, полицию, шовинизм и империалистическую внешнюю политику. В стране, где демократия в 1917 году оставалась выкидышем истории и умерла тут же после рождения, это только укрепило его власть и славу».

В последних словах Аллилуевой кратко, но выразительно изложена суть сталинской идеологии, имеющей много общего с идеологией тысячелетней русской монархии (хотя сталинская практика во многом «превосходила» своих предшественников), но не имеющей ничего общего с гуманной и прогрессивной идеологией основоположников коммунизма, да и с Лениным, который шел лишь на временное подавление демократии.

И глубоко неправ В. Гроссман, утверждая, что Сталин потому-де стал после смерти Ленина во главе государства, что он якобы лучше всех друзей Ленина выражал основную его суть. «Ненависть Сталина к лидерам оппозиции, писал В. Гроссман, — была ненавистью к тем чертам характера, которые противоречили ленинской сути. Сталин казнил ближайших друзей и соратников Ленина потому, что они, каждый по-своему, мешали осуществиться тому главному, в чем была сокровенная суть Ленина».

Это — абсурд, вытекающий из того абсурда, до которого довел В. Гроссман свою, в общем, имеющую основания мысль о влиянии тысячелетнего рабства России на характер русской революции. Доведя свою мысль до абсурда, В. Гроссман заявляет, что это тысячелетнее рабство создало и воспитало «сокровенную суть» В. И. Ленина.

Нет, Ленин воспитывался на демократических традициях своих предшественников на Западе и в России — и именно его «сокровенная суть» состояла в стремлении к освобождению всего человечества, к международному братству, а не к личной власти и господству русского великодержавия, в чем состояла «сталинская суть».

19. Эволюция сталинского режима

Еще в 1929 году, характеризуя путь, по которому сталинская группировка шла к неограниченной власти, Л. Д. Троцкий писал: «…реакция может придти не только после буржуазной революции, но даже после революции пролетарской». Жизнь подтвердила правоту этого теоретического утверждения Л. Д. Троцкого, как и своевременность его более раннего предостережения о возможном перерождении партийных кадров — предостережения, казавшегося многим из нас в 20-е годы чрезмерно пессимистическим.

Прошло полвека — и теперь мы видим, что предсказания Л. Д. Троцкого, к сожалению, не только сбылись, но и, выражаясь сегодняшним языком, «перевыполнены». Эволюция советского общества, начавшаяся с внутрипартийного преследования левой оппозиции, закономерно привела к бесконтрольной власти правящей касты (класса?) бюрократии и фактическому бесправию подавляющей массы народа.

Перерождение советской власти не было, конечно, мгновенным. Это был длительный процесс, растянувшийся на несколько десятилетий, в течение которых шла (особенно вначале) борьба между силами реакции и революции. Впрочем, после кровавых репрессий конца 30-х годов и вплоть до смерти Сталина сил, которые могли остановить процесс сползания режима в сторону реакции, уже почти не было.

Смерть Сталина и решения XX, а затем ХХII съездов партии принесли некоторую надежду на то, что удастся возродить социалистический характер советского общества. Некоторые попытки хотя бы приостановить процесс сползания были, действительно, предприняты Н. С. Хрущевым. К ним относятся не только массовая реабилитация и освобождение заключенных и резкое сокращение (на первых порах) репрессий против инакомыслящих, но и некоторое ослабление цензуры, некоторые (весьма робкие) попытки очистить историю партии и страны от сталинской лжи и сокращение (тоже очень робкое и незначительное) чрезмерных благ для высокопоставленных сановников. Но все это проводилось сверху, без всякого контроля и участия широких масс, без всякого пересмотра законов, в порядке «дарования милости». И «милости» эти очень скоро были отняты самим же Хрущевым, а затем еще более рьяно — теми, кто его сместил.

Сегодняшняя советская бюрократия обладает неизмеримо большей силой и влиянием, чем в 20-е годы, когда о ней писал Л. Д. Троцкий. Со всеми социалистическими принципами она давно покончила. Однако последнего шага она все же не делает: на открытую реставрацию капитализма не идет. Как и прежде, она пользуется социалистической, марксистской, коммунистической терминологией, хотя этот словарь, ставший для нее чем-то вроде «закона божия», все гуще прослаивается терминами, взятыми из словаря националистически-шовинистского.

Почему наше бюрократическое руководство продолжает пользоваться социалистическим словарем? Сознательно ли оно обманывает массы, сея иллюзии, будто продолжает дело Ленина? Или, может быть, обманывается само, веря в то, что говорит?

Вероятно, и то, и другое. Среди наших руководящих деятелей есть, конечно, и законченные циники, которые прекрасно понимают, что никакого социализма у нас нет, да и не нужен им никакой социализм, а нужна власть и предоставляемые ею блага. Но есть, надо полагать, и другие, думающие, что они в самом деле строят социализм в каком-то своем понимании этого слова. Тут и «двоемыслие», гениально обрисованное Оруэллом, и укоренившееся у них, прошедших сталинскую школу, представление о естественном сочетании социализма с великодержавностью (как же, ведь они построили социализм «в одной, отдельно взятой стране»!), и простая теоретическая безграмотность. Современные руководители партии — это не Ленин, не Троцкий, не Бухарин. Они не имеют ни глубоких знаний, ни собственных теоретических концепций. Они держат около себя специалистов (философов, историков, экономистов и др.), которые пишут им доклады, готовят решения, а они принимают и прочитывают их. Специалисты, может быть, и понимают, как обстоит дело по существу, но действуют так, как им велят мало что понимающие политики.

Так они и правят страной вот уже более четверти века — по сталинским методам, с именем Сталина если не на устах, то в умах и сердцах.

Но мир изменился — и открыто следовать сталинскому курсу они кое в чем просто не в состоянии. Так, хотя СССР, благодаря своему могуществу, все еще удерживает в своей орбите ряд стран Восточной Европы и сохраняет свое влияние в большинстве коммунистических партий, советскому руководству сегодня приходится проявлять в международной политике гораздо больше гибкости, чем допускал Сталин. Безоговорочного подчинения, которого требовал Сталин от всех компартий, сегодняшние руководители КПСС уже добиться не могут. Не говоря уже о полностью отпавшем Китае, им приходится делать ряд уступок странам-сателлитам и компартиям капиталистических стран, которые (особенно итальянская, испанская, французская и др.) по ряду вопросов открыто критикуют КПСС и СССР. Даже свою поддержку полуфашистских режимов в ряде стран «третьего мира» (Ливия, Сирия, Ирак, Йемен и др.) им приходится маскировать, объявляя эти режимы «освободительными» и «прогрессивными».

Что касается внутренней политики, то здесь советское руководство особенно консервативно и неуступчиво, особенно старается сохранить сталинские нравы, хотя в ряде случаев тоже вынуждено отступать.

Больше всего советские руководители боятся свободной информации, потому что им нечего противопоставить ей. Отсюда — засекречивание ряда сведений, которые ни в одной стране мира не являются секретными, отсюда — ксенофобия, усиленно насаждавшаяся Сталиным и оставшаяся со сталинских времен незыблемым принципом воспитания советского человека. Отсутствие свободы печати и свободы критики позволяет скрывать от советских трудящихся как огромный разрыв их условий жизни с условиями жизни правящей верхушки, так и неизмеримое отставание их материального уровня от уровня трудящихся западных стран. Свободное общение с иностранцами способно прорвать этот заслон. И поэтому и сейчас, как при Сталине, всякий иностранец (даже член братской компартии) рассматривается как потенциальный шпион, за ним и за теми советскими людьми, которые с ним общаются, устанавливается слежка, и постепенно люди начинают бояться контактов с иностранцами. Что и требуется! Выработан также устойчивый (хотя и негласный) кодекс правил, которыми регламентируется поведение людей, получающих разрешение выезжать за границу. Чрезвычайно неодобрительно относятся наши власти к бракам советских людей с иностранцами. При Сталине такие браки были вообще запрещены специальным законом (что кажется чудовищным в Европе в XX веке). Сейчас этот сталинский закон отменен, но неофициальные попытки помешать таким бракам продолжаются.