Хьюи Ньютон - Революционное самоубийство

• Название: Революционное самоубийство
• Автор: Хьюи Ньютон
• Издательство: Ультра.Культура
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-98042-016-9

Легендарный герой американской прессы, основатель "Черных пантер", философ, пропагандист, политический заключенный и профессиональный революционер Хьюи Перси Ньютон незадолго до трагической гибели написал свою автобиографию. "Революционное самоубийство" — это не только детективная история жизни бунтаря, дружившего с кубинскими революционерами, китайскими хунвейбинами и скандальным парижским драматургом Жаном Жене, но и редкая возможность почувствовать атмосферу тех «безумных» лет, когда восстания черных в гетто, захваты студентами университетов и «акции» против полиции воспринимались интеллектуалами как начало необратимых и долгожданных изменений в структуре всей западной цивилизации.

---

Так я впервые оказался замешан в «криминальном» деле, хотя и до этого я мог спокойно поживиться плодами из чужого сада, разбить парковочный счетчик и выйти с набитыми карманами из соседского магазина, не заплатив. Впрочем, я никогда не оценивал свои действия как воровство или нечто противозаконное. Если я брал что-то просто так, то не считал, что беру какую-то вещь, которая нам не принадлежит. Мне казалось, это все действительно наше. Такое «воровство» было своеобразным возмездием.

Когда меня выпустили из арестного дома, школа в Беркли отказалась принять меня во второй раз по причине того, что мои родители проживали в Окленде. Пришлось возвращаться в Оклендскую техническую школу. Мои тамошние друзья и вообще все, кто меня знал, гордились тем, что я натворил в Беркли. Я действовал под давлением обстоятельств. Если бы я не отомстил за себя, то меня уважали бы куда меньше.

Дела в школе пошли на лад — хотя бы какое-то разнообразие. Разногласия с учителями мне стало улаживать немного проще, потому что я был удовлетворен своей жизнью за пределами школы. Приобретенная мной репутация драчуна отгоняла от меня волков. Кроме того, вслед за Сонни-мэном меня знали как хипстера, и мне это нравилось. Кое-кто звал меня «ненормальным», но чаще всего за глаза, поскольку обычно так называли моего отца. Лично у меня слово «больной» ассоциировалось с положительным образом.

Моя первая машина немало добавила к репутации «сумасшедшего». Отец отдал мне легковую машину, на кузове которой остались многочисленные следы после первой покраски. Мелвин прозвал автомобиль «серым тараканом». Мы набивались в машину до отказа и ехали кататься, искать девушек или зачем-нибудь еще. Друзья не очень-то любили мою манеру вождения. Из-за этого возникали споры и начинались драки. Но выбора у них не было, так как машин, на которых они могли прокатиться с ветерком, было раз два и обчелся. Порой я разгонялся по полной программе, мчался вдоль всего квартала и, доехав до поворота, со всей силы жал на тормоза. Парни с громкими криками вываливались из машины. Иногда драка разгоралась после этой моей «шутки». Если мы проезжали через железнодорожные пути и перед нами опускался шлагбаум, я объезжал его и ехал прямо через рельсы. Иногда у меня глох двигатель, и сразу после того, как рельсы оказывались позади, опять все пассажиры вылетали из машины, начиналась ругань и выяснение отношений на кулаках. После драки наша дружба становилась еще крепче, чем прежде. Друзья уважали меня, хотя и считали придурком. Я думал, что могу переиграть кого угодно и что угодно, и я никогда не упускал возможность лишний раз это проверить. Так как я всегда выходил победителем, вскоре я окончательно уверился в том, что способен обойти кого-нибудь непобедимого и могущественного, так же, как Давид победил Голиафа. Дошло до того, что, возгордившись, я вздумал, что смогу перехитрить саму смерть.

Я никогда не испытывал страха перед смертью. Мысль о том, что смерти можно избежать, пришла ко мне после просмотра фильма «Черный Орфей».[20] Я обожаю этот фильм и много раз его пересматривал, хотя всегда считал, то будь я на месте главного героя, конец фильма был бы другим. Орфей играл со смертью и погиб, а я множество раз попадал в конфликтную ситуацию, ходил по краю, но из всех переделок выходил живым и невредимым. Поскольку никакая пуля меня не брала, наверное, мне пришло в голову, что меня вообще нельзя убить. Орфей тоже пытался обмануть смерть, хотя история человечества доказывает, что смерть всегда берет верх. Тем не менее, единственное, что оставалось Орфею, если он хотел сохранить свое достоинство, — быть неустрашимым и постараться переиграть своего угнетателя. Человеческое существование таково, что, хотя все мы осуждены на смерть, которая может нагрянуть в любой момент, мы отчаянно пытаемся убежать от нее. Если нам не удается скрыться, то мы начинаем отделываться от смерти, действуя таким образом, чтобы дискредитировать смерть и уничтожить наш страх перед ней. Вот в чем заключается наша победа.

В фильме «Черный Орфей» скрыта еще одна глубокая истина — обмануть смерть можно с помощью наследства, которое одно поколение передает следующему. В конце фильма идет сцена, когда показывают маленькую девочку. Она танцует под гитару, принадлежавшую Орфею, а на гитаре играет мальчишка. Хотя Орфей и его любимая женщина погибли, танец девочки символизирует победу над смертью. Новое поколение выживает, и солнце продолжает появляться на небосклоне каждое утро. Мир не гибнет из-за того, что смерть разрушила прекрасную и важную его часть. Орфей передал свою гитару мальчику. Благодаря этому жизнь продолжается и заставляет солнце появляться на небосклоне вновь и вновь.

Долгое время я свято верил в то, что смерть обойдет меня стороной. Я по-прежнему не боюсь завершения жизненного пути, но больше мне не кажется, что меня нельзя убить. Жизнь научила меня тому, что она вездесущая возможность. Слишком много моих товарищей ушло из жизни за последние несколько лет, чтобы я мог считать, будто мой последний день никогда не наступит. И все-таки я говорю своим товарищам, что они могут умереть лишь один раз, поэтому не стоит переживать смерть многократно, постоянно думая о ней.

Примерно в это время некоторые люди стали замечать во мне мистические способности. Я начал гипнотизировать самых разных друзей и знакомых. Чаще всего сеансы гипноза проходили на вечеринках или иногда на встречах с братьями из квартала, когда мы собирались провести время в чисто мужской компании. Технику гипноза я узнал от Мелвина, а он в свою очередь — от Соломона Хилла, приятеля из Оклендского городского колледжа. Впоследствии я стал изучать тонкости гипнотического транса самостоятельно и довольно преуспел в этом. Научиться гипнозу нетрудно, но дело это довольно опасное, ибо изучение одной техники не дает всех тех знаний, которые необходимы для работы с человеческим сознанием. Ты можешь запросто причинить вред человеку.

По моим приблизительным подсчетам, в разное время я погрузил в гипноз больше двухсот человек. Пока они были под гипнозом, я давал им всякие установки: есть траву, лаять, как собака, или ползать по полу, словно беспомощный ребенок. Иногда я втыкал в тело человека иглы и булавки. Однажды я прибегнул к самогипнозу. Когда Мелвин прикоснулся к моей руке зажженной сигаретой, я не дернулся и вообще не почувствовал боли, хотя ожог был серьезный. Этот случай на многих людей произвел впечатление, зато очень расстроил Мелвина. Я никогда не использовал гипноз во вред, это умение мне было нужно для того, чтобы завоевать определенную репутацию в общине. Когда я добился, чего хотел, и моя репутация выросла, я остановился, потому что гипноз перестал быть мне интересен.

Если я не гипнотизировал кого-нибудь, не гонял по кварталу на «сером квартале» или не пил вино в компании с братьями, значит, я читал стихи среди толпы гостей на вечеринке. Проблема заключалась в том, что я не умел танцевать. Стоило зазвучать музыке, я ощущал неловкость и стеснение. Если я не уходил сразу после начала танцев, я завязывал дискуссию или брался читать стихи. К моменту поступления в среднюю школу я без особого труда запоминал стихи, которые при мне декламировали вслух. Многие стихи я узнал от Мелвина. Любимыми стихами Мелвина были «Рубаи» Омара Хайяма. Когда я начинал читать на вечеринках стихи или втягивал людей в серьезный разговор, все присутствующие переставали танцевать и собирались вокруг меня, и так было всегда. Некоторые просили меня прочесть то, что я помнил наизусть. При этом хозяин или хозяйка вечера обычно были вне себя от злости, когда гости переставали лихо отплясывать. Частенько меня просили сесть на место и умолкнуть или просто убраться вон. Как правило, эта просьба предвещала драку.

Неведомым образом я ухитрился продержаться в Оклендской технической школе до конца и окончить ее, несмотря на постоянное вызывающее поведение по отношению к учителям и администрации. В течение многих лет они пытались подчинить меня, но в глубине души я знал, что был хорошим человеком. Кроме того, я понимал, что единственный способ сохранить чувство собственного достоинства — сопротивляться и не поддаваться тем, кто не давал мне ощущать себя достойной личностью.

Я поддерживал все, против чего они выступали. Тогда я впервые поддержал Фиделя Кастро и кубинскую революцию. Еще раньше, если мне приходилось слышать, как преподаватели критиковали Поля Робсона, я защищал его и не переставал верить в него, хотя очень мало знал о его жизни. Если они оскорбительно отзывались о Кастро и революции, которую совершил кубинский народ, я был уверен в обратном. Я превратился в преданного защитника кубинской революции.

Диплом об окончании школы был просто фарсом. Школа плохо подготовила меня и моих друзей к тому, чтобы быть полноценным членом общества, разве что на самом дне. И это притом, что сама система удостоверила наше образование, выдав нам дипломы. Возможно, администрация школы и наши учителя знали, что делали, когда готовили нас к роли отбросов общества, обрекая нас на долгие часы изнурительного труда за нищенскую плату. Они никогда не осознавали, какой хороший урок они преподали мне в действительности, показав мне необходимость сопротивления и научив достоинству, заключенному в неповиновении. Я уже делал первые шаги по пути, который превратит меня в революционера.