Анатолий Днепров - Трагедия на улице Парадиз

• Название: Трагедия на улице Парадиз
• Автор: Анатолий Днепров
• Жанр: Научная Фантастика

---

Днепров Анатолий Трагедия на улице Парадиз

I

– Жаль, со времен Раффера никто не занимается палеопатологией, – услышал я сзади себя сказанные по-французски слова.

Я повернулся и увидел малопривлекательного субъекта – не то гида, не то полунищего, – здесь, в Гизе, возле пирамид и тех и других было немало. Но фраза была непонятной, и я спросил:

– А что такое палеопатология и кто такой Раффер?

– Палеопатология, это наука о заболеваниях древних, а Раффер – создатель этой науки. Но она берет начало значительно раньше, с того времени, когда ею предложил заниматься профессор анатомии в Каире Аллан Смит.

Я засмеялся:

– Каких только наук люди не придумали…

– Да. Палеопатология должна была бы объяснить многое.

– Что именно? – спросил я.

– Например, почему до сих пор врачам не удается справиться с раковыми заболеваниями.

Этого, признаться, я меньше всего ожидал. «Интересный прием, – подумал я, рассматривая незнакомца. – Во всяком случае это не банально».

Он был высокого роста, с тонкими чертами лица, с блестевшими черными волосами. Они лежали монолитной глыбой на узкой, вытянутой вверх голове. Нос с горбинкой придавал его сплющенному с обеих сторон лицу сходство с какой-то птицей.

– Так почему же, по-вашему, никто не занимается палеопатологией? – спросил я.

– Сложная наука. Обнаружить на мумиях признаки заболевания, знаете, не так-то легко. Это может сделать только очень крупный специалист. Он должен быть одновременно и хорошим анатомом, и онкологом, и биологом, и палеонтологом. Вообще, такими делами может заниматься только очень эрудированный человек.

– И все же я не вижу связи между проблемой рака и этой вашей странной наукой.

Француз улыбнулся (я решил, что он француз, потому что он хорошо говорил по-французски, и мои попытки перейти на арабский язык ни к чему не привели).

– Это длинная история. Если у вас есть время, я бы мог ее вам рассказать за… десять пиастров.

– Все правильно, – подумал я. – Дело в пиастрах. И тем не менее это забавно.

Я посмотрел на часы. Было восемь по местному времени. Скоро должны были наступить короткие египетские сумерки и затем черная, как сажа, ночь. Впрочем, до отеля «Мен-Хауз» было не более сотни метров, и поэтому я решился:

– Хорошо, вот вам десять пиастров. Расскажите.

– Пройдемте вон туда, к западной стороне пирамиды. Там будет светло еще около часа. Я думаю, нам этого хватит.

Пока мы шли, он вдруг спросил:

– Вы когда-нибудь были в Париже?

– Нет, не был, – ответил я.

Француз глубоко вздохнул:

– Сейчас там хозяйничают фашисты. Это они убили профессора Дешлена и Ирэн…

Я задумался. Шла война, и вся Европа стонала от немецкой оккупации. Сотни тысяч людей бежали с насиженных мест на чужбину, спасаясь от хищной свастики. Может быть, действительно, и этот человек покинул свой далекий город и, чтобы не умереть с голоду, бродил здесь, вокруг раскаленных древних камней и рассказывал за деньги свои причудливые истории. Может быть, эти истории сплошной вымысел, а может быть…

– Сядем здесь, – сказал незнакомец.

– Хорошо, – согласился я и приготовился слушать.

II

– Лучше всего, пожалуй, начать этот рассказ с того памятного дня в 194…году, когда в одной из парижских газет появилось такое сообщение, – я хорошо его запомнил: «Сегодня ночью в музее Восточной культуры Гиме совершено страшное кощунство. Неизвестный проник в зал, где хранятся египетские мумии и, вскрыв саркофаг второго царя пятой династии Сахура, унес часть мумицированных останков фараона».

Незнакомец на минуту умолк и затем, нагнувшись ко мне совсем близко, шепотом произнес:

– Я могу вам сообщить, что ко всей этой истории я имею самое непосредственное отношение. Саркофаг фараона из Абусира вскрыл я…

– Зачем? – удивился я.

– Мне нужен был позвонок фараона.

Я чуть не расхохотался. «Сейчас последует какая-нибудь стандартная детективная повесть», – решил я. Но, как бы угадав мои мысли, незнакомец быстро заговорил:

– Ради бога, не думайте, что я вас хочу заинтриговать глупым рассказом о краже и поисках вора. Если вы согласитесь дослушать все до конца, вы поймете, что это было необходимо…

– Я готов вас слушать до конца, но при чем тут проблема рака и все остальное?

– Месье, – не торопясь, продолжал мой рассказчик. – В одном вы можете быть уверены. Я не преступник. Преступники сейчас хозяевами расхаживают по парижским улицам и сидят в парижских кафе и ресторанах. Они расточают золото, заработанное на крови и смерти людей. А я, вот видите, здесь…

Помолчав минуту, он стал продолжать:

– Я буду говорить о людях Франции, которые в страшное время оккупации сделали, увы, трагическую и непродуманную попытку оказать услугу своей родине.

Первый, о ком я хочу рассказать, – Морис Дешлен. Поверьте, несмотря на все его заблуждения, Франция потеряла в его лице выдающегося ученого и пламенного патриота.

До войны он был профессором Сорбоннского университета. Он принадлежал к тому редкому типу ученых, которых интересует буквально все. Он не принимал разделение наук на различные дисциплины – математику, физику, биологию, социологию, медицину. На лекциях он неоднократно повторял, что мы живем в едином мире и что искусственное расчленение познания мира говорит не в пользу величия человеческого разума. Просто еще не родился гений, который бы синтезировал все воедино.

Когда началась война, Морис Дешлен ушел добровольцем на фронт. И знаете кем? Обыкновенным санитаром, хотя накануне в университете читал факультативный курс кристаллографии и почему-то интенсивно занимался изучением египтологии.

Прежде чем мы снова вернемся к профессору Дешлену, я должен вам представить себя. Мое имя может вас совершенно не интересовать. При данных обстоятельствах оно не имеет никакого значения. Замечу только, что я также имею некоторое отношение к науке. Выражаясь точнее, я недоучившийся химик-органик. В университете я познакомился с Дешленом. Меня поразила его огромная эрудиция. Я с наслаждением слушал его лекции. Хотя они были посвящены специальным вопросам кристаллографии, они охватывали огромный круг проблем. Кстати, именно в этих лекциях профессор Дешлен высказал идею, которая впоследствии была подхвачена другими учеными, в том числе известным физиком, одним из создателей квантовой механики, Эрвином Шредингером, который назвал живой организм апериодическим кристаллом. Дешлен говорил об этом еще в сороковом году…

Так вот, когда началась война, Дешлен ушел добровольцем в армию и бросил университет. Чтобы не умереть с голоду, я был вынужден устроиться на работу в одну из парижских аптек. Здесь я познакомился с сотрудницей этой аптеки Ирэн Бейе, которая впоследствии стала моей женой. Дешлена я потерял из виду.

В конце сорокового года, уже после того, как немцы заняли пол-Франции, я получил от одного своего старого друга письмо. В нем он, между прочим, писал: «Наш Дешлен во время кампании проделал колоссальную карьеру – от санитара до главного хирурга полевого госпиталя. Я не знаю, какому из своих многочисленных талантов он этим обязан. Но одно любопытно: немцы отдали приказ разыскать Дешлена. Говорят, он разработал какой-то невероятный способ лечения ранений…»

Прошло еще немногим более месяца. Однажды в аптеку, где я работал, прихрамывая, ввалился некий верзила с забинтованной физиономией и подал мне рецепт. Каково было мое изумление, когда вместо обычных латинских названий лекарственных препаратов я прочел строки, написанные знакомым почерком: «Завтра в семь вечера этот человек встретит вас у входа в церковь святой Мадлены и проводит ко мне. Вы мне нужны. М. Д.». Записка была от Дешлена!

На следующий вечер в назначенном месте я с нетерпением ждал перевязанного парня. Он появился внезапно и сделал мне едва заметный знак, чтобы я следовал за ним.

Путь был очень длинным. Мы все время двигались в северо-восточном направлении. Через час мы оказались в каком-то темном квартале, о существовании которого я и не подозревал. Когда мы шли по узенькой, окутанной темной мглой улице, мой провожатый приблизился ко мне и тихо произнес:

– Это улица Парадиз.

Мне это ровным счетом ничего не говорило. Мы вошли в какую-то подворотню, повернули направо. В глубине двора стоял дом с мезонином.

Профессор Дешлен встретил меня холодно, без всякого энтузиазма, так, как он обычно встречал студентов, пришедших к нему на экзамен. Кивком головы он пригласил меня сесть. Я как-то оробел и не решался начать разговор.

Он заговорил первым:

– Известно ли вам, молодой человек, что мы живем в мире кристаллов?

Я пожал плечами и про себя улыбнулся. Уж очень все походило на добрые старые времена в Сорбонне.