Артем Абрамов - Чаша ярости

• Название: Чаша ярости
• Автор: Артем Абрамов
• Жанр: Научная Фантастика

Он жил — и тогда его называли по-разному. Иногда — Сын Человеческий, иногда — Царь Иудейский, а иногда — и просто Учитель!

Он умер — и две тысячи лет Его именовали уже только — Спаситель.

Он вернулся — и что теперь?

Он вернулся. Вернулся в мир, где все, чему учил Он когда-то, обратилось в прямую противоположность самого себя. Вернулся в мир, где Слово Его переврано, а имя Его — оболгано.

Он вернулся. Вернулся, чтобы хотя бы попытаться исправить то, что — Именем Его — сотворили с миром люди. Вернулся — не на новое ли распятие?..

Об этом — роман «Чаша ярости», продолжение романа «Место покоя Моего».

---

Население Храма, в массе своей оружие видевшее только по телесети, перепугано было не на шутку. К вящему интересу Иешуа, который взирал на происходящее с философским спокойствием, некоторые несознательные товарищи проявили непозволительный энтузиазм в деле подчинения приказам оккупантов. Но в основном все христиане были согласны держать осаду сколько потребуется и не дать этим… (маврам, иноверцам, нехристям, варварам и прочая, прочая…) взять страну-Храм живьем. Тогда-то Петр сильно пожалел о том, что переоценил внешне спокойную обстановку в Конго. Триста бойцов службы охраны Храма, пусть и самых лучших, каких удалось отыскать среди рассекреченных сотрудников спецслужб разных стран, были не в силах сделать что-либо значимое против нескольких тысяч воинов, осадивших периметр.

Добрые генералы дали на раздумья тогда целых двенадцать часов. Вечность. За это время Петр успел исчезнуть из Храма, естественно, незамеченным, метнуться в Киншасу, договориться с ничего не подозревавшим Нгамбой и вернуться назад с превосходящими силами, лояльными президенту. В коротком бою, развернувшемся на площади перед воротами Храма, основные силы противника были уничтожены, остальные, руководствуясь остатками здравого смысла, сдались без сопротивления. Нгамба извинился перед Иешуа и перед мистером Оруэллом, обещал, что впредь такого не повторится, и дал указание очистить территорию, убрав все напоминания о неприятностях. Но Петр, в смысле — мистер Оруэлл, попросил не увозить два живописно подбитых «элиминатора», дабы всякому замышляющему чедоброе было неповадно соваться в Храм, лишь только он взглянет на эти трофеи. Нгамба согласился.

Вот после этого случая Петр и провел грандиозные реформу службы охраны Храма. Реконструкция периметра, возведение подвижных сторожевых башен, вербовка дополнительных сил, закупка оружия разных мастей и калибров плюс максимальная автономность всех жизненно важных процессов, как то: добыча воды, синтез первичных материалов для производства пищи, разумеется — своя мощная электростанция, узел связи и еще много всего прочего, что позволило бы Храму неплохо существовать в течение многих лет осады, буде таковая случится. Даже спутник свой подвесили, этакое небесное око, для заблаговременного предупреждения о приближении к периметру любого предмета размером больше среднего микроба. Теперь Петр был относительно спокоен за безопасность жителей Храма, тем более что надежда — вопреки постоянно бунтующей и вечно подозрительной интуиции — не оставляла: в ближайшее время, мечталось, никаких неприятностей, подобных недавней, не предвидится.

За размышлениями дорога пролетела незаметно. Четыре машины подъехали к воротам президентского дворца, переждали обычную процедуру идентификации и на низкой скорости, великодушно пропущенные белозубым улыбчивым охранником, вплыли на территорию.

Во время последнего переворота, который и сделал Нгамбу Великим Президентом Конго, основные бои велись как раз за дворец. Во-первых, это символ власти, во-вторых, он был на тот момент самым хорошо защищенным зданием в городе, не считая Центрального Банка Конго, который был тогда взят без боя. Соответственно, во дворце сосредоточились все враги молодого и заносчивого генерала армии Конго Нгамбы, которых он, Нгамба, долго и с удовольствием выкуривал наружу. Трудно поверить, что еще каких-то три года назад на месте этого прекрасного парка с аккуратными дорожками и изумрудными газонами были траншеи и воронки от взрывов!.. Петр еще застал эту картину.

Машины поставили перед главной лестницей, Петр вышел и в сопровождении двух личных бодигардов пошел вверх по ковровой дорожке — навстречу начальнику протокола.

— Мистер Оруэлл, здравствуйте, Президент Нгамба ждет. Позвольте проводить вас и ваших спутников к Президенту.

Этот клоун, изогнувшийся сейчас в пригласительной позе, на самом деле совершенно свойский и здравый парень, когда на него не смотрят несколько пар глаз придворной охраны и бесчисленное множество упрятанных повсюду камер, следящих за всем, что происходит вокруг дворца. Петр с ним много раз общался без посторонних свидетелей, в неформальной, так сказать, обстановке. Проще говоря, выпивали вместе с целью установления дружественных отношений между «серыми кардиналами» Конго и Храма. Установили. Но сейчас Мунту Ибоко был на службе и исполнял ее привычно, что означало — хорошо.

Придворные, одетые в полевую форму бойцов армии Конго — шорты и легкую рубашку цвета хаки, открыли здоровенную дверь, и Петр с сопровождающими попал в круглую залу с куполом, изображающим живность и растительность Конго во всей ее красоте. После переворота дворец пришлось серьезно ремонтировать, боевые действия локального масштаба не прошли для здания даром. Нгамба сам придумал этот купол и был очень горд своей идеей. Попутно не забыв, конечно, обвинить своего предшественника в отсутствии патриотизма. Но предшественнику уже было все равно, он вместе с соратниками был аккуратно, ровным слоем размазан по этому самому залу, после очередного залпа «элиминаторов» Нгамбы.

Но это уже совсем другая история…

Нгамба сидел за гигантским, как и все здесь, столом в противоположном и весьма отдаленном от двери конце зала, и, чтобы приблизиться к нему на расстояние, не требующее неприлично громкого голоса, пришлось пройти метров сто.

— Оруэлл! Здравствуй, друг! — Нгамба поднялся из-за стола, обнаружив взгляду гостя не заправленную в брюки рубашку — контраст с вечно застегнутым на все пуговицы шефом протокола. — Как жизнь в Храме? Как Иешуа?

Поведение у Великого Президента было тоже не ахти какое протокольное, но Петр привык.

— Спасибо, просил передать вам привет и небольшой, скромный подарок. Там, во дворе…

— Хорошо, Джозеф, о подарках потом. У меня для тебя тоже кое-что имеется. Но это после. Сначала — дело. Выпьем?

Хорошее, но пустое «дело»…

После «дела» все-таки удалось сконцентрировать внимание Нгамбы на документах, принесенных Петром с собой. В них шла речь о передаче дополнительных ста гектаров земли Храму под жилую застройку. Для общины это было важно, поскольку начинался кризис с площадями — без конца прибывающих христиан было все труднее и труднее размещать. Теперь же, после освоения свежеполученной земли, можно будет облегченно вздохнуть и забыть о проблеме перенаселения еще минимум на полгода — пока эти гектары зарастут жилыми домами. Дальше — опять подарки, опять выливание с Нгамбой, и опять Петру заниматься не своим делом, черт побери! Можно было бы отрядить под это кого-нибудь, но Нгамба любит мистера Оруэлла и любому другому может если не отказать впрямую, то отложить вопрос в такой долгий ящик, что в Храме несколько поколений успеет смениться, прежде чем вопрос всплывет. Да и не станет с Нгамбой никто пить. Потому что не выдержит. Петру-то что? Хоть литр чистого спирта влей — ничего не будет: паранорм есть паранорм, а вот откуда у Нгамбы такие феноменальные способности к выпивке — загадка. Президент сохраняет чистоту сознания в любое время от старта процесса пития. Правда, тело его не всегда слушается, подводит, случай с лестницей тому подтверждением, но мозг Нгамбы своих качеств не утрачивает пропорционально количеству выпитого, как было бы с любым, даже самьм крепким в этом смысле, человеком.

Видать, гены.

Концом официальной части визита послужил так ожидаемый Петром ритуал, когда золотая печать, извлеченная из сейфа, с гулким бумом оставляет на документах свой замысловатый след. Нгамбе нравился этот обычай, явившийся из глубины времен или сохранившийся в Конго, — постановка печати со всеми сопутствующими моментами: золотая коробочка со штемпельной подушкой, массивная промокашка с ручкой в виде головы льва и, конечно же, молодецкий размах, с которым немудрящий предмет обрушивается на ни в чем не повинный лист пластика. Современные лазерные маркеры Нгамбу не привлекали.

— Была бы возможность, писал бы на бумаге чернилами, ей-богу! — как-то признался он Петру.

Тем-то и нравился этот простой конголезский вояка Мастеру Анохину — своей архаичностью, любовью к теплым, живым вещам: бумаге, чернилам, ботинкам из натуральной кожи на шнурках, старому доброму виски, наконец… И еще: с детства, видимо, вошедшей в плоть, кровь и сознание абсолютно детской вере в Бога. Мама научила? Папа ремнем вбил?.. И ведь поэтому он, Нгамба, так и влюбился в Иешуа, поверил ему сразу и навсегда, услы-кал на той знаменитой говорильне в ООН и предложил свою помощь — любую, какую Мессия пожелает. Мессия пожелал страну Храм. Стране Храм пока хорошо было в стране Конго.

Нгамба мысли читать не умел. Но попал в точку, если иметь в виду старые вещи. В смысле — антикварные.

— …Вот я и говорю, что теперь делают? Хреновина какая-то, а де выпивка. Переливается всеми цветами радуги, на вкус — какая ни пожелаешь, а вот нет в ней… чего?