Эммуска Орчи - Неуловимый Сапожок

• Название: Неуловимый Сапожок
• Автор: Эммуска Орчи
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0274-1

Благородный храбрый джентльмен, не прибегающий к силе оружия и всегда побеждающий противника в интеллектуальном поединке, – таков Сапожок Принцессы – главный герой романов Эммуски Орчи «Сапожок Принцессы», «Аз воздам» и «Неуловимый Сапожок».

---

Это было сказано так беспечно и мило, что, за исключением Шовелена, никто не понял настоящего смысла слов Блейкни. Шовелен же прекрасно догадался: сэр Перси хотел сказать, что ему ясна вся преднамеренность разыгранной сцены и что он совершенно сознательно и с открытыми глазами идет в ту ловушку, которую тщательно подготовил для него этот патриот революции.

– Паспорт будет сделан в соответствии с существующим порядком сразу же, как только наши секунданты оговорят все формальности, сэр, – уклончиво сообщил Шовелен.

– Будь прокляты все секунданты, сэр! – спокойно отрубил сэр Перси. – Надеюсь, вы не собираетесь тащиться во Францию целым караваном?

– Время, место и условия определить необходимо, сэр Перси, – сказал Шовелен. – Впрочем, вы слишком утонченный рыцарь, уверен, что вы и сами способны решить все формальности.

– Нет, ни вы, ни я, месье… э-э-э… Шовелен, – легко отозвался сэр Перси, – не сможем, я думаю, определить эти вещи с добродушием. А добродушие в подобных вещах гораздо важнее всех формальностей. Разве нет?

– Конечно, сэр Перси.

– Тогда дайте своему рассудку отдых на некоторое время, только на несколько мгновений, прошу вас, одна леди, самая очаровательная, самая гнусная, самая правдивая и самая ветреная из всего прекрасного пола… Согласны, сэр?

– Вы не сказали мне имя, сэр Перси?

– Фортуна, месье, Фортуна… С позволения его королевского высочества предоставьте решение этой шлюхе с неограниченной властью.

– Не понимаю.

– Бросим кости, месье… Время… место… условия, вы сказали. Три броска, и победитель их назовет. Согласны?

Шовелен заколебался. Игривое поведение сэра Перси не вписывалось в его стройную партию; более того, бывший посол боялся какой-нибудь западни и не очень хотел доверяться суду бессмысленных костяшек.

Он даже несколько против воли завертелся, будто ища поддержки у принца Уэльского или какого-нибудь другого джентльмена. Но в те времена англичане были прирожденными азартными игроками. Они просто жили со стаканчиком для костей в одном кармане и колодой карт – в другом. Сам принц Уэльский не являлся исключением – первый джентльмен Англии был самым преданным обожателем азартных игр в стране.

– Фортуна, конечно же, лучше и не придумать! – обрадовался его королевское высочество.

– Фортуна, Фортуна, – твердо вторили остальные. И, стоя среди враждебной толпы, Шовелен понял, что противиться будет глупо. Более того, короткое размышление успокоило его: кости не смогут серьезно повредить его планам. Если встреча произойдет, а сэр Перси зашел слишком далеко, чтобы отступить, то она все равно должна будет состояться во Франции, согласно все той же судьбе.

А вопрос времени и условий поединка, являющегося лишь фарсом, не может иметь вообще никакого значения.

Шовелен, пожав плечами, с прекрасно разыгранным равнодушием сказал:

– Как вам будет угодно.

В центре комнаты стоял маленький столик с несколькими стульями и канапе. Вокруг него и сконцентрировалась теперь возбужденная группа людей и, прежде всего, принц Уэльский, вряд ли понимавший, какие мысли порхали в авантюрной голове его друга, но тем не менее весьма заинтригованный результатом этой странной игры, которая если и грозила опасностью, то очень туманной и отдаленной. Рядом с принцем стоял сэр Эндрью Фоулкс, лорд Энтони Дьюхерст и, возможно, еще с десяток джентльменов, в основном молодых горожан, веселых беспечных мотыльков моды, и не помышлявших о том, что в этой странной игре судьбы есть что-либо большее, чем очередная безрассудная выходка Блейкни.

В центре этого плотного кольца стояли сэр Перси Блейкни в роскошном костюме из переливающегося белого атласа, поставив колено на стул, опираясь с легкой грацией – в одной руке стаканчик с костями – на столик с позолоченными ножками, и бывший посол Шовелен с руками, заложенными за спину, наблюдая за своим визави, как черный мрачный ястреб за райской птицей.

– Итак, место, месье, – предложил Блейкни.

– Как вам будет угодно.

Кто-то из джентльменов уже подал стаканчик с костями, и оба противника бросили.

– Этот раз мой, месье, – беспечно улыбнулся сэр Перси. – Мне предстоит назвать то место, где произойдет исторический поединок между самым занятым человеком Франции и самым суетным фатом из всех, какие когда-либо позорили три наши королевства. Чтобы была полная ясность, сэр, какое бы место предпочли вы?

– О, конкретное место не имеет значения, сэр Перси, – холодно ответил Шовелен. – К вашим услугам вся Франция.

– Я много думал об этом, но тем не менее не уверен в таком безграничном гостеприимстве, – невозмутимо возразил Блейкни.

– Тогда что вы думаете насчет парижских лесов, сэр?

– Слишком далеко от берега, сэр. Не исключено, что, переехав Канал, я буду угнетен морской болезнью, а потому предпочту взяться за дело как можно быстрее… Нет, Париж – нет, сэр. Давайте лучше… ну, скажем, Булонь… Хорошенькое местечко эта Булонь… А вы так не думаете?

– О, конечно, сэр Перси.

– Тогда Булонь. Крепостной вал с южной стороны города.

– Как вам угодно, – в очередной раз сухо согласился Шовелен. – Бросим еще?

Веселый гомон сопровождал это короткое совещание, а шутка Блейкни вызвала просто взрыв смеха.

Вновь загремели кости в стаканчике, и вновь были брошены на маленький столик.

– Этот раз ваш, месье Шовелен, – заметил Блейкни, быстро окинув взглядом выпавшие кости. – Видите, как одинаково судьба благосклонна к нам обоим. Мне – выбор места… Теперь буду рад услышать ваши предложения… Итак, вам выбирать время. С нетерпением жду возможности порадоваться с вами… Итак, крепостной вал Булони с юга?

– Через три дня, не считая сегодняшнего, в час, когда кафедральный колокол прозвонит к вечерне, – уверенно заявил Шовелен.

– О, но мне казалось, что ваше чертово правительство отменило все эти соборы, звон колокола… Французский народ отправляется теперь в ад своим ходом, поскольку все пути в рай перекрыли баррикадами Национального конвента… Или я ошибаюсь? По-моему, там будет запрещено звонить к вечерне.

– Только не в Булони, сэр Перси, – ехидно ответил Шовелен. – Ручаюсь вам, что в этот вечер будут звонить к вечерне.

– А в котором часу это будет, сэр?

– Через час после захода солнца.

– Но почему же через три дня, а не через один или два?

– Но я тоже могу поинтересоваться, почему южный вал, сэр Перси? Почему не западный? Я выбрал четвертый день – это вас не устраивает? – иронично спросил Шовелен.

– Не устраивает меня? О, сэр, да для меня ничего лучше и быть не может! – рассмеялся Перси. – Черт возьми, я бы назвал это просто восхитительным, чертовски восхитительным… Мне только интересно, – добавил он мягко, – почему вы вдруг вспомнили о вечерне?

При этом все засмеялись, быть может, даже несколько оскорбительно.

– А, – весело продолжил Блейкни, – я уже вспомнил… Клянусь, я отлично помню, что при нашей последней встрече вы как раз собирались принять духовный сан! Да-да, напоминание о вечерне очень подходит к вашему монашескому одеянию. Припоминаю, сэр, как благоприятно для вас развивались тогда события…

– Собираемся ли мы с вами оговорить до конца условия, сэр Перси? – сказал Шовелен, останавливая неудержимый поток насмешек противника и пытаясь скрыть раздражение под маской бесстрастия.

– Вы имели в виду выбор оружия? – вмешался его королевское высочество. – Но, по-моему, само собой разумеется – шпаги?

– Совершенно верно, ваше высочество, – поддакнул Блейкни, – но есть всевозможные маленькие детали, имеющие огромную важность для нашего поединка… Или не так, месье?.. Господа, я обращаюсь к вам… Клянусь, никому не известно… А вдруг месье Шовелен пожелает, чтобы я явился на поединок в зеленых чулках, а мне вдруг захочется увидеть в его петлице алый цветочек?

– Уж не Сапожок ли Принцессы, сэр Перси?

– А почему бы и нет, месье? Он бы очень патетично смотрелся в вашей бутоньерке на фоне черного клерикального одеяния, которое, как мне показалось, вы любите порой надевать во Франции… А когда он завянет и совершенно умрет, то вы обнаружите, как он сильно пахнет, пахнет гораздо сильнее, чем ладан…

После этих слов раздался всеобщий хохот. Та ненависть, которую любой член революционного правительства Франции, включая, конечно, и бывшего посла Шовелена, испытывал к английскому национальному герою, была хорошо известна всем.

– Итак, условия, сэр Перси, – сказал Шовелен, будто не замечая хохота, разразившегося после слов Перси. – Будем бросать еще?

– Только после вас, сэр, – уступил сэр Перси.

В третий и в последний раз противники встряхнули кости и бросили. На этот раз Шовелен был уже абсолютно равнодушен, детали больше не интересовали его.

Какой смысл имели все эти условия в поединке, который нужен лишь для того, чтобы выманить врага. Час и место назначены, не появиться сэр Перси не может. Шовелен достаточно хорошо изучил пылкий дух соперника, чтобы на этот счет не оставалось никаких сомнений. Даже теперь, глядя с завистью на прекрасно сложенную массивную фигуру наиглавнейшего своего врага, на его нервные руки, волевые челюсти, широкий лоб и полуприкрытые, глубоко посаженные глаза, он чувствовал, что и в этой игре со смертью сэра Перси беспокоит лишь одна страсть – страсть к приключениям.