Стюарт Коэн - Семнадцать каменных ангелов

• Название: Семнадцать каменных ангелов
• Автор: Стюарт Коэн
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01754-0

Завораживающий роман в жанре танго.

Недавно потерявший жену комиссар Мигель Фортунато готовится выйти на пенсию после долгих лет службы в полиции Буэнос-Айреса. Его последнее задание – помочь следователю, приехавшему в Аргентину из США для расследования обстоятельств похищения и убийства известного американского писателя. Задание, как выясняется, непростое. Во-первых, следователь оказывается совсем молоденькой, неопытной, но очень привлекательной девушкой по имени Афина Фаулер. А во-вторых, сам Фортунато в силу определенных причин вовсе не заинтересован в том, чтобы правда об убийстве вышла наружу.

Впрочем, расследование должно идти, хочет он этого или нет. И вот, окруженные хороводом танцоров танго, палачей, транснациональных банкиров и бывших революционеров, Афина и Фортунато раскапывают преступление такого масштаба, что у них остается одна-единственная задача – остаться в живых.

---

Он остановился, пораженный ее вопросом, и его молчание заставило ее подумать, что она обидела его. Он молча и задумчиво смотрел на нее, и ей показалось, что он готов сказать ей правду.

– Афина… Коррупция – а когда ее не было? Она была всегда. Посмотрите вон на того… – Он показал на стоявшего на углу молодого Federale, федерального полицейского. – Он получает шестьсот песо в месяц и при этом должен непрерывно бороться с самым худшим, что есть в нашем обществе. Приходит время, когда он начинает чувствовать, что заслуживает еще чего-нибудь. Он берет здесь десять песо, там двадцать. Picoteando.[65] – Он показал пальцами, как птицы клюют зернышки. – Я этого не оправдываю и не прощаю, но это есть, такова жизнь. Остановить это очень трудно.

– А как наверху?

Он смотрел на нее и некоторое время не произносил ни слова.

– Очень странные вы задаете вопросы. Почему вы это спрашиваете?

– Я пытаюсь все это понять. Мне то и дело говорят, какая полиция коррумпированная, как ее боятся. Но когда я смотрю на вас, я этого не вижу. Я вижу очень достойного, очень искреннего человека. И у меня все это просто не укладывается в голове.

Комиссар смотрел на нее и молчал, и, хотя у него на лице не шевельнулся ни один мускул, было видно, что где-то внутри у него ее слова получили отзвук. Мягко дотронувшись ей до спины, он подтолкнул ее вперед, и у нее появилось ощущение, будто он выговаривает ей. Потом он произнес:

– Скажу вам правду, мне приходилось сталкиваться с этим. – Он глянул на молодого полицейского и молчал, пока не загорелся зеленый свет и они не проехали перекресток. – Помню, один раз у нас была проверка лотерейного киоска. Narco использовали его, чтобы под видом лотерейных билетов продавать пакетики с кокаином, и мы взяли три кило. Лишь когда я потом прочитал протокол, оказалось, что в нем значился только один килограмм.

– И что вы сделали?

– Это всегда вопрос, нет? Это люди, с которыми работаешь каждый день. Бывает, от них зависит твоя жизнь. – Они проходили мимо временного дощатого забора вокруг строительной площадки. Кто-то намалевал на нем слова: «Ovejo, asesino gringo!»[66] – Я пошел к одному из тех, кто участвовал в рейде, и сказал: «Послушай, мы захватили три кило, так? В рапорте сказано – один». И я был уверен, что попал в самую точку, потому что он разозлился и сказал: «Что с тобой, Фортунато? Ты что, всюду таскаешь с собой весы?»

– И что было?

Фортунато ответил, смотря в землю прямо перед собой:

– Я повел себя как boludo, как дурак, и больше ничего не сказал, и меня перевели от наркотиков в убойный отдел. И вот я здесь, к вашим услугам!

Они остановились на углу, в толпе бизнесменов и работников юстиции. Узенькая улица находилась в двух кварталах от Дворца правосудия, по обеим ее сторонам тянулись ряды лавочек, набитых юридическими учебниками. Там можно было найти книги по криминалистике и конституционному праву, о разводе и содержании под стражей, о гражданских исках, об ответственности производителя за качество товара – обо всем, что нужно для того, чтобы общество было справедливым. Наличие такого количества книг по юриспруденции в таком коррумпированном городе показалось Афине злой иронией, гротеском, но, впрочем, людям свойственно не терять надежды. Совсем как со скандалами, которые непрерывно раскапывают Беренски и другие и которые то затухают, то разгораются, но всегда находятся люди, готовые пойти на все ради их разоблачения.

Они не спеша шли по городу, и комиссар, должно быть, думал о том же.

– Знаете, продажные, коррумпированные – они есть всегда. Но нельзя судить так просто, все делить надвое – добро и зло, честный и нечестный. Это очень искусственное деление. Потому что бок о бок с дурным уживается верность, уживается дружба. Есть долг перед семьей. Так что зло живет вперемешку с добром. В жизни очень мало людей, которые были бы только злыми.

– Больше всего зла в нашем мире причиняют вовсе не те люди, которых называют порочными, – заметила Афина. – Им же помогают добропорядочные люди. Я все время читаю про корпорации, которые придумывают законы и правила, разоряющие страны третьего мира. Я читаю доклады правозащитников, и каких только зверств они не описывают! И я спрашиваю себя, – бросив на него быстрый взгляд, – что заставляет порядочного человека становиться соучастником всего этого? Ведь если бы покончить с этим злом, то не было бы Гитлеров, не было бы Сталиных, не было бы биологического и ядерного оружия, которое уничтожает всех без разбора… – Они вышли на Пласа-де-ла-Хустиана, и она осмелела. – В какой-то миг приходится признать, что те, кто помогает злу, сами становятся злодеями.

Полицейский молчал всю дорогу до машины, и она подумала, что зашла слишком далеко.

– Я подвезу вас до «Шератона», – промолвил он наконец. – У меня через час еще одна встреча.

Фортунато оставил ее у отеля и направился через гигантские каньоны центра к знакомому предместью, где жил и работал. Сам не отдавая себе в этом отчета, он правил к пустырю, где умер Уотербери. Его взгляд скользил по стене завода до того окна на углу, где жил сторож. Окно было открыто, и осенний ветерок играл выбившейся на улицу цветастой занавеской. Что известно сторожу? Какой еще может объявиться свидетель? Какой-нибудь ночной прохожий или бездомный, живущий в близлежащих пустующих зданиях? Даже без свидетелей он чувствовал присутствие зрителя: Вселенная, Афина, он сам, с его непрерывно всплывающими в памяти одними и теми же картинками. Уотербери смотрит на него с заднего сиденья, цепляясь за него глазами как за последний остаток доброты в мире: «У меня жена и дочь…» Фортунато катил по все более пустынным улицам, погрузившись не в беспощадный белый свет жаркого дня, а в два темных часа прошедшей весны, когда у него состоялось мимолетное и фатальное знакомство с Робертом Уотербери.

Глава четырнадцатая

Фортунато постучал в стальную дверь – достаточно громко, чтобы было слышно, но с неким намеком на вежливость. Не стукнув кулаком, как полицейский. После этого свободно опустил руки, показывая, что в них ничего нет, но вверх поднимать их не стал.

– Che,[67] Качо. Это я, Фортунато.

Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Качо в синих джинсах и свитере стоял, глядя на него со своей обычной враждебностью, и ждал, пока Фортунато заговорит первым.

– Похоже, у нас есть общий друг, – проговорил Фортунато.

– Кто?

– Некая гринго.

– Кто?

Комиссар проигнорировал наигранное незнание:

– Хватит крутить мне яйца и дай войти! Нам все уже известно! Она приходила два дня назад. Утром. Ничего особо серьезного!

Преступник, видимо, прикидывал, продолжать ли отрицать все или впустить его и выяснить, что ему известно. Наконец он отстранился, и Фортунато шагнул в дом.

Окна, смотревшие на улицу, все еще были закрыты стальными жалюзи, но те, что выходили во двор, были отворены, впуская в комнату яркий солнечный свет. Пахло оставшимся от позднего завтрака жаренным на сковородке мясом.

– Славно ты тут устроился. Хороший обзор улицы, и можно незаметно уйти через боковую дверь, никто и не увидит. Небольшая башенка спереди… – Он покивал. – Да, ты времени на Кубе не терял. И внутри, посмотри-ка, – одобрительно кивнув на дорогую мебель, – очень мило. Лучше всего красть стильные вещи.

Качо ничего не сказал.

Фортунато оглядел его. Нигде под рукой у хозяина не было оружия. Он мог бы убить его на месте. И решительный, уверенный в себе человек, пожалуй, так бы и сделал. Но сам-то он отвечает этим характеристикам? Как, к примеру, Доминго или Бианко? И в конце концов, что он вообще за человек, Фортунато?

– Вы за ней топаете? – спросил вор.

– Я ее опекун. Помогаю в расследовании.

Качо криво ухмыльнулся:

– Да, крепко тебя подставили с этим делом.

Фортунато неопределенно хмыкнул и стал ходить по комнате, рассматривая картины и коллекцию музыкальных записей. Аргентинский рок. Зарубежный рок. Между ними попадались танго.

– Танго Мелинго. Слышал, он очень хорош.

– Могу тебе переписать. Но это было бы нарушением авторских прав, нет?

– Качо, Качо. – Фортунато покачал головой. – Она интересная девочка, наша доктор Фаулер. Одержима поиском истины и разоблачением коррупции и тому подобным. Типичная североамериканка. Лучше не найти для поиска аморальности за пределами Соединенных Штатов.

Качо нервничал и нетерпеливо буркнул:

– Давай, Мигель, покороче. Я отозвался о тебе нормально. Не то чтобы я тебя знаю, но слышал, что ты подлинный неприступный бастион честности. – Он наклонил голову вбок. – Ну, не совсем так, она ведь далеко не дура. Скажем так, полунеприступный.

– Не знаю, как тебя и благодарить за такую лестную характеристику. – Фортунато видел отражение Качо в оконном стекле за его спиной, за поясом у того сзади все-таки был засунут пистолет.