Элейн Гудж - Нет худа без добра

• Название: Нет худа без добра
• Автор: Элейн Гудж
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7027-0424-Х

Три женщины искренне оплакивают смерть одного человека, но при этом относятся друг к другу весьма неприязненно. Вдова сенатора Траскотта Корделия считает себя единственной хранительницей памяти об усопшем муже и всячески препятствует своей дочери Грейс писать книгу о нем. Той, в свою очередь, не по душе финансовые махинации Корделии в фонде имени Траскотта. И обе терпеть не могут Нолу Эмери, внебрачную дочь сенатора. Но тут выясняется, что репутация покойного сенатора под угрозой – не исключено, что он был замешан в убийстве. И три женщины соединяют свои усилия в поисках истины. Им предстает пройти нелегкий путь, прежде чем из их сердец будет изгнана нелюбовь друг к другу…

---

Джек провел рукой по лицу. Сон – вот все, что ему нужно сейчас. Несколько часов сна – и он будет в полном порядке.

Такси подъехало к немного обветшавшему особняку, укрывшемуся среди деревьев. Этому зданию конца XIX века повезло – оно избежало бомбардировки союзников, а потом его разделили на квартиры.

Поднявшись на третий этаж, Джек позвонил. Фрау Штруц – высокая широкобедрая матрона с коротко стриженными седыми волосами – встретила Джека с той же военной прямолинейностью, что и последние двадцать лет. Она провела его в номер, выходивший на лужайку перед домом, – большой непритязательный номер с двуспальной кроватью, умывальником и мебелью «Формика». Однако кровать – о, Боже! – была застелена легчайшим одеялом с гусиным пухом, а простыни были чистыми, белыми и до хруста накрахмаленными.

Интересно, где остановилась Грейс? – подумал Джек, снимая измятую одежду. Он забыл спросить об этом у Нелл Соренсен, вернее, сознательно не захотел посвящать ее в свои дела.

Точно так же он не хотел спрашивать, встречается ли Грейс с кем-нибудь. Он пытался представить ее с другим мужчиной, как она пьет с ним по утрам кофе – вся взъерошенная и сладко пахнущая средством для придания мягкости тканям, которым злоупотребляла, чтобы простыни не мялись, когда у нее не было времени сложить их.

Все! Хватит!

Джек мысленно нарисовал себе массивную стальную дверь, захлопывающуюся со щелчком. Окончательно и бесповоротно. Именно так он должен вести себя, если хочет вычеркнуть Грейс из своей жизни.

Засыпая под хрустящим одеялом на твердой, как камень, кровати фрау Штруц, Джек пытался представить, как будет одета Грейс, когда он ее увидит? Надушится ли она «Опиумом», духами, которые он купил ей в прошлом году, возвращаясь из Франкфурта домой?.. И вспомнит ли она, что завтра будет девять месяцев, две недели и три дня с тех пор, как они в последний раз были близки?

Прием агентства «Кэррол» всегда происходил в одном и том же месте – в картинной галерее в Соссенхайме, в двадцати минутах езды от центра Франкфурта. Но стоило прокатиться, чтобы увидеть все это, думал Джек, вылезая из такси.

В отличие от огромных, излишне декорированных банкетных залов отеля, где проходило большинство приемов книжной ярмарки, галерея «Люксембург» представляла собой вереницу залов, переходящих один в другой через широкие арочные проходы – чистых, светлых и пустых, за исключением ультрасовременной живописи на стенах и случайных модернистских скульптур.

Джек вручил лакею пальто и взглянул налево, где был устроен буфет – не обычная «тяжелая» немецкая еда, а устрицы и морские моллюски на блюде с кусочками льда, листья цикория, разложенные, как лепестки роз, на каждом из них лежала черная икра; кусочки какого-то мяса, завернутые в листья, деревянная тарелка с вареной зеленой фасолью и лесными грибами. Все это выглядело так соблазнительно, что Джек пожалел, что у него нет аппетита.

Но физический дискомфорт, связанный с приемом, мгновенно улетучился, едва он увидел Грейс. Она стояла первой в цепочке сотрудников, принимавших гостей. Помимо нее здесь был Хэнк, Джинн Рэнсом, которая отвечала за издательские права «Кэррола» за рубежом, и Дуглас Крюгер, в чьи обязанности входило искать заграничных издателей. Грейс выглядела великолепно. На ней было прозрачное узкое платье до колен с чудесным голубовато-зеленым рисунком, плечи были обнажены, а грациозную шею украшал бриллиантовый кулон. В ушах – бриллиантовые серьги. Волосы были убраны назад со лба и перевязаны черной бархатной лентой.

Неожиданно Джек заметил, что пожимает чью-то руку. Это был шведский издатель, с которым он обедал всего месяц назад, но чье имя выпало у Джека из памяти. Затем, слава Богу, он припомнил его:

– Рад видеть вас, Свен, вы хорошо выглядите. Уладили проблему с вашим агентом?

Долговязый бородач-швед кивнул, энергично встряхивая кисть Джека обеими руками.

– Да. Я его уволил. Какой толк платить тысячу долларов в месяц, если я узнаю об этих книгах еще до того, как он приходит ко мне?

Дородная, похожая на почтенную мать семейства, Франческа Дзентерро кинулась к Джеку и расцеловала его в обе щеки.

– Слушай, я воздержусь от всех платежей твоему «Кэдогэну», пока ты не возьмешься за здоровье. Посмотри на себя! Такой тощий! Ты что, много работаешь?

– Это все перепад во времени, – успокоил он ее, смеясь, хотя, действительно, похудел так, что смокинг болтался на нем.

Однако Франческа, обладавшая лицом Софии Лорен и фигурой Роузанн Арнольд, метнула взгляд на Грейс и понимающе хихикнула:

– Да, я знаю. Некоторых из нас так трудно заарканить. Береги себя, Джек.

– Приятная женщина, но никудышный издатель, – прошептал Курт Рейнгольд на ухо Джеку, когда Франческа исчезла в толпе. – Она зарезала последнюю книгу Янга в Италии: плохой переплет и никакой рекламы. Надо подумать, не найти ли нам для новой книги кого-нибудь другого.

Джека это взбесило, но он промолчал. Да и что он мог сказать? Рейнгольд просто не мог обойтись без того, чтобы не насолить ему.

Но неужели все так ужасно? В последнее время он начал задумываться, не лучше ли отойти от дел и поселиться в собственном домике где-нибудь в лесу…

Взгляд Джека упал на Бенджамина. Его сын, увлеченно разговаривающий с самим стариком Гауптманом, похоже, вызвал интерес у словоохотливого гнома, который пристально разглядывал Бена светло-голубыми глазками, напоминавшими Джеку глаза сокола. Добрый знак? Хорошо бы, подумал Джек.

Тем временем он продвигался в очереди гостей по направлению к Грейс. Он боялся встречи с ней. И в то же время никто на свете не смог бы удержать его, он должен прикоснуться к ней. Говорить с ней, пусть это будут пустые любезности.

Она поздоровалась с ним, маленькая рука утонула в его ладонях. Ему хотелось поверить, что в ее улыбке была грусть. Но скорее всего она тоже испытывала воздействие смены часовых поясов и это была просто усталая улыбка.

– Привет, Джек.

Он легонько поцеловал ее в щеку. Она надушилась его духами!

– Я должен был поздороваться еще раньше. Извини. В ее взгляде промелькнуло что-то вроде сомнения:

– Оставь, Джек.

Я хочу поцеловать тебя, подумал он.

– Принести тебе выпить? – спросил он вместо этого.

– Я бы очень хотела выпить… что-нибудь. У меня в горле пересохло.

– Ты выглядишь прекрасно. Это новое платье?

– Новое старое. Купила его на ярмарке антиквариата. А когда пошла в примерочную, угадай, кто там был? Брук Шилдс. После этого я перестала волноваться. – Грейс засмеялась. – Это платье стоит небольшого состояния, но я подумала, что должна устроить себе праздник.

– Ты заслуживаешь его, Грейс. Не представляешь, как мы рады. Ты сделала прекрасное дело… И твой успех вполне заслужен.

Ему почудилось, будто какая-то тень – был это гнев? разочарование? – пробежала по ее лицу и тут же исчезла. Наверняка она сейчас думала, какую чушь он порет – как чертов ведущий на конкурсе "Мисс Америка". Чего она не знала, так это того, как близок он к тому, чтобы потерять самообладание…

– Спасибо, – произнесла Грейс. – Мне повезло. Нам обоим повезло.

– Ты разговаривала с матерью?

– Я могла бы произнести громкие фразы о том, как нас опять соединил мой отец. Но не буду, просто скажу, что мы работаем сейчас вместе. Мать стала… не знаю, как выразиться… мягче. В ней теперь меньше назидательности. Думаю, к этому имеет отношение тот человек, с которым она встречается, а может быть, она просто помудрела. Например сказала Сисси, что та не может вернуться домой только оттого, что разводится с мужем. Если бы кто-нибудь сказал мне год назад, что мать будет держать Сисси на расстоянии, я бы не поверила.

– "Есть многое, Горацио, на свете…"

Грейс повернулась к нему. На этот раз в ее улыбке была явная грусть.

– Знаешь, из-за тебя Шекспир для меня навсегда потерян. Не могу смотреть его пьесы или слышать, как кто-то цитирует Гамлета, не вспомнив тебя.

Боль сдавила Джеку грудь. Но все, что он мог сделать, это стоять с глупейшей усмешкой на лице. Удержать счастье, подумалось ему, непросто ты должен держаться за него, даже если твои руки и ноги выворачиваются из суставов, а голова раскалывается пополам. Но много месяцев назад он выбрал самый легкий путь – позволил всему кончиться, потому что так подсказал ему разум.

– Люди склонны воспринимать Шекспира слишком серьезно. Подожди, я принесу тебе выпить.

Он быстро отошел. Ему хотелось схватить ее за руку и увести в холодную октябрьскую ночь, где он мог бы укрыть ее в своих объятиях. Что же останавливает его?

Время. Прошло слишком много времени. Теперь они чувствуют себя неловко друг с другом. И зачем снова причинять себе боль?

И все же он продолжал делать что-то. Принес Грейс содовую с кусочком лимона. Но теперь ее окружила стайка корейцев. И она лишь кивком смогла поблагодарить его.