К Енко - Женские игры в Париже

• Название: Женские игры в Париже
• Автор: К Енко
• Жанр: Русская классическая проза

---

Появилась она оттуда с посвежевшим лицом, ярко сияющими небесно-васильковыми глазами, с по-прежнему разметавшимися - теперь уже до бедер - золотистыми волосами, с бурно вздымающимися грудями на сверкающем белизной роскошном теле. Все в ней так и звало к сладостным объятиям.

Так же нагой, как и наш прародитель Адам, я на пороге распахнутой двери ванной жадно схватил Терезу в свои объятия и повалил на наше ложе, остывающее от продолжающего завывать свирепого мистраля. Она вся дрожала от нетерпения, когда я расцеловывал её груди, гладил её девичий животик, чарующие ножки, зарывался головой в копну её ароматных волос. Она вся отдалась адовому пламени желания. Словно "закусив удила", как мчащийся галопом конь, учащенно дышащая, открывающая отдохнувшее лоно, пронзаемая и затопляемая мужской плотью. Мгновениями мы оба впадали в сладостное забвение, проваливались в какую-то темень, исторгая друг у друга наслаждение.

Около полудня, я сделал по телефону заказ в ресторане приютившей нас гостиницы, и в скоре нам подали в номер второй завтрак, а также два виски. Терезе, до сей поры не пробовавшей шотландское виски, оно так пришлось ей по вкусу, что потребовалось "повторить".

Лежа в моих объятиях на нашем ночном ложе, захмелевшая от непривычного виски, но совершенно ясно мыслящая, Тереза шепнула:

- Открою тебе два своих женских секрета... Во-первых, как это и не странно, у меня есть взрослая дочь, зачатая мною (когда Ролан меня совсем забросил) от своего второго любовника, известного американского писателя. Зовут её Анна. Росла, жила и воспитывалась в одном из пансионов на берегу Женевского озера в Швейцарии. Сейчас ей девятнадцать лет, и она успела выскочить замуж, там же - в Женеве, - с год тому назад, за вполне достойного тридцатилетнего преуспевающего дельца. Его отец - крупный банкир, и, вообще говоря, это очень приятное семейство. Моя дочь счастлива. А на их свадьбе я, конечно, присутствовала.

Тут Тереза остановилась, и, выскользнув из моих объятий, подошла к столу и прямо из горлышка допила оставшегося от первого завтрака сухого красного вина. Мгновенно вернувшись в постель, она смущенно рассмеялась:

- Это для храбрости, чтоб спокойнее рассказать, какой у меня для тебя второй сюрприз!

С минуту помолчав, продолжила:

- Я консультировалась в Париже у опытного гинеколога. Так вот: я с месяц забеременела от тебя, должно быть, в первую же "нашу ночь"! Рожать мне сейчас - увы! - поздновато. Буду делать аборт. Во Франции он опять вне закона. Зато в той же Швейцарии это плевое дело, например, в Цюрихе. Были бы только деньги, а их у меня предостаточно... Жаль, до слез жаль, что я не смогу родить тебе нашего ребенка... Но постой: закажи-ка целую бутылку шотландского... Мне с горя хочется - впервые - отчаянно напиться!.. А пока его принесут, возьми меня ещё разок.

И Тереза с ещё большим желанием отдалась вся мне, постанывая от наслаждения.

- Милая моя! - сказал я ей после того, как, не вылезая из постели, мы вновь хлебнули шотландского виски. - Мне тоже очень жаль, что у нас с тобою не будет ребенка. Но твое решение правильно. Я сам отвезу тебя на машине в Цюрих...

Не одну, а три упоительных ночи провели мы с Терезой в Арле.

Утром мы отправились в столицу Швейцарии, Цюрих. Там Тереза легла в клинику известного и весьма опытного специалиста по абортам. У неё все, как и следовало ожидать, прошло как надо, и уже через несколько дней Тереза выписалась из клиники.

Я привез Терезу из клиники прямо в тот отель, где снял номер сразу же после нашего прибытия в Цюрих. Она позволила себе передохнуть от наших любовных утех и после удачно осуществленного аборта ещё несколько ночей.

Спала она ночью, как убитая. Также спал и я, но проснулся раньше нее. Я заказал в номер завтрак, попросив приготовить не на немецкий манер (Цюрих входил в германоязычную "зону" трехъязычной Швейцарии), а на традиционный французский, подав его к часу дня.

...И вот мы в Женеве, у самой французской границы. Без какого-либо труда разыскали виллу Анны и её мужа Альбера Дюбрей. Высадил Терезу за несколько сот метров от роскошного обиталища супругов Дюбрей. Распрощались мы с Терезой в машине.

Моя девочка ещё раз поцеловала и обняла меня. Приведя в порядок свое одеяние, она вновь прижалась ко мне своей высокой, бурно дышащей грудью:

- Только зря не задерживайся в Марселе, милый! Как только найдешь Теодору, замани её в Париж любым способом, чтоб она предстала перед судом за свое злодеяние... Я с тоскою буду считать дни нашей - увы! - неизбежной разлуки.

Слезинки потекли из её небесно-васильковых глаз на побледневшие щеки:

- Я буду с нетерпением тебя ждать!

Она, наконец, оторвалась от меня, вышла на тротуар. Обернувшись и пытаясь улыбнуться, помахала мне рукой.

Я самым тщательнейшим образом обследовал не только франкоязычную, но и итало-язычную области Швейцарии. Нигде и не намека на нужный мне след, ни единой зацепки... А, может, все-таки Теодора в Марселе?

И вот я уже в Марселе.

Когда я вечерами бродил по городу, прекрасному своими зелеными бульварами, то установил, что он изобилует проститутками. Одна из них, роскошная двадцатипятилетняя красотка, выходила вечерком на "промысел" почти что в полном, хоть и не домашнем, "дезабилье": у неё из выреза блузки торчали обнаженные до основания и многообещающие высокие пышные груди, да под её юбкой не было даже фигового листка Евы, не говоря уж о каких-то трусиках. Так сказать, в "боеготовности № 1"! Всегда и при любых обстоятельствах готовая отдаться мужчине на ещё зеленой травке, вместо банальной кровати, где-нибудь за кустами парка.

Видя меня не раз прогуливающимся по бульвару и не клюющим на все её соблазнительные уловки и прямые призывы к соитию, она как-то спросила: "Кого ты ищешь? Скажи. Может, я смогу тебе помочь?! Ты только заплатишь мне за ночь, будто бы проведенную со мной в постели".

Я реагировал немедля:

- Просплю в твоих объятиях всю ночь и заплачу за неё сколько скажешь. Узнай только, где я могу увидеть Теодору Фарнезе! Она мне очень нужна по важному делу.

Красотка кивнула головой:

- Приходи сюда же завтра в это же время, и я все тебе объясню!

И она, действительно, мне "все объяснила". И в любовной усладе она оказалась очень опытной женщиной. И не отказалась от денег. И сказала, где и когда я сумею увидеть наедине Теодору Фарнезе.

- А завтра ты не захочешь опять меня? - спросила перед рассветом Евангелина.

- Еще как захочу! Если мои дела мне не помешают, встретимся ещё раз в тот же час!

Я потратил ещё не один день, а целых три, пока не добрался непосредственно до Теодоры Фарнезе и застал её наедине.

Пылкая, как извергающийся лавой вулкан, Евангелина заставила меня невольно отклониться от основной нити моего повествования... Больше отклоняться мне уже было нельзя, хотя и сама Теодора Фарнезе совершенно прозрачно намекала на такую возможность. Но благодаря моей Евангелине я кое-как сумел устоять перед Теодорой - определенно хотевшей разделить со мною ложе. Но нужные мне сведения я от неё получил.

Вскоре я снова был в Париже, собрав в результате своей поездки все необходимые данные, чтобы разоблачить убийцу моей Иваны.

СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО

Рассказывает Тессон

...Когда в день суда я приехал во Дворец Правосудия, перед ним собралась небольшая толпа любопытных парижан.

После выполнения формальностей председатель суда произнес:

- Введите обвиняемого!

Среди собравшейся в зале публики произошло движение любопытства.

Меня же, по непонятной для меня самого причине, охватило чувство тревоги... Он вошел... Его обычно приветливая физиономия сейчас была бледна и сурова... Серж же взглянул на меня. Не обращая внимания на полицейских, сопровождавших обвиняемого и, впрочем, ничем не проявивших своего недовольства, я протянул Сержу обе свои руки, и он порывисто их схватил.

- Ты подготовил для меня свое досье? - спросил я его. - Если "да", попроси разрешения у председателя суда, чтобы мне его передали.

Он отрицательно качнул головой.

- Но для моей речи, как твоего адвоката?

- О, Тессон! Надеюсь, тебе не придется произносить такой речи!

Ответив на требуемые законом формальные вопросы о собственной личности, которые в самом начале заседания суда задал его председатель, Серж заявил, что ему "пока нечего добавить" по существу рассматриваемого дела.

Он отказался отвечать на вопросы прокурора. А на все высказывания, на все обвинения, на все требования объяснить то или иное он "отвечал" абсолютнейшим молчанием.

Свидетели со стороны обвинения долго не задерживались у барьера, лицевой стороной обращенного к судейскому столу.

Появление у этого барьера Терезы Гароди явно взволновало публику. Немалое число присутствующих бросало при этом в сторону обвиняемого взгляды, полные презрения. Прекрасное лицо мадам Гароди было достаточно знакомо публике из множества газетных публикаций. Все знали, что она оказывала серьезное содействие трудам Ролана Гароди, и что он получал от неё решающую поддержку в труднейшие периоды своей карьеры ученого. Все в достаточной мере знали и об её самоотверженном поведении и терпимости при жизни мужа.