Виктория Шавина - Дорога в небо

• Название: Дорога в небо
• Автор: Виктория Шавина
• Жанр: Фэнтези

Вторая книга дилогии. (Ранее называлась «Южные весы».) Продолжение романа «Научи меня летать».

---

Стемнело. В Городе зажглись фонари, словно небо бросило звёзды в каждый стеклянный сосуд на шесте. Чёрная высокая фигура проплыла под сенью раскидистого дерева.

— Эй, — чуть слышно шепнул Нэрэи, свешиваясь вниз и лукаво щурясь. — Кто-то не хочет возвращаться домой?

Вальзаар остановился, поднял голову:

— Прыгай, чудо, — спокойно сказал он, только потом вгляделся как следует, запоздало угадав голос.

— Чувствую, уже не стоит, — донеслось с высоты насмешливым, а всё же чуть виноватым тоном, не оставлявшим сомнений.

Стремительная чёрная молния скользнула вниз по древесной коре. Нэрэи тщательно оправил платье, выпрямился и спросил, беспечный, словно бабочка-однодневка:

— Хорош?

— Осень тебя не испортила, — оценил Вальзаар и поплыл вперёд по пустынному тротуару.

— Что бы это значило? — невыносимое создание увязалось следом. — Так не хвалят, а сообщают, сколько осталось жить.

Глава семьи не поддержал игру:

— Я к Зоа, Нэрэи.

Глупостью младший родственник никогда не отличался:

— Что ещё случилось? — быстро и требовательно. — К Зоа? Но ведь не обо мне разговор? (Вальзаар молчал.) Значит, он так и не привык?

— А тебя это удивляет?

— Не срывай на мне злость.

— А то что? — равнодушно поинтересовался глава семьи. — Сбежишь в Зиму за очередным любопытным экземпляром?

— Куда захочу, туда и отправлюсь, — отрезал Нэрэи. — Весна — не весь мир.

— Вот, — невесело усмехнулся Вальзаар. — Вы двое неуправляемы. Чем руководствовался мой предшественник, проектируя ваше поколение? Не знаешь? А мне кажется порою, он хотел погубить нас всех… Не дай мне Луны ещё хоть одно чудесное открытие.

В отличие от Маро, где даже запертые здания ночью подсвечивались — бессмысленная трата энергии и несомненный вред для ночных насекомых, животных и птиц — Гаэл объяла темнота. По наблюдениям Келефа это тоже было не очень-то хорошо, но уже для людей.

При посадке птица решила ориентироваться на огни вокзала. Всадник ей не препятствовал и на прощание подумал: «Потерпи ещё немного. Утром будет тебе корм».

До резиденции путь был неблизкий, Сил'ан не торопился — ему некого было опасаться на ночных улицах. В человечьи разборки, свидетелем которых он пару раз становился, Келеф вмешиваться не стал. Тут лишь Дэсмэр могла бы разобрать, кто прав, а кто виноват, если бы для неё существовали виноватые и правые.

Сил'ан неторопливо воспарил над площадкой, спроектированной архитектором так, чтобы значительно увеличивать природную способность. Проплыв над стеной, он неторопливо опустился вниз, как раз рядом с лёгкой хрустальной оранжереей. Скоро лунные блики загорятся в прозрачных гранях, но пока, тёмное, тихое, здание спало. Его хозяина, когда-то общительного, умного, блестящего с годами всё плотнее окутывал туман безразличия. Зато всё больше диковинных растений появлялось в оранжерее, и ни одно уже не погибало по недосмотру. Альвеомир превзошёл самих Трав в искусстве селекции. Беда была в том, что он месяцами пропадал в своём хрустальном гробу отнюдь не ради соревнований. И только музыка порой ещё могла вытащить его оттуда.

Келеф остановился у дверцы, покрытой затейливыми узорами: серебристым и матово-белым; осторожно постучал. Потом, запоздало вспомнив, позвонил в маленький бронзовый колокольчик с цветочной росписью. Меньше всего ему хотелось повстречать сейчас кого-то из родичей, не важно старших или младших. По счастью ночь выдалась ветреной и на редкость холодной.

Наконец, преграда исчезла, но Альвомира у порога не оказалось, а хищные кусты отпирать посетителям не умели — их разводчик ещё сохранил достаточно здравого смысла, чтобы представлять ответную благодарность семьи. Келеф озадаченно заглянул в оранжерею.

— А, это ты, — донеслось на превосходном морите из пузырчатых зарослей, в которых паслись упитанные пятнистые слизняки.

Что-то шумно прыгнуло, шарики света, выбравшись из опрокинутой лампы, разноцветными искрами разлетелись во все стороны. Сталкиваясь с хрустальными стенками, они тонко возмущённо звенели.

— Дверь закрой — сбегут, — посоветовал всё тот же голос. — Поможешь словить?

— Холодная ночь, сахарный гость, — поприветствовал Сил'ан, выполняя наставление.

Лятх выпрыгнул на дорожку. Теперь он был прекрасно виден: длинное серебристое тело, остатки ног на всех сегментах брюшка, пара «грифельков» на хвосте — при прыжке они действовали как опорные рычаги. Усики на голове шевелились, два фасеточных глаза выпирали в разные стороны, а ещё три простых глазка влажно поблёскивали, в точности как у пушистых тварей.

Альвеомир называл его Агогика. Лятх, насколько знал Келеф, не возражал.

— Хозяина нет, — сказал он и добавил, предвидя недоумение: — В Маро этот клятый фестиваль оркестров, или как его там. Предложили соло флейты, он и растаял.

Келеф невольно рассмеялся. Альвеомир не имел обыкновения «таять», а флейте предпочитал гобой или кларнет. Всего вероятней, беднягу попросту сослали в столицу — Вальзаар или кто-то благоразумный из детей Мирэйю.

— Скверно, — оценил Келеф вслух. — Скажи, ведь он водил знакомство с охотниками?

— С Росами, — строго перебил серебристый Агогика. Сил'ан не успел обрадоваться, как лятх отчеканил: — Четыре поколения. Никогда не заговаривай с ним об этом.

— Почему?

— Почему да почему? Всем-то нынче нужна причина, — заворчал сахарный гость. — Сказано тебе: не надо.

Келеф улыбнулся, глядя на сердитого лятха, и ласково заверил:

— Не буду.

— Молодняк, он всегда любопытен, — сам себе сказал Агогика. — Старших слушаешь?

Келеф молча поднял брови, усмехнулся.

— Ладно, — сообщил сахарный гость, изучая его лицо, — видать тебе и без меня наставников хватает. Их, знаешь ли, хватает всем, даже тем, кто всё правильно делает. Тогда они учат, как делать неправильно.

Сил'ан поднял лампу и, осторожно отводя ветви, подобрался к первой светящейся жертве. Серебристый Агогика тяжело вздохнул.

— Правду сказать, тоска меня берёт, — заговорил он, ни к кому не обращаясь. — Вот как взгляну на хозяина. Всем же хорош, а от жизни отворачивается. Как же так можно? Искалечили его эти люди, — ещё один тяжёлый вздох. — Поговорить?.. А что говорить? Говорить бесполезно… Он ведь только на сотню лет с мелочью тебя старше.

— Только? — не удержался Келеф и сам удивился желчной иронии в голосе.

Он тотчас пожалел о том, что сказал, спиною чувствуя пристальный взгляд лятха. Казалось, тот вот-вот ответит, но шарики света один за другим попадали в плен лампы, а сахарный гость молчал.

— Не в людях дело, — сказал тогда Келеф, оглянувшись. — Мы сами калечим себя, потому как совсем не понимаем, что творим.

— В людях, в людях, — убеждённо заверил Агогика.

Сил'ан, легко улыбнувшись, сотворил недоумённый жест:

— Нэрэи тоже так считает. Считал, во всяком случае, когда я последний раз с ним говорил.

— И он, пожалуй, не устал от жизни, — намекнул лятх.

Келеф поймал последнюю искру и наклонился поставить лампу.

— А-а, — остановил его Агогика. — Я передумал: выпусти — красиво.

Сил'ан, не возражая, сдвинул крышку. Искры взметнулись красочным роем.

— Видишь, — довольно пояснил сахарный гость, — как хороша свобода.

Келеф рассмеялся, положив голову на левое плечо:

— Так свобода, — он выдержал паузу, — или подчинение старшим?

— А, по-твоему, они исключают друг друга? — искренне удивился лятх. — Не то нас делает свободными, что мы ничего не признаём над собою, а то, что мы умеем уважать стоящее над нами. Потому что такое уважение возвышает нас самих.

Сил'ан опустился на траву, прижал хвост, словно колени, к груди и обнял руками. Агогика прыгнул ближе, устремил усики вверх, и прочёл, подражая Альвеомиру:

«Ах, безрассудная роскошь.
Ты ослепляешь меня…
Жарко безумство:
жажда этих сокровищ
этих несметных богатств,
никогда не касавшихся прежде руки.
Как я искала:
металась,
кажется вечность, по водам
в даль уходящих морей.
Как я копала,
копала —
пальцы срывались кровью.
Это моё богатство:
каждый дрогнувший вздох —
искры твоих украшений;
лёгкое губ касанье —
млечный туманный жемчуг.»

Господин Сокода ждал за оградой Ледэ, недалеко от арки. Сюрфюс почуял человека задолго до того, как увидел, и вполне мог бы повернуться и уплыть прочь, желай он избежать встречи. Вместо этого Сил'ан неспешно миновал притаившегося весена. Шлейф платья, не военного — чёрного, с тихим шелестом полз по траве, словно клейкий туман на рассвете.

— Ему сказали, ты часто приходишь сюда, — вымолвил Ин-Хун в несвойственной ему тревожной, искренней манере. С каждый шагом вглубь парка он нервничал всё сильнее. — Остановись. Послушай!