Элейн Гудж - Нет худа без добра

• Название: Нет худа без добра
• Автор: Элейн Гудж
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7027-0424-Х

Три женщины искренне оплакивают смерть одного человека, но при этом относятся друг к другу весьма неприязненно. Вдова сенатора Траскотта Корделия считает себя единственной хранительницей памяти об усопшем муже и всячески препятствует своей дочери Грейс писать книгу о нем. Той, в свою очередь, не по душе финансовые махинации Корделии в фонде имени Траскотта. И обе терпеть не могут Нолу Эмери, внебрачную дочь сенатора. Но тут выясняется, что репутация покойного сенатора под угрозой – не исключено, что он был замешан в убийстве. И три женщины соединяют свои усилия в поисках истины. Им предстает пройти нелегкий путь, прежде чем из их сердец будет изгнана нелюбовь друг к другу…

---

Ханна побрела в ванную комнату, соединявшую ее спальню с бывшей комнатой Бена, хотя в то время, когда он учился в колледже, а она только пошла в школу, он там редко бывал. Сейчас, прислушиваясь к шороху и скрипу из комнаты, ставшей теперь кабинетом матери, – Бен что-то двигал – Ханна почувствовала приступ раздражения. И зачем только Бен сюда приходит? Когда мать заставляет его таскаться с ней на приемы и прочее, почему он ее просто не пошлет?

Свободной рукой Ханна потянулась за салфеткой. Но коробка оказалась пустой, и она оторвала клочок туалетной бумаги, которая тут же распалась в руке, только она высморкалась. Она представила себе Кэт, которая растянулась на кровати в своей спальне, и ей захотелось, чтобы ее подруга оказалась рядом. Но не дай Бог, чтобы кто-нибудь, пусть даже ее лучшая подруга, увидел ее сидящей на сиденье унитаза в нелепой ванной комнате, которую мать отделала плиткой розового мрамора с латунными кранами в форме рыб, извергающих водяные струи. С покрытым пятнами и опухшим лицом, с комком туалетной бумаги, прижатым к носу, чтобы из него не текло, она чувствовала себя нищенкой, случайно попавшей в женскую комнату роскошного отеля.

– Послушай, я уверена, что в конце концов все устроится. – В голосе Кэт звучали такие нотки печали и сочувствия к ней, что Ханна почувствовала новый прилив слез, готовых пролиться через край. – Если тебе понадобится что-нибудь… вообще что-нибудь, то я – здесь, с тобой.

– Спасибо, но в данный момент мне поможет только чудо.

– Если Кон тебя как-нибудь обидит, я с удовольствием дам ему пинка под зад.

– Я совсем не виню Кона, – ответила Ханна. – Он меня вовсе не принуждал под дулом пистолета. И все же, – она почувствовала, как слабенькая улыбка появилась на ее лице, – спасибо.

– Послушай, Ханна, мне пора идти. – Голос Кэт опять стал едва слышным. – Стража опять у дверей. Я не хочу, чтобы они услышали что-нибудь.

– Конечно. Попозже?

– Попозже.

Положив трубку, Ханна склонилась над раковиной, чтобы сполоснуть лицо холодной водой, и вдруг ощутила резкий спазм, но не там, где ему следовало бы появиться перед месячными, а гораздо выше, в желудке, похожий на колотье в боку от быстрого бега. Она сделала судорожный вздох и схватилась за холодный край мраморной столешницы, ожидая, когда спазм пройдет.

За шумом текущей воды и из-за своего громкого дыхания она не услышала звук тихонько притворенной двери в бывшей спальне Бенджамина.

К субботе месячные у Ханны так и не начались, и она всерьез забеспокоилась. Чтобы отвлечься, она занялась сочинением, которое предстояло отправить в Йель. Ханна решила написать о детях Инвудской школы, с которыми она занималась в прошлом году после окончания своей учебы. Потом она вдруг вспомнила о сумме взноса, который следовало отправить вместе с заявлением. Просить деньги у матери не имело смысла, поскольку та давно дала понять, что расходы на обучение должен нести отец.

Ханна позвонила на квартиру Грейс, где отец обычно проводил время по выходным. Удача! Подошел к телефону Крис и сказал, что Джек принимает душ.

– Скажи ему, что я сейчас приеду, – сказала она. Но когда она вошла в квартиру, там не оказалось ни отца, ни Грейс. Крис сидел, сгорбившись, у монитора своего компьютера.

– Привет, – сказал он ей, не поднимая головы.

Ханна узнала игру, которой он увлекся – "Сим сити", – где вы строите целый иллюзорный город с помощью графических средств, а потом планируете, как им управлять. У Криса это здорово получалось.

– Где мой отец? – спросила она, начиная раздражаться. – Ты не сказал ему, что я еду?

То, что она оказалась в квартире Грейс в ее отсутствие, было неприятно. Ханне захотелось тут же выбросить ключ, который дала ей Грейс. Она никоим образом не хотела чувствовать себя здесь своей.

Крис с глуповатым видом бросил на нее взгляд и пожал плечами:

– Извини, я забыл.

Ханне пришлось прикусить зубами внутреннюю сторону щеки, чтобы не накричать не него.

– Он ушел несколько минут назад, – продолжал Крис. – А мама пошла кое-что купить у "Бальдуччи".

Она совсем сбилась с ног из-за того, что моя бабушка приезжает нас навестить… Хотя Нана и останавливается у моего отца. Мама планирует обед в среду. Судя по тому, как она себя ведет, можно подумать, что это будет Тайная Вечеря.

Крис повернулся к ней, и в пещерной темноте комнаты его глаза светились, будто в них сохранился свет экрана монитора. Он напомнил ей енота, напуганного вспышкой фонаря.

Ханна огляделась. Боже, и как это люди могут жить в таких условиях? Серый свет проникал сквозь приоткрытые жалюзи и освещал неубранную постель, стул и туалетный столик, заваленные хламом – грязной одеждой, стопками комиксов, пустых банок из-под «Спрайта». Тут были и запыленный велосипедный шлем, наушники для «уокмэна» посреди кучи кассет.

В других обстоятельствах она не заметила бы всего этого или не обратила бы внимания, но сейчас все ее раздражало. Крис, похоже, хотел поговорить, но ее совсем не прельщала перспектива оказаться втянутой в игру в роли старшей сестры. Она уже собиралась повернуться и уйти, но унылое выражение на лице Криса почему-то удержало ее.

Ему очень одиноко, подумала она. Ее поразило, что Крис в этом смысле похож на нее – отталкивает от себя людей и в то же время надеется, что все равно будет им нравиться.

– Ты ладишь со своей бабушкой? – спросила она, найдя свободный краешек на его постели, чтобы присесть.

Он пожал плечами, но выражение его глаз стало мягче.

– В общем, да. Она ко мне относится совсем не так, как мама. Но сейчас она ведет себя так, словно я сирота какой-то. – Он отвел взгляд. – Вроде того, что когда я приезжаю к ней, то она распаковывает мой чемодан и начинает перестирывать все перед тем, как разложить вещи в шкафы. Она, наверное считает, что мама не занимается стиркой.

– Слушай, это мне знакомо. Моя бабушка все еще изводит меня тем, что заставляет чистить зубы.

– С Наной нет никаких проблем, а вот с мамой и папой… – Его голос затих, а потом вдруг снова возник с неожиданной страстностью. – Развод – такая гадость.

– Да, конечно, наряду с кислотными дождями и дефолиацией тропических лесов…

"И тем, что я беременна".

Когда он снова поднял голову, она заметила блеск слез у него в глазах.

– Ханна, можно я тебе что-то скажу?

– Конечно.

– Мой отец хочет, чтобы я жил с ним.

– А что в этом нового? Это называется "растянутый и четвертованный". В средние века была такая пытка. А в наши дни это называют "совместной опекой".

– Нет, он хочет, чтобы я переехал к нему. Насовсем.

– А твоя мама знает?

Она произнесла это почти шепотом, хотя поблизости никого не было.

Крис покачал головой, а выражение его лица стало совсем несчастным.

Ханне даже стало нехорошо. Что будет, подумала она с любопытством, если завтра утром, за завтраком, я как бы между прочим объявлю матери, что переезжаю жить к отцу?

Вдруг так же неожиданно и болезненно, как если бы с раны сорвали пластырь, она поняла, что ее матери скорее всего это было бы безразлично. Ну, конечно же, она достала бы коробку салфеток, изобразила бы рыдания, потом перешла бы к обвинениям, возлагая на дочь всю вину, причитая, что все, кто был ей дорог, вытирают об нее ноги… Но истина состояла в том, что мама так погружена в поиски антиквариата и обоев, да еще выходами на бесконечные благотворительные сборища, что в конце концов не станет беспокоиться так, как Грейс, если бы речь шла о Крисе.

– А чего ты сам хочешь? – спросила она его. – Представь, если бы решения могли принимать мы, дети, чего никогда не бывает.

– Не знаю. – Позади него компьютер издал звук, похожий на писк загнанной в угол мыши. В полутьме экран светился, как огромный фосфоресцирующий глаз. – Чего бы я сам хотел, не произойдет никогда, так что это не важно.

– Ты хочешь, чтобы твои мама и папа снова были вместе?

– Вроде того.

В его голосе прозвучало смущение, как у ребенка, который понимает, что уже вырос, чтобы верить в Санта-Клауса, и все равно верит.

– Знаешь, что я думаю? – Ханна удивилась тому, что ее собственные страдания как бы притупились. – Мне кажется, что ты не должен принимать решение, если не уверен.

– Но если я скажу отцу, что не хочу жить у него, то ведь он подумает, что я так решил из-за того, что мама мне ближе, чем он.

– А твоя мама – что она подумает?

Крис ничего не сказал и уставился на грязный верх своих кроссовок "рибок".

Воцарилась давящая и неловкая тишина. Странно, но Ханна жалела Грейс. С той ночи в хижине, когда Грейс подарила ей куртку – которую Ханна почти не снимала с тех пор, – ее отношение к Грейс стало казаться ей запутанным еще больше, чем когда-либо.

Она встала, подошла к Крису и положила руку ему на плечо. Ей нечего было сказать такого, от чего ему стало бы легче. Быть может, ему просто нужно знать, что его кто-то поддерживает.