Вирджиния Эндрюс - Все, что блестит

• Название: Все, что блестит
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: Новости
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-7020-1076-0

Жизнь Руби Дюма была окружена тайной с самого рождения. С большим трудом она вернула себе свое законное имя, чтобы затем добровольно отказаться от него во имя любви. И вот теперь, стоя у края могилы среди убитых горем родных, уверенных, что хоронят они ее, Руби, она, живая и невредимая, с ужасом думала о своем решении выдать себя за умершую сестру. Только трое посвящены были в это. Но горящий ненавистью взгляд свекрови говорил – она тоже знает и не простит никогда.

---

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, улыбаясь. – Я лег вчера ночью в постель и полностью отрубился, именно так. Если тебе что-то приснилось…

– О Поль…

– Не надо, – проговорил он, умоляя меня взглядом, и я поняла, что пока буду играть в эту игру, он сможет жить тем, что произошло. Потом он улыбнулся: – Кто знает, что – реальность, а что – нет? Вчера ночью кто-то проехал на лошади по нашему поместью, прямо по недавно засеянному газону. Пойди посмотри сама, если хочешь. Следы все еще там, – закончил он и поцеловал меня в щеку. – Нарисуй что-нибудь… из твоего сна, – предложил он и вышел.

«Могла ли я сделать то, что он просил… вообразить, что все это был сон? Если нет, то вряд ли полажу со своей совестью, и мне с Перл придется уехать, – подумала я. – Поль так привязался к ней, а она к нему. Какие бы грехи я ни совершила и не совершу еще, я даю Перл любящего и заботливого отца.

Заглушу сомнения, преследующие меня, и попробую сделать то, что предложил Поль… нарисовать нечто, живущее во мне». Я увлеченно работала, воспроизводя на холсте рожденный моим воображением зловещий болотный пейзаж. Из-за мохнатых кипарисов как призрачные тени, склонив головы, выступали фигуры кавалеристов-конфедератов. Они возвращались из боя, ряды их сильно поредели. Из-под лошадиных ног вздымалась пыль, а на ветвях раскидистых дубов печально таращили глаза совы. На дальнем плане виднелись затухающие огни костров, и небо от них казалось кровавокрасным в чернильной темноте ночи. Я воодушевилась и решила, что создам целую серию картин, отражающих этот роман. На следующем полотне я изображу даму офицера, ждущую на балконе дома на плантации, отчаянно высматривающую его среди тех, кто возвращается с поля брани после ночи смерти и разрушения. Я так погрузилась в свою работу, что не слышала, как Жанна поднялась по лестнице, и не смогла скрыть недовольства, что мне помешали.

Но она была так взволнована предстоящей свадьбой, что я почувствовала себя ужасно, что огорчила ее.

– Не обращай на меня внимания, – сказала я, увидев, как вытянулось и помрачнело ее лицо в ответ на мою реакцию. – Так увлеклась своей живописью, что забыла про время и место. Дом мог бы охватить пожар, а я бы и не заметила.

Она засмеялась.

– Давай показывай журналы с платьями. – И мы провели остаток дня в разговорах о дизайне и цветах. У нее было полдюжины кандидатур на роль подружки невесты. Мы обсудили маленькие подарочки, которые она приготовит для каждой из них и их кавалеров, а потом она рассказала о планах матери относительно приема.

Пока мы болтали и обсуждали все эти трогательные мелочи, росло мое сожаление о том, что у меня самой не было настоящей замечательной свадьбы. Жанна, будто почувствовав мое настроение, сказала, как все сожалели, что мы с Полем просто соединились, не дав им возможности устроить такой же прекрасный праздник.

– Что вам нужно сделать – так это пожениться еще раз, – возбужденно предложила она. – Я слышала о парах, которые так поступали. Сначала они устраивали церемонию для себя, а потом для друзей и родственников. Разве не здорово было бы?

– Да, но на сегодня достаточно чудесного праздника, – заявила я.

Мы продолжали строить планы, как будто готовились к проведению крупной кампании. К ужину у нас были гости, после чего члены семьи собрались в гостиной: составляли меню и список гостей, обсуждали, как украсить все цветами, оговаривая каждую мелочь, каждую деталь торжественной церемонии. Жаркие споры разгорелись из-за музыки, девушкам хотелось, чтобы была современная музыкальная группа, а Глэдис и Октавиус настаивали на солидном оркестре. Каждый раз, когда спор заходил в тупик, Поль предлагал мне высказать свое мнение.

– Я не понимаю, почему мы не можем иметь и то и другое, – предложила я. – Пусть будет оркестр на приеме с ужином, а потом пригласим группу зудеко или одну из рок-групп, и пускай молодые тоже повеселятся.

– Это нелепая трата денег, – заявила Глэдис.

– О деньгах мы меньше всего беспокоимся, мама, – мягко произнес Поль.

Она бросила на меня сердитый взгляд и с отвращением передернула плечами.

– Если тебе и твоему отцу безразлично, как вы швыряете деньги в болото, то и мне все равно, – уколола она.

– Не намного это обойдется дороже, – примирительно сказал Октавиус, но она лишь еще тверже сжала губы и гневно смотрела на меня. Я облегченно вздыхала, когда эти встречи заканчивались.

Теперь, когда я так увлеклась серией своих картин, время пролетало быстрее. Я не могла дождаться, когда наступит утро, а в иные дни так уходила в работу, что лишь на закате солнца осознавала, что забыла про обед и пора уже готовиться к ужину. Я сокрушалась, что уделяю мало времени Перл, но миссис Флемминг была не просто хорошей няней. Она стала членом семьи и с удивительной любовью заботилась о Перл.

Что касается Поля, он больше не заходил ко мне в комнату ночью, и никто из нас ни разу не упомянул об этом. Скоро и впрямь начало казаться, что это был всего лишь сон. Подготовка к свадебной церемонии и то удовлетворение, которое я получала от живописи, делали жизнь в Кипарисовой роще насыщенной и радостной. Пожалуй, не проходило дня, чтобы Поль не объявил о какой-нибудь новой грандиозной покупке или событии.

Однажды вечером, после очередной семейной трапезы, я оказалась одна с Глэдис в патио за напитками, которые подали после ужина. Поль и отец все еще разговаривали в доме, а сестры уехали на встречу с друзьями. За ужином Октавиус сообщил, что они с Глэдис хотели бы, чтобы Поль сделал политическую карьеру. Когда я заговорила об этом в патио, Глэдис широко раскрыла глаза от удивления.

– В верхах знают Тейтов, – заявила она. – Законодатели уже обхаживают Поля. У него есть все качества, чтобы рано или поздно стать губернатором, если он этого захочет.

– Вы думаете, он хочет этого? – спросила я недоверчиво.

– А почему бы и нет? – удивилась Глэдис. – Но конечно, он ничего не станет делать, если ты не захочешь, – сказала она неприязненно.

– Я никогда не встану на пути у Поля, если он действительно чего-то захочет, – ответила я. – Просто мне интересно, его это выбор или ваш.

– Конечно, он сам этого хочет, – отрезала она в ответ. Затем холодно улыбнулась: – А в чем дело? Ты что, не можешь себя представить в роли первой дамы Луизианы? У нас нет оснований чувствовать себя ниже кого-то. Не забывай, пожалуйста, об этом.

Прежде чем я успела ответить, Поль и его отец вышли из дома, Глэдис пожаловалась на головную боль и попросила Октавиуса отвезти ее домой. А я про себя улыбнулась, представив, как отреагирует моя сестрица на такую возможность: я – первая дама Луизианы. Жизель лопнет от зависти.

Прошло уже много времени после визита Жизель, а меня не покидало чувство, что это не последняя неприятность, связанная с ней. И вот однажды я получила открытку, которую Жизель прислала мне из Франции. На лицевой стороне была изображена Эйфелева башня. Я еще тогда не знала, что за неделю мне предстоит получить еще одну, даже две открытки от моей дорогой сестры-двойняшки, и каждая впивалась в меня, как иголка в куклу Вуду,[8] и в каждой описывалось, как она чудесно проводит время с Бо в Париже:

Chere Руби, – начиналась первая…

Наконец я добралась сюда, и угадай, кто встречая меня в аэропорту… Бо. Ты бы его не узнала. У него – небольшие усики, и он похож на Рета Батлера из «Унесенных ветром», свободно говорит по-французски. Он так был рад меня видеть, даже привез цветы! Он обещал показать мне Париж, а первая экскурсия началась с его квартиры на Ели-сейских Полях.

Поцелуй за меня Перл. Я обязательно расскажу о ней Бо.

Amour.

Жизель

Прочитав очередную открытку Жизель из Франции, я часами ходила с глазами, полными слез, которые туманили мой взор, мешая работать над картинами или вообще лишая меня этой возможности. Дошло до того, что я огорчалась, находя в почте одну из ее открыток с видами. Она описывала ночные клубы, которые они посещали, кафе, дорогие рестораны. С каждой открыткой все сильнее становилось ощущение, что между ней и Бо происходит нечто большее, чем просто встреча школьных друзей.

Сегодня Бо мне сказал, что я очень повзрослела, – писала она. – Он сказал, что если мы с тобой и отличались чем-то друг от друга, то теперь это различие сильно сократилось. Правда, мило?

Она описывала украшения, которые он ей покупал, и как они гуляли по берегам Сены, держась за руки и тихо беседуя, однажды вечером после чудесного ужина в каком-то романтическом кафе. И другие влюбленные с завистью смотрели на них.

«Я знаю, что Бо видит во мне тебя, и меня это должно было бы раздражать, но потом я думаю, а почему бы не использовать его любовь к тебе, чтобы завоевать его вновь? Это забавно».