Артем Абрамов - Чаша ярости

• Название: Чаша ярости
• Автор: Артем Абрамов
• Жанр: Научная Фантастика

Он жил — и тогда его называли по-разному. Иногда — Сын Человеческий, иногда — Царь Иудейский, а иногда — и просто Учитель!

Он умер — и две тысячи лет Его именовали уже только — Спаситель.

Он вернулся — и что теперь?

Он вернулся. Вернулся в мир, где все, чему учил Он когда-то, обратилось в прямую противоположность самого себя. Вернулся в мир, где Слово Его переврано, а имя Его — оболгано.

Он вернулся. Вернулся, чтобы хотя бы попытаться исправить то, что — Именем Его — сотворили с миром люди. Вернулся — не на новое ли распятие?..

Об этом — роман «Чаша ярости», продолжение романа «Место покоя Моего».

---

— Очень плохо, что не успели! Они меня долбанули по затылку прикладом, я очнулся в машине. Заехали в какой-то ангар, меня выгрузили, а потом… Этот дым… Нет, даже не дым, а масса какая-то. Будто окунаешься в воду, но можешь там дышать. Очень неприятно, холодно, влажно… Ты знаешь, Джо, я читал фантастику, знаю про всякие эти иные миры, параллельные. Видел по сети, как мистер Иешуа детишек вытащил из одного из таких… Но самому там оказаться даже не думал. Это премерзейшее состояние, Джо. Они скрутили меня, и на нас наволокло эту серую штуку. Сначала ничего не было видно, но когда дым рассеялся, то мы оказались уже не в ангаре, а на какой-то… ну, будто стройплощадка заброшенная. Знаешь, плиты всякие, арматура, пластик ломаный. И, главное, они засуетились так, заторопились, один сказал мне: если уйдешь далеко отсюда, мы тебя, говорит, не найдем. В твоих интересах, говорит, тут оставаться. И поныряли все в это чертово облако. А я один остался. Там все серое, противное, в воздухе водяной туман… Неуютно. Сесть даже не на что. Затылок еще болит. А я же в трусах одних! Замерзать начал! Но не это самое страшное, Джо. Другое. Скажи мне, ты когда впервые заметил, что стареешь?

Нгамба задал неприятный вопрос. Хуже всего, что Петр сам себе не мог на него ответить. Сколько ни старался, никак не мог точно уловить в памяти тот момент, когда сказал себе впервые: стареешь, Петр.

— Ну-у… давно. — Петр решил ответить неопределенно.

— А как ты заметил? — Нгамба сделал страшные глаза и акцент на слове «как».

— Рассеянность, забывчивость, мнительность… Жизнь подсказала. Но, полагаю, кроме меня, это никто пока не заметил. И не отметил…

— А каково тебе было бы наблюдать, как на твоей коже появляются морщины? Как тебе понравились бы выпадающие зубы? Седеющие волосы? А? Джо, скажи, понравилось бы? Выдержал бя такое? Это тебе не забывчивость, про которую тем более легко забыть…

— Нгамба, я не понимаю… — Петр даже не добавил обязательное «мистер».

— Они оставили мне зеркало, Джо! — Нгамба не удержал слезу и не постеснялся дрогнувшего голоса. — Ты понимаешь, зеркало! Чтобы я не заскучал ненароком! Чтобы развлекался, глядя, как у меня образуются морщины и сдувается тело! Джо, я старел на собственных глазах. У меня заболело сердце, печень… что только не заболело! Джо, я прожил полжизни за пару часов!

Петр хотел задать вопрос, но счел его бестактным и смолчал. Вопрос простой и короткий — почему? И еще: как? Каков механизм всего этого?

На неэаданный Нгамбе вопрос ответил Иешуа:

«Там, где он был, время идет слишком быстро. Надеюсь, ты не возражаешь, что я слушаю вашу беседу?»

В мозгу Петра встала четкая картина: Иешуа сидит с закрытыми глазами на скамейке в скверике и слушает.

«Уже не возражаю. И не возражал. А что бы тебе не присоединиться к нам?»

«При мне он не станет откровенничать. В меня он верит, а тебе доверяет. Я Мессия, а ты друг. Это разные вещи».

«А как, интересно, время может идти быстрее, чем надо? Я немало работал со временем, но такого не слыхал…»

«В этих… мирах, Петр, все может быть не так, как мы привыкли. Тогда, у Ханоцри, я тоже видел немало необычного».

Во время мысленной беседы Петра и Иешуа Нгамба нервно курил. Молчал, собирался с мыслями. Внутренне радовался, наверное, что собеседник не терзает глупыми вопросами.

«Они наказали его очень жестоко, Петр. Он увидел свою старость».

«Но зачем? И кто — они? Кому он перешел дорогу?»

«Он — может, и никому…»

«А я… Ты об мне? Иешуа!»

Иешуа не отвечал.

Зато заговорил Нгамба:

— Джо, вот о чем я тебя хотел спросить… Кто такой Дэние?

Не очень далекий Иешуа, и вправду сидящий на скамейке, открыл глаза и, глядя в никуда, покачал головой — так, будто услышал что-то, с чем согласен, о чем догадывался.

Но Петр этого не видел. Петр, исчерпавший лимит удивления на этот день, неожиданно обнаружил скрытые резервы. Удивления было еще много.

— Кто? Дэнис? Но почему вы спрашиваете?..

— Эти мерзавцы скоро вернулись. Опять было облако, опять прикладом по башке. Но того времени, что я там провел, оказалось достаточно, чтобы превратиться в чучело, которое ты видишь перед собой. Джо, ты помнишь, каким я был? Я мог дать тигру кулаком по морде, и он падал без сознания. Я доводил до изнеможения по десятку баб за ночь. Я мог выпить… Джо, ты помнишь, как я умел пить! Я больше не смогу ничего этого сделать. Я старик, Джо, дряхлый, никчемный старик… Что они со мной сотворили? За что?

Нгамба зарыдал. По-настоящему — громко и влажно.

— Почему вы спросили про Дэниса? Нгамба!

Петр был бестактно настойчив, словно не видел, что Нгамба не может ему ответить. Он мог только всхлипывать и выть. В вое различались слова «почему» и «зачем».

— Успокойтесь, Нгамба! Выпейте, это вам поможет, будет легче. — Петр протягивал Нгамбе таблетки успокоительного, извлеченные из аптечки, которые имеются в каждом помещении в Храме. — Вот вода, выпейте.

Нгамба ухватил предложенный стакан, опрокинул таблетки в рот. Лекарство начало действовать мгновенно — старик перестал дрожать, плач унялся, осталось только вытереть слезы.

— Про Дэниса, — напомнил Петр. Но Нгамба пел о своем:

— Они выкинули меня за сто километров отсюда. Голым и уставшим. Саванна. Ни воды, ни еды. Я нашел деревеньку, там оказались добрые люди. Не стали задавать никаких дурацких вопросов, будто им каждый день приходится подбирать голых стариков, свалившихся с неба… — Нгамба даже хихикнул — это было хорошим знаком: успокаивается. — Покормили, дали одежду, позволили пожить пару дней. Ты знаешь, что я там видел, Джо? Я там видел себя по телесети. Я гулял по Парижу с какой-то делегацией… Странно все это… Какой сейчас день? Сколько меня не было?

— Неделю, — спокойно ответил Петр.

Он уже понял, что с морщинами и сединой Нгамба обрел еще и естественные старческие загибы — слушать только себя, не обращать внимания на вопросы собеседника.

— Да-а… А потом я попросил отвезти меня в Храм. Они очень удивились, но помогли и в этом. И вот я здесь. Да-а…

— Нгамба! — в полный голос.

— Что?

Полдела: внимание привлечено.

— Вы сказали что-то про Дэниса.

— Сказал?

Блин, у него что, еще и склероз, что ли?

— Вы спросили: кто такой Дэнис?

— Точно! Так кто он такой?

— А откуда вам известно это имя?

— Эти сволочи напоследок попросили меня передать тебе привет от Дэниса. Вот, передаю.

— Спасибо.

Привет от Дэниса сидел перед Петром в кресле и разглядывал почти докуренную сигару. Затягивался, пыхал, пускал колечки. Изображал из себя старика-маразматика. Все-таки больше изображал, понимал теперь Петр, чем был таковым на самом деле. В глазах его по-прежнему горел огонек чистого и цепкого разума — тело может постареть быстро, но душа — нет.

— Знаешь, — произнес Нгамба после паузы, — мне, в сущности, наплевать, кто такой этот Дэнис. Я понимаю, что оказался простым заложником в какой-то непонятной мне игре. В игре, в которой, по-видимому, на одной стороне играешь ты и, может быть, Иешуа. А на другой, наверное, этот Дэнис. Он или его люди использовали меня как пугало, чтобы показать тебе, на что они способны. Ждут от тебя ответных шагов. Это похоже даже не на игру — в игре есть правила, — а на войну, где правил нет. На войне можно все. Самый крепкий боец выдержит любые пытки, любую боль, но как только начнут страдать его близкие, он тут же сдастся. И расскажет все. Только бы не мучили его родственников и друзей. Это запрещенный прием, но он действенен. Кто-то, кто играет против тебя, только что провел этот прием. Этот кто-то, может тот самый Дэнис, знает, что я считаю тебя своим другом. И Думаю, что ты тоже считаешь меня таковым, хотя и называешь на «вы». Он испоганил мне жизнь. Но тут уже ничего не попишешь — Данность. Помнишь, я спрашивал тебя про машину времени?

Нет, склероза у него не наблюдалось.

— Помню.

— Теперь я знаю, какое у нее имя. Дэнис — ее имя. Дэнис!.. Знаешь, Джо, я хочу лишь одного. Хочу знать, что я страдал не зря. Отомсти им за меня. И победи в этой игре-войне. Покажи, что нельзя так просто, безнаказанно, отнимать у человека жизнь. Я пострадал за тебя, я вправе просить тебя об этом. Сломай эту машину по имени Дэнис, к такой-то матери! Хорошо?

Что тут ответишь?

— Хорошо. — Петру нелегко далось это простое слово.

— Вот и хорошо, — скаламбурил Нгамба. — Ну что, засиделся я у тебя, Джо, не следует пренебрегать гостеприимством. Твои орлы отвезут меня во Дворец?

— Да, конечно, Нгамба, о чем речь. Вот только ваша внешность…

— Думаешь, не узнают? Никуда не денутся, узнают. Мунту — этот точно узнает. А потом пластику сделаем, морщинки разгладим, волосы покрасим, и все Нгамба как был, так и остался, разве что похудел, а это пошло ему только на пользу. Все просто. Нгамба сказал!